Третьему мы даже не дали и рта раскрыть. Сказали, что ждем персонального автобуса. До шести утра меньше трех часов, хоть отдохнем с дороги.
Но отдохнуть нам не дали. Заманчиво помахивая ключами, снова подошел первый джигит. Такса уменьшилась, но, как посчитала Наталья, по-прежнему не отвечала ее понятиям о справедливости. Джигит торговался, сбивая цену на пару рублей сразу. В конце концов Наталье такая привязанность водителя к нашему клану показалась подозрительной. Несмотря на то что цена опустилась до вполне разумной, она привела решающий довод – мы все в машину не влезем.
– Слушай, дорогая, влезем, я тебе обещаю. Девушка тоненький, сядет к маме на колени, не заметишь, ну!
– А с нами еще мальчик! Только он на нас обиделся.
Наталья победоносно выпрямилась и указала в сторону Яши, по мере возвращения к трезвому состоянию, начинающему более устойчиво сидеть на чемодане, куда его поместили специально, чтобы не украли. Приветственно пошевелив пальцами правой руки бывшему попутчику, подруга широко улыбнулась и послала воздушный поцелуй. Яша сосредоточился и в знак признательности аристократично мотнул головой. Ценой собственной усидчивости. Чемодан упал плашмя, Яша – на коленки.
– Ну, вот… Поумнел. Прощения просит, – заявила Наташка. – Ребята! Надо бы простить. В последний раз. Подтащите его к сиденьям. Семье надо держаться вместе.
– Может, он один хочет поехать, да? – не отставал водитель. – Эй, слушай, дорогой, тебе тоже в Виноградное?
– Ему одному нельзя! Он у нас глухонемой!
Наташка загородила собой Яшу.
– А ты откуда знаешь, куда я еду? – строго вопросил Яша, пытаясь показать джигиту нахмуренную физиономию то с левого, то с правого бока Натальи.
– Великий немой заговорил! – прыснула Аленка.
– Так это Туапсе? – обрадовался Яша. – Только что отъехали и уже на месте?
У джигита вылезли глаза из орбит.
– Замучились с ним, – доверительно сообщила извозчику Наташка. – С самой Москвы на каждой станции выскакивал и спрашивал про Туапсе. Проводника в Адлер на скором поезде в больницу повезли. Сердечный приступ. И не бросишь мальчика – родная кровь.
Водитель до самого выхода пятился от Натальи задом, цокая языком и сочувственно кивая головой. Яша с трудом пытался осмыслить ситуацию. Получалось у него довольно плохо.
– Плацкарт… А было купе! – укоризненно заметил он сам себе и уснул на ободранном кем-то от скуки кресле. Славка вздохнул и накинул на неожиданно обретенного братика свою куртку, попросив меня достать ему свитер.
5
В начале седьмого мы уже сидели в местном автобусе и с нетерпением ждали отправления. И не только потому, что изрядно надоел вокзал. Несмотря на раннее утро, солнце жарило вовсю, и в автобусе было душно. Лужи на асфальте после вчерашнего ливня исчезали прямо на глазах. К великому нашему удивлению, протрезвевший Яша, проявив неожиданную для него прыть, лихо обскакал нас в очереди за билетами и влез в автобус одним из первых.
– «Семья, семья!»… – тихо возмущался Славка. – Сами его пригрели, теперь добровольно не отстанет, родственничек! Сейчас достанет из сумки свой мини-бар, а потом Славик тащи его на своих руках, «доставка на дом».
– Не бухти, дорогой, – попросила Наталья. – Ты на него не смотри. Лучше на вокзал полюбуйся. Он еще больше надоел.
Взъерошенный питекантроп, вспотев под жарким светилом, сообразил, что проявил неосмотрительность при выборе места посадки и, собравшись с духом и силами, перескочил на теневую сторону – прямо к Славке.
– Правильно говорят, чем дальше, тем родней, – заметила Аленка и полезла в сумку за туалетной водой.
– У нас есть выход? – вопросительно изогнула брови Наташка.
