платили за эту работу. А потом они с Ириной Антонян год вместе работали над редактированием книги. В это время у него родился сынишка, названный Даниилом. Теперь японец Юсуке Сато переводит «Розу Мира» на японский язык, а первый диплом по творчеству Даниила Андреева в Московском университете защитила Маша, моя крестница.
Появился талантливый скульптор Валерий Евдокимов, сделал мемориальную доску, которая будет установлена на том здании Литературного института им. Горького, где доски памяти Андрея Платонова и Осипа Мандельштама. Войдя в мастерскую скульптора, мы с Татьяной Борисовной сразу поняли: пришли куда надо — на нас смотрел бюст Владимира Соловьева.
В столь любимом Даниилом городе Трубчевске Женя Потупов организовал Андреевские чтения. Виктор Разинкин положил на музыку несколько стихотворений Даниила, и трубчевские учительницы пели для нас «Школьный вальс». Молодой композитор Алексей Ларин написал очень интересный триптих на стихи Даниила, а мой брат Юра Бружес — музыку к стихам Даниила «На зов голубого рога». И это продолжается — добрые руки и светлые лица появляются и помогают во всем.
Фонд имени Даниила Андреева организовал уже несколько плаваний, конференций на корабле, связанных с темой Софии и, естественно, с творчеством Даниила, для которого эта тема — одна из центральных. И вот что удивительно: во время всех четырех плаваний над кораблем появлялась радуга. А во время самого первого плаванья за пять дней случилось удивительное — команда корабля говорила, что она этого никогда не видела, — семь радуг и некоторые из них двойные. Радуга — это символ Софии. Благотворительному фонду имени Даниила Андреева я передала все права на литературное наследие Даниила.
2 ноября 1996 года праздновалось 90-летие Даниила. Праздник был красивым и теплым, а для меня он явился очень серьезным рубежом. На вечере, проходившем в Музее музыкальной культуры им. Глинки, было много музыки и звучали прекрасные молодые голоса: певцов «Новой оперы» Евгения Колобова и театра «Современная опера» Алексея Рыбникова. Я читала стихи Даниила, и для меня этот вечер как бы символизировал передачу всего, что я хранила, в молодые руки, с благодарностью им и верой в них.
Да поможет им Господь.
Последние годы я всегда встречала Новый год одна и очень любила это. Я накрывала стол празднично, ставила вкусную и красивую еду, вино. Я наряжалась, садилась за стол, накрытый условно для двоих. Второй бокал — для тех, кто был со мной в эту Новогоднюю ночь. Даниил всегда со мной. А тут были все и было все. Я должна была идти этот долгий-долгий путь. Я уже рассказывала, как после своей смерти Даниил во сне спокойный и веселый обувал меня на этот путь. И когда я сижу одна с двумя бокалами за новогодним столом, то вспоминаю все, но не помню ничего плохого. Я помню все светлое, глубокое и прекрасное, что видела за свою уже очень долгую жизнь.
Отсюда я слышу, как звенит янтарный песок на высоких дюнах Неринги, и вижу, как встает огромная луна. Журчит река Прут, и над Карпатскими горами сияет моя любимая вечерняя звезда. А на Памире над пятитысячником поднимается небесный охотник — Орион. Невыразимо прекрасно пахнет бескрайняя монгольская степь. И переулочки, и закоулки Праги — сердца средневековой Европы, длинные пологие холмы Англии, по которым скакал на белом коне рыцарь король Артур. Золотой остров Мальта. И последнее, что я видела в 1995 году, расставаясь со зрением, — это прекрасный силуэт Троице-Сергиевой лавры.
ЭПИЛОГ
Вероятно, я сделала на Земле все, что сумела, на что хватило сил.
Смысл жизни — преодоление. Это путь человека к Богу. Возможно, я какое-то зло в окружавшем меня мире и в себе самой преодолела.
Теперь я опять одна и свободна. Как бы в ответ на те лепечущие и журчащие около далекой белой постельки с пологом музыкальные ручейки мой кораблик Волей Божией вынесло в прекрасное сияющее море музыки, самое близкое к Богу, потому что Слово, которое было в начале, неразрывно слито со смыслом и музыкой в том древнем, настоящем, неразделенном мире.
Милость Господня безгранична и приходит к нам неизвестными путями.
Нас с Даниилом связывало то, что мир иной, который он слышал непосредственно, был и для меня реален. Но это была реальность веры и знания, а непосредственную связь я ощущала только через Даниила. Его уход из этой жизни был не только потерей любимого человека. Передо мной как бы закрылись, наглухо задвинулись ворота крепости — ворота Туда. И больше тридцати лет я ходила около крепостных стен, зная, что за ними — самое Главное.
Я знаю, что подобные Даниилу избранники Божий есть в мире всегда. Мир не стоит без них, как не стоит без праведников. Но среди тех прекрасных, умных, добрых, преданных людей, которых я встретила после ухода Даниила, такого не было до недавнего времени.
И вот теперь, в конце жизни, уже не рядом, а издали Господь указал мне еще одного, Им отмеченного на несение Света и Креста, потому что это всегда нераздельно. Я не могла не узнать этого дуновения Иного мира. Поэзия была жизнью Даниила, она была его дыханием. Жизнь же и дыхание этого человека — Музыка, он сам воплощенная музыка и держит ее в своих волшебных руках. Да будет благословение Божие над ним! < p>Молясь об этом с благоговением, мне остается ждать, когда мой корабль с парусами войдет в Небесную страну. Он войдет туда сквозь радугу. Много лет назад я написала эскизы к «Сказанию о невидимом граде Китежем, там была только одна находка — радуга не дугой, как т земле, а кольцом. Сквозь это кольцо и приходят люди в свою Небесную страну.
Что же я скажу перед теми закрытыми вратами?
— Господи, я такая, какая есть. Стать лучше, стать ближе к Твоему замыслу обо мне я не сумела. Прости меня.
