– А, давай! – махнул он огромной дланью. Мигом подскочил официант.
– Мороженое, – тяжело вздохнул Веревкин.
– И тирамису, – добавила я.
– И тирамису, – он покорно кивнул. – Гулять так гулять!
– Завидую вашему аппетиту, – похвалила я.
– Что да, то да, – он погладил огромный живот. – Покушать я люблю.
Он не говорил «пожрать». Или «поесть». Ласково: покушать. Хотя он именно жрал. Лопал. Трескал. Я и в самом деле наслаждалась зрелищем. Голиаф насыщался. У меня возникло чувство, что я сама объелась.
– Так как вы узнали? – нежно надавила я.
– Мне позвонили, – сдался Веревкин, запуская чайную ложечку в тирамису. Видимо, ему было очень вкусно.
– Звонок анонимный?
– Да. Но я все равно узнал, кто звонит. Я же юрист.
– И… кто?
– Одна девица из вип-отдела. Инной ее зовут. Потом мы встретились, и я выяснил подробности. Все сошлось. А тут еще мою жену вызвали в полицию. Что-то она там видела, когда ездила к своему любовнику.
– Не что-то, а кого-то. Меня.
– Ах, вот оно как… – Веревкин на время перестал жевать. – Значит, это тебя подозревают в убийстве?
Такая фамильярность меня не шокировала. Я давно уже привыкла к людям, которые на ты со всем миром. Уверена, и апостол Петр, встретив такого господина у врат рая, услышит:
– Ну, ты давай открывай. Как здоровье-то? Ничего? А я вот сподобился. То есть скопытился.
Причем это идет у них от сердца. От огромного доброго сердца. Они даже не подозревают, что кому-то такое простецкое обращение может показаться обидным. Чего ломаться-то? Подумаешь, какой-то доктор наук. Тем более я не представилась полным титулом.
Веревкин впервые посмотрел на меня с интересом. До этого момента я безуспешно пыталась конкурировать сначала с суфле из семги, потом с бифштексом. Одно утешение: одолела тирамису. Господин юрист так и застыл, держа ложечку у рта в ожидании ответа. Я на всякий случай прикинулась овечкой.
– Разве я могу кого-нибудь убить? Меня подставили. Даже свидетеля нашли. Вашу жену. Я просто уверена, что ей заплатили.
– Это сколько ж денег надо дать Дионисии, чтобы она соврала? – господин Веревкин покачал головой и махом доел десерт. Упоминание о жене разожгло его аппетит. Он проглотил тирамису так яростно, будто этим мог отомстить стройной, как березка, Дионисии. Насколько же они не ладили!
– Она не соврала. Сказала правду. Она и в самом деле меня видела. Только я никого не убивала.
– Да, не похоже. – Веревкин принялся за мороженое.
– Эта Инна… Из вип-отдела. Зачем ей это надо?
– Баба есть баба. Они известные сплетницы, бабы, – сказал он так, будто я не женщина.
– Но звонить просто так? Без выгоды для себя?
– Для бабы выгода, когда другой бабе плохо. Элементарная женская логика.
– В чем логика-то?
– А ни в чем. Просто насрать.
– У нее наверняка счеты с вашей женой.
– Дионисия – это машина, – поморщился он. – Какие счеты? Она никому не пакостит, а если и делает это, никто не догадывается, что за этим она стоит.
– Я подозреваю, что развод выгоден вам обоим. Не сама ли она его инспирировала?
– Что ты, что ты! – замахал он огромными руками. – Все вышло случайно!
– Но зачем это надо Инне? – не унималась я.
– Достала ты меня. Чего не знаю, того не знаю.
Итак, за несколько тысяч, уплаченных мною за обед, я получила лишь имя девицы. Но свобода цены не имеет. Хоть что-то, неважно, за какие деньги. Кое-какие выводы я сделала. Пока Дионисия была замужем и хотела быть замужем, она ни за что не призналась бы в своем визите в коттеджный поселок. Ее сначала развели с мужем, а уж потом «нашли». Девице, скорее всего, заплатили.
– Потом Ниночка сказала: сколько можно прятаться? – услышала вдруг я.
– Ниночка? Ваша новая жена?
– Ну, пока еще не жена, – он погладил огромный живот. – Но хорошая девушка.
Комбинация была многоходовой. Не одна я такая умная. Ох, по-крупному кто-то играет! Значит, деньги есть.
– Ты совсем ничего не кушаешь, – заботливо сказал Веревкин. – Надо кушать.
Я кивнула и заказала кофе.
– Обед заканчивается, – он с сожалением посмотрел на часы. – У меня встреча назначена. Пойду работать, – тяжелый вздох. – Я хоть чем-то тебе помог? – спросил он, оглядев растерзанный стол. Чего не отнять у больших людей, так это их доброту.
– Помогли, – сказала я с улыбкой.
– Ты, если что, звони. – На стол рядом с моей чашкой легла визитка. Я взяла ее с благодарностью. Не хочу играть против Дионисии, но в тюрьму мне тоже неохота. – Ну, всего тебе.
Господин Веревкин, переваливаясь, как откормленный к рождественскому столу гусь, засеменил к лестнице. Вниз его сводил официант, заботливо придерживая под локоток. Проводив парочку взглядом, я сделала знак рукой:
– Счет.
В моей чашке оставалось кофе еще на парочку умных мыслей. Итак, Инна работает в вип-отделе крупного банка, клиентом которого является Удоев. И, зная состояние его счета, девица благоговеет перед Русланом Борисовичем. Сотрудникам вип-отдела строго-настрого велено: ублажать. У банков сейчас проблемы с ликвидностью, с наличностью, да проще спросить, с чем у них нет проблем? И состоятельные люди, которые еще рискуют держать крупные счета не за границей, а здесь, пользуются таким спросом, что вели начальство хорошенькой Инне с Удоевым переспать, она бы не посмела отказаться. Я просто уверена, что девица собой недурна, в вип-отделах крупных банков других не держат. Там полный спектр услуг. А девушка наверняка подарочек получила за маленькую услугу. И сохранила при этом невинность.
Но зачем это надо Удоеву? В борьбе за кресло ректора я ему не конкурент. Вот он мне – да. Станет Руслан Борисович связываться с мелочевкой? Персона значительная, бывший депутат, а до того на поприще международной дипломатии подвизался. Неужели я ошибаюсь и это простое совпадение? Не Удоев заплатил Инне деньги.
С тех пор как в поле моего зрения попал Баран, мне приходилось несладко. Хотя я чувствовала, что на верном пути.
Я крепко задумалась. Веревкин попал в клещи. Его взяли в оборот две девицы, Инна и Нина. Одна стукнула кулачком по столу – сколько, мол, можно прятаться,?– другая дала повод к разводу. И Веревкин сдался. Дионисия зануда, к тому же она сидит на диете и мужа презирает. Воли его огромному ненасытному желудку не дает. А Ниночка, напротив, потакает.
Но мне-то какой с этого прок? Ну, узнала. Я понятия не имела, что мне делать дальше. Поэтому с сожалением допила кофе и встала из-за стола. Время работало не на меня, а хуже этого ничего быть не может. В состоянии цейтнота человек совершает массу ошибок. Но ровно столько же ошибок он совершает, когда тянет время. И в том и в другом случае он рискует не получить то, чего хочет. Либо он, опередив события, продешевит, либо его опередят, и все, чем он так дорожил, в одночасье обесценится. Важно уловить момент, и люди, которые это умеют, преуспевают.
– Ну как? – спросил вечером Слава. – Удачно?
– Кажется, да.
– И что мы будем делать дальше?
– Понятия не имею.
