— Ну и как тебе? — с сомнением спросил я у жены.
— Хорошо! Главное — никого!
И она побежала к дому по заросшей тропинке: между плит торчала пожухлая трава. Лето кончалось, и, хотя выдалось оно дождливым и холодным, в самом конце погода сжалилась. Сама природа нам благоволила: сияло солнце, воздух нагрелся градусов до двадцати пяти, деревья желтели так живописно, что хотелось взяться за кисть. Если бы мы приехали в дождь, то на все это великолепие взглянули бы совсем другими глазами. И, боюсь, я тут же развернулся бы и, несмотря на возражения жены, уехал прочь. К удобствам цивилизации, к лазурным водам, к песчаным пляжам. Но природа нам благоволила.
Жена моя, в сущности еще ребенок, бежала к дому, я же, взрослый мужчина, глава семьи, покамест осматривался. Мне надо решить: как прожить здесь неделю? И что для этого нужно? Во-первых, деньги. Кто знает, что там, в доме? Есть ли мебель и вообще полы? На вид не так уж и плохо, но надо бы сначала войти внутрь, а потом уже выражать восторги.
— Леня, где ты?! — закричала Настя. — Иди же сюда!
Я увидел, как она нетерпеливо переминается с ноги на ногу на крыльце и дергает за ручку двери.
— Иду.
Я нащупал в кармане ключ. Траву на участке в этом году косили. Должно быть, бывшие хозяева готовили дом к продаже. Если сюда вложить деньги и приложить усилия… Не так уж и плохо. Один вопрос: зачем? Надо подумать. И вообще, мне надо хорошенько обо всем поразмышлять. Лучшего места и не сыскать. Сгорбыш опять оказался прав.
Я поднялся на крыльцо и вставил в замок ключ. Со скрипом, но он повернулся, и тяжелый амбарный замок оказался у меня в руках. Дверь открылась, мы вошли. Внутренняя отделка хором была скромной, но все необходимое имелось. Стол, стулья, диван. Полы целы, двери на месте. И даже печь побелена. Настя тут же кинулась к лестнице и поднялась на второй этаж. Я же стоял и смотрел в угол, где висела старая икона. Прежние хозяева вряд ли оставили бы ее здесь. Икону повесил Сгорбыш. Я уже знал, где находится то, что мне нужно. Я дошел наконец до конца лабиринта. Последнее звено цепи — ключ — отомкнуло замок. Теперь все в моих руках.
Спешить мне было некуда. Хозяйственная Настя собрала сумки с едой и прихватила комплект постельного белья. Один день мы проживем и без выезда в город. Но завтра…
— Настя? Ты где?
— Наверху!
Я влез на второй этаж. За день солнце раскалило железную крышу, и здесь было душно, в то время как на первом прохладно. Но за ночь воздух может остыть, и мы замерзнем. Хотя вряд ли. Я улыбнулся и посмотрел на жену. Нет, мы не замерзнем.
— Здесь все есть! — заявила Настя.
— Завтра нам надо будет съездить в город. Заказать машину и привезти холодильник, телевизор, микроволновую печь и…
— Господи! Зачем тебе все это?
— Не мне, тебе.
— Тут есть электрическая плита с двумя конфорками. Я справлюсь.
— Тебе здесь и в самом деле нравится? — Я с сомнением осмотрелся. На втором этаже почти не было мебели. Бездна пустого пространства, пол покрыт толстым слоем пыли.
— Конечно! Здесь есть главное — ты!
После этих слов мы бросились на шею друг другу и стали страстно целоваться. У нас ведь медовый месяц. А вокруг — никого. Даже старые ели деликатно отвернулись от окна. Надо бы завести собаку. Огромную собаку…
День прошел незаметно. Настя хлопотала по хозяйству, я пытался ей помогать. Но больше мешал. Мне нравилось, что она так ловко со всем управляется. Вскоре к нам заглянули соседи, и я поинтересовался криминальной обстановкой в окрестностях.
— Все тихо, — заверили меня. — Здесь даже зимуют.
— Зимуют? — удивился я.
— Ну да. Если вам нужен сторож, зайдите в крайний дом. Это недорого.