Выхода уже не было. Водитель, прямо из кабины оживленно обсуждающий с приятелем руководство автопарка, поторопился закрыть передние двери, прищемив в них худенькую даму в широкополой соломенной шляпе с корзиной в руках. Раздался истошный вопль, подхваченный пассажирами. Водитель среагировал мгновенно – двери открылись, и дама, не прекращая вопить дурным голосом, растянулась на ступеньках. Пока мужчины осмысливали случившееся, несколько женщин кинулись ей на помощь.
Оказалось, дурным голосом вопила не дама. Высоким, прямо оперным сопрано она буквально пропела:
– Закройте двери-и-и! Он слиня-а-а-ет!
Казалось, двери закрылись сами, без вмешательства водителя. Дурной голос принадлежал роскошному рыжему коту, стрелой вылетевшему из корзины и с воплем пронесшемуся в конец автобуса. Долбанувшись в заднее стекло, рыжий вихрь помчался назад. Глаза у него были бешеные. Почему-то котяра не хотел нестись нормальной дорогой по свободному проходу, скакал по плечам пассажиров. Не иначе, как ошалел от удара.
Мне бы сидеть смирно и не дергаться. Когда мои попутчики стали истошно орать пост фактум, так сказать, я резко нагнулась в тот момент, когда кот нуждался в очередном дружеском плече. Сбившись с темпа и маршрута, предварительно ободрав мне когтями руку, рыжая пантера сиганула через питекантропа Яшу и свалилась вниз, угнездившись между его ботинками. Ноги Яши сработали автоматически – почти как двери в автобусе. Зажатый в тиски кот отчаянно шипел и драл когтями Яшины брюки и ботинки. Скорее всего и ноги тоже. Яша орал, но заблокированный собственными вещами ничего не мог сделать для своего освобождения.
– Славка, помоги человеку! – крикнула Аленка и от ужаса вжалась в кресло. – Этот котяра его съест!
– Я боюсь, – испуганно проронил сын. – У этого монстра четыре когтистые лапы и все ведущие…
Яша продолжал орать вплоть до того момента, когда над его ухом высокое сопрано пропело: «Ро-о- омик! Иди к маме-е-е». Питекантроп замолчал. Вынужденно. Оперная дива полезла вниз к его ногам за любимым Ромиком, заткнув Яше рот гривой белокурых волос. А ему и своих с избытком хватало. Ромик хозяйскую руку не признал, видно долбанулся об стекло капитально. Звериный инстинкт самосохранения сыграл свою природную роль, и кот вырвался на волю, заставив хозяйку в ужасе отпрянуть. Этот же инстинкт надоумил Яшу извернуться и ухватить Ромика за шкирку. Дыхнув на него со злости изрядной порцией перегара, Яша обругал и кота, и его хозяйку, и автобус, и железнодорожные пути сообщения, а в конце недобрым словом помянул свою тетку. Кот замер, как под наркозом. С безвольно разинутой пастью. То ли окосел от Ящи, то ли его заслушался. Накал страстей в автобусе пошел на убыль. Дама, плача и жалуясь, готовила несчастному любимцу укрытие в корзине, уговаривая Яшу еще немного потерпеть: бедного Ромика три дня назад кастрировали, и он еще не пришел в себя от зверства ветеринара.
По автобусу пронесся тихий шепот сочувствия и понимания.
– Как же ты, балбес, дался в руки коновалу, а? – почесывая свободной рукой кота за ухом, укоризненно спросил подобревший Яша. Кот в ответ слабо взвыл. – Мужиков и так мало осталось, мрут как мухи в неравной борьбе за выживание, да еще половина под баб косит, и ты туда же…
Кот ничего не ответил. Достаточно спокойно позволил поместить себя в корзину и только там, чувствуя себя в безопасности под плотно завязанной марлевой накидкой, жалобно замяукал.
Я была готова ему подвыть. Наташка, недолго думая, мазанула по моим царапинам тампоном с йодом, заставив меня обругать ее исключительную собранность и аккуратность. Мне бы и в голову не пришло тащить с собой мешок с лекарственными препаратами. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что йод из арсенала Алены.
– Яша, вам не нужно продезинфицировать полученные при задержании кота раны? – проявила подруга милосердие.
– Простите? – не понял Яша, и Наташка показала ему маленький флакон и чистый ватный тампон.
– А-а-а… Спасибо. Не нужно. Заживет как на собаке. Брюки только жалко. Извините, мы с вами
