— Да.
— Бедняжка.
Йост почувствовал себя как грешник на адской сковородке. Он делает все правильно. Нужно рассказать Эйзе обо всем. Его невеста должна знать, что ему сейчас необходимо помочь Дейзи, что нельзя бросить ее одну. И все же он понимал, что любая, даже очень хорошая, женщина воспримет эту информацию с затаенной обидой.
— А мальчик? — спросила Эйзе, поворачивая разговор в более спокойное русло. — Он знает? Что с ним будет теперь?
Йост растерянно стал хлопать себя по карманам в поисках сигарет.
— Нет, Питер ничего не знает, и… — Он говорил как-то невнятно, ненавидя себя за необходимость делать больно доброй женщине, но все же… — Теперь я знаю, зачем Дейзи приехала и что ей нужно… Она хочет, чтобы Питер остался со мной.
Эйзе не пошевелилась. Даже бровью не повела. Она просто внимательно слушала его.
— Остался с тобой, — повторила она. — А Дейзи? Она тоже останется?
— Нет, Дейзи не останется. Только Питер. Она хочет, чтобы мы — ты и я — позаботились о мальчике, пока ей придется проходить курс химиотерапии.
— О Боже! — Эйзе встала, медленно прошлась по комнате, зябко кутаясь в элегантный пеньюар.
— Вот именно.
Она полуобернулась к нему, теребя свой пухлый подбородок, и спросила:
— Что ты собираешься делать?
— Мне кажется, Дейзи в отчаянии. Она невероятно любит Пита. Этот ребенок — все, что у нее есть.
— У нее еще имеется собственный бизнес, Йост. Достаточно успешный, между прочим.
— Она собирается отойти от дел. Дейзи не вернется на работу по крайней мере полгода, год… Понимаешь, ей не хочется, чтобы Питер видел, как она будет выглядеть после сеансов химиотерапии.
— Ты считаешь, что Дейзи рассказала тебе все?
— Эйзе, она в отчаянии!
Эйзе вздохнула, демонстрируя бесконечное терпение:
— Ну, хорошо… Что ты предлагаешь? Как быть со свадьбой? С медовым месяцем? С нами в конце концов?
— А что с нами? — не понял Йост. — Мы с тобой. Мы вместе. Возможно, не все сложится так, как мы задумали…
Он заметил, как Эйзе нахмурила свои рыжие бровки и оттопырила нижнюю губу.
— Но постепенно все уладится, — пытался уговорить он невесту. — Мы поженимся и отправимся в свадебное путешествие. Хотя и чуть позже, чем собирались. Не переживай, все обязательно состоится, надо лишь немного подождать.
— Но у нас же будет Питер.
— Конечно.
— После свадебного путешествия? Или до него?
Йост понял, что его начинает раздражать разговор.
— А это имеет значение?
По тому, как изменилось выражение лица баронессы, он догадался, что очень даже имеет. Йост напрягся и задал ей прямой вопрос:
— Ты не хочешь, чтобы Питер был с нами?
Прежде чем ответить, Эйзе несколько мгновений почти не дышала. Потом решилась на откровение:
— Питер хороший мальчик. Просто прелесть. Однако я бы хотела побыть сперва новобрачной, а уж потом матерью.
Йост молчал, а Эйзе продолжала:
— Я буду рада помочь Дейзи всем, чем только возможно, но мне кажется, что нам следует проявлять осторожность. Думаю, не стоит забывать и о собственных целях. Мы ведь рассчитывали создать семью и завести своих детей.
Йост заскрежетал зубами. Питер был его родным сыном. И занимал немалое место в его сердце и жизни.
Эйзе опять устроилась на маленьком диванчике и осторожно положила руку на колено Йоста.
— Я ничего не имею против того, чтобы Пит гостил у нас на каникулах или приезжал на выходные. Но, Йост, подумай вот о чем. Я должна стать матерью чужому ребенку, к тому же иностранцу. Где здесь логика? По-моему, это не имеет смысла.
Йост нащупал в кармане ключи от машины и произнес:
— Мне пора возвращаться.
— Йост, дорогой, послушай… — Она попыталась остановить его. Даже запечатлела поцелуй на его щеке. — Я хочу выйти за тебя замуж. Хочу стать тебе настоящей женой и родить детей. Мы уже обо всем этом договорились, правда?
Йост поцеловал ее в пухленькую щечку, встал и отправился к машине, так ничего и не ответив своей невесте. Он обдумывал новый план, который мог оказаться самым неудачным.
Йост вернулся в Остерлоо и вошел в дом. Дейзи и сына он обнаружил в столовой. Они весело болтали, уплетая тосты с джемом.
— Привет, па! — радостно завопил Пит, увидев его первым.
Йост наклонился поцеловать его. Крепкие загорелые руки мальчика обвили шею отца, и он понял, что не хочет, чтобы Пит куда-то уезжал.
Приятно было после жаркого июньского утра оказаться в прохладной столовой. Тяжелые шторы на окнах были спущены, и солнце не нагревало комнату. Посреди стола стояло наполненное водой блюдце, в котором плавали розовые лепестки. Полированная поверхность стола сияла. Эта цветочная композиция не должна была гармонировать с бесконечным обеденным столом, которому больше ста лет. Но и цветы, и запах роз, и полированная поверхность, и две темные головки друг против друга удивительно сочетались и создавали законченную картину благополучия и покоя. Недаром Дейзи была великолепным дизайнером. Вокруг нее всегда витала аура красоты и изящества.
Йост, глядя на своего сына и его мать, вспомнил слова Эйзе: «Это чужой ребенок, к тому же иностранец».
Дейзи наблюдала за Йостом, пытаясь поймать его взгляд. Ее огромные темно-синие глаза показались ему утомленными. Веки покраснели и припухли. Она провела бессонную ночь, подумал он, но это не мешает ей наслаждаться разговором с сыном и ласкать его. В ней было больше тепла, чем во всех женщинах вместе взятых.
Ему нравился его «иностранный» сын. И его мать тоже. Это даже хорошо, что его мальчик наполовину британец. И что он так похож на Дейзи. Она не была совершенной, однако временами казалась ему таковой.
Дейзи чувствовала себя крайне неуютно за этим гигантским столом в огромной столовой, но появление Йоста наполнило комнату энергией и теплом. Пустоты больше не было. Она в который раз подумала, что чувствует себя намного лучше, когда оба ее мужчины рядом с ней.
— Где вы раздобыли цветы? — спросил Йост, бросая ключи от машины на стол.
— Мама их собирала там, за футбольным полем, — радостно сообщил Пит.
Йост с удивлением посмотрел на Дейзи: ближайшее футбольное поле располагалось весьма далеко от дома.
— Мы решили покататься с утра на велосипедах, — пояснила Дейзи.
Брови Йоста взлетели от удивления.
— Так вы, значит, успели как следует погулять с утра?
— Я играл там в футбол. Сначала с мамой, а потом сам.
— Мы решили прогуляться пораньше, когда еще не так жарко. Прости, что сели завтракать без тебя.