Мой красный «Порше» стоял за домом. Настя была в старых джинсах и футболке, я в шортах и до пояса голый. Мы как-то враз одичали и слились с пейзажем. Нам даже предложили сторожа из местных — недорого. На крыше баньки я приметил бак, выкрашенный черной краской, чтобы на солнце сильнее нагревался. Оказалось, что можно принять и душ. Вода лилась еле теплая, но я мужественно терпел неудобства. Настя же всего этого, казалось, не замечала. Она была счастлива!
Часам к одиннадцати мы устали, угомонились и улеглись в постель. Старый диван скрипел, но никто не мог этого слышать. Наконец, я ее зацеловал, она разморилась и закрыла глаза. Я еще какое-то время подождал, но потом понял: Настя спит. И спит крепко. Только после этого я оделся и вышел в переднюю, где висела икона.
Я аккуратно снял ее. Как и ожидалось, за иконой была полочка. На полочке лежал плотный сверток. Я взял его и повесил икону на место. Потом положил сверток на стол, сел и долго смотрел на него. У меня появилось плохое предчувствие. Я все еще не мог понять: надо мне это или не надо? Возникло ощущение, что сейчас я переступлю невидимую черту, и мир расколется на две части — до и после. И что мне со всем этим делать? Может, выкинуть к черту и забыть?
Но я решился и разорвал бумагу. Руки мои слегка дрожали. Спокойно-спокойно-спокойно… На стол выпала пачка фотографий, негативы и письмо. Так и есть: Павел Сгорбыш оставил мне послание.
Первым делом я взялся за письмо.
«Здравствуй, сынок!
Меньше всего на свете я хочу, чтобы ты это прочитал. Может быть, поэтому я так запутывал следы? Мне и хотелось, чтобы ты узнал правду, и не хотелось. Я все надеялся, что тебе будет не до того. Ну, зачем тебе старый спившийся фотограф? Разве тебя может волновать его судьба? Даже если он решил умереть, но так и не отдал те проклятые снимки. Не надо думать, что я герой. Я — трус. Мог бы стать знаменитым фотографом и прожить свою жизнь как-нибудь иначе. Заработать кучу денег, прославиться, стать уважаемым человеком. Мне бы хотелось, чтобы ты мной гордился или, по крайней мере, уважал. Но какое уж тут уважение! Жил я скверно, много пил, постоянно увольнялся с работы, гулял, и вообще я человек слабый. А потому мне сейчас стыдно. Стыдно, что я стал таким, и когда мы встретились… В общем, я давно махнул на себя рукой. Пьяница, неудачник. Без пяти минут пенсионер. Жизнь почти кончена, а как и не начиналась. Все переменилось, когда я узнал, что у меня есть сын.
Не буду врать. Не хочу. Что бы я сделал, если бы узнал, что у нас родился ребенок? Женился бы я на твоей матери? Вряд ли. Ни у нее, ни у меня не было ничего. Две койки в разных общежитиях, ведь мы оба приезжие, сомнительные перспективы. Я уже тогда выпивал, она сомневалась в том, добьюсь ли я успеха. И правильно! Если бы я на ней женился, она стала бы несчастной. Я всегда был человеком легкомысленным, и, честно сказать, не для семьи. Пьяница, гуляка. В общем, не тот, кто ей нужен. Не могли мы жить вместе. Ну, не могли! Пойми меня правильно, сынок!
Я думаю, ты хочешь узнать историю нашего знакомства. Это случилось тридцать лет назад или чуть больше. Ведь тебе почти тридцать! Я даже не знаю точной даты твоего рождения. Отец, называется! В то время я окончил институт и получил работу в солидном издательстве. Но с испытательным сроком. Все зависело от меня, а я, как ты уже знаешь, склонен к выпивке, а порой пускаюсь в загул. Дали мне койку в общежитии, временную прописку, и я стал думать: что бы мне такого сделать, чтобы прославиться? Мне нужна была модель. Женщина не просто красивая, но муза.
Где ищут красивых женщин? Не знаю, как сейчас, а в те времена я пошел в театральное училище, где как раз шел набор на первый курс. Красавицы со всей страны ехали в Москву в надежде стать актрисами. Я крутился среди абитуриенток, высматривая ту, которая станет моей музой.
И я встретил твою мать. Ей исполнилось восемнадцать, один раз она уже провалилась на экзаменах и приехала вновь попытать счастья. Хороша она была, как ангел. Такую красавицу нельзя не заметить. Высокая, ноги длинные, светлые волосы закрывают спину, глаза огромные. Но, видимо, одной красоты
