С лестницы мы скатились почти так же, как в первый раз. Ну может, чуть помедленнее.
– Нащупывай все, что есть по сторонам, любые банки – будем отстреливаться! – скомандовала Наташка. – Не уступим гаду ни одной ступеньки!
– Иришка?! Ирочка?! Где вы?! – доносился сверху еле слышимый зов.
– Ишь, сволочь, как заговорил! Наверх заманивает. А как высунешь голову…
– Дима-а-а!!! – заорала я так, что самой стало страшно. При этом еще ухитрилась отпихнуть подругу, попытавшуюся меня заткнуть. Не знаю, где она присела, но ряд каких-то стеклянных банок снесла точно. Пока она не опомнилась, я опять во все горло призвала мужа на помощь и только потом пояснила кряхтевшей где-то справа подруге, что на днях муж обещал достать меня из-под земли. А он всегда держит слово.
Дверь под сильными ударами не открылась, а сразу оторвалась и загремела вниз по ступенькам, заставив меня отскочить в сторону. Наташку я, как уже было сказано, обезопасила чуть раньше. В глаза ударил мощный свет фонарика, я непроизвольно зажмурилась.
Наташка сидела в деревянной кадушке, безуспешно стараясь оттуда выбраться. Рядом валялись банки с непонятным содержимым. С чем именно, меня не интересовало. Со своими старыми запасами бы разобраться…
– Иришка, родная, с вами все в порядке? – заглушая чье-то формальное предложение выходить, дрожащим от напряжения голосом, проорал сверху муж. Я радостно сообщила, что выносить нас не надо. Выйдем сами, как только выну Наташку.
– Где она?
Беспокойство в голосе мужа не проходило.
– Абсолютно уверена – не на своем месте!
Наташка никак не могла вылезти, несмотря на мою помощь и уговоры оставить чужую собственность в покое. Невзирая на мое заверение о том, что помощь не нужна, сверху подоспел Димка с парочкой профессионалов.
Нервный подъем быстро сменился таким же спадом. И с чего я решила, что найду убийцу пристегнутым наручниками к одному из оперов прямо на кухне. Там вообще никого больше не было.
– Убийца украл у нас шкатулку с лекарствами и удрал, – пожаловалась я Димке. – Шкатулка и лекарства принадлежали покойной Антонине Генриховне.
– Часть из них просрочена, – сердито добавила Наташка. – Что бы вам пораньше заявиться! А ты, Дмитрий Николаевич, всю целину докопал?
– Не думаю, что ты в таком состоянии можешь продолжить мой трудовой подвиг. А убийца… Да пусть подавится просроченными медикаментами! И потом, он недолго надрывался со шкатулкой. И ста метров не прошел пешком. Поехал отдыхать в изолятор. Шкатулку изъяли как вещественное доказательство. Ребята его уже целую неделю в соседнем сарае караулили.
– Я хочу домой.
Получилось у меня тихо, но внятно. Но я повторяла это снова и снова. Собственно, все хорошо услышали с первого раза. Но меня будто заклинило…
– Дим, ты ее тряхни, как следует, а я сейчас – только возьму свои вещи и ключ от дома. – Окончание Наташкиной фразы долетело уже из спальни Антонины Генриховны.
Прошло три дня. Целых три дня спокойной мирной жизни на нашем тринадцатом этаже. Приехавший из командировки Борис не уставал удивляться царившему в наших семьях спокойствию. Все разговаривали друг с другом, расточая приветливые улыбки и не повышая голоса.
Вернувшаяся домой Милочка долго плакала по телефону, не в силах выжать из себя даже слова благодарности. Вместе с Наташкой они составили прекрасную пару. Полчаса сплошных рыданий, прерываемых только междометиями. Я за это время ужин приготовила. Договорились встретиться только тогда, когда все будем окончательно спокойны и готовы к нормальному разговору. Димка вместе с Вячеславом отвезли Дашковским свалившееся на них наследство, по взаимной нашей договоренности умолчав об имеющихся на него претендентах. Сами разберутся. У каждого свое собственное чувство справедливости.
И ведь действительно разобрались. Да так, что мы с Наташкой только ахнули! Месяцев через десять Людмила Станиславовна Дашковская прибавила к своей фамилии еще две: Винтер-Келлер. Вместе с Фимкой вышла замуж за внука госпожи Элизабет Винтер-Келлер, которую Ольга Ивановна – бабушка Людмилы, ласково называла Лизонькой. За того самого старика Генриха, сорока двух лет от роду, который, в свое время, напрочь отказался выполнить волю отца и жениться на Маринке. Живут молодые в замечательном Австрийском городке Зальцбурге – родине Моцарта.
Елизавета Угрюмцева, она же госпожа Винтер-Келлер, неожиданно для самой себя обрела спокойное счастье в новом статусе вдовы и перестала стремиться в жаркие страны. Хотя строгий режим экономии, рухнувший в связи со скоропостижной смертью супруга прямо у телеэкрана, время от времени позволяет ей швырять деньги на ветер странствий и перемен. С Людмилой они практически не общаются.
Как удивительны фортели судьбы! Маринка приняла твердое решение закончить свой РУДН и ни при каких обстоятельствах не выходить замуж за иностранца. Объясняет это аллергией.
У сестры Влада – Лизы на носу защита кандидатской диссертации. Сам Влад закончил институт, работает программистом в крупной рекламной кампании и осенью намерен посетить Зальцбург, чтобы убедить Людмилу в своей правоте: она нигде не будет счастлива и ни с кем. Кроме него.
Ох уж эти третьи лишние… Я попыталась убедить Влада в бесперспективности решения – для Людмилы он, без вины виноватый, всегда будет страшным напоминанием о трагедии Дашковских. Не убедила. Наташка пошла своим путем. Отыскала девицу, удивительно похожую на Людмилу. Увы, только внешне…
У Григория Совкина открылись редкие способности: он научился видеть предметы в полной темноте. Даже читает по ночам, не зажигая света и радуя свою мать экономией постоянно дорожающей электроэнергии.
«Народный артист» Анатолий Андреевич, пройдя курс лечебной терапии, вернулся в родную деревню, где в первый же день дал большой сольный концерт. Увы, последний. Потерял голос. Вернувшаяся с ночевки у соседей семья потерю компенсировала лишь частично. С песнями ушла радость жизни. В знак траура было ликвидировано производство «Анатольевки». Душевную пустоту заполнили заботы об организации пасеки. Музыка пчелиного роя открывает страдальцу новые грани искусства жить в ладу с окружающим миром.
Угрюмцев Тимур Георгиевич осужден к длительному сроку лишения свободы с отбыванием в исправительно-трудовой колонии строгого режима. Нарисованная мною картина преступления подтвердилась полностью. За исключением незначительных деталей. Самой страшной новостью, вызвавшей у Тимура нервный срыв, было сообщение о том, что заветная шкатулка содержала только лекарственные препараты. Он так не переживал даже смерть Эдика, которого убил, якобы спутав его с Владом.
Загородный дом Дашковских продан. Содержимое перекочевало к Совкиным. Теперь внешнее содержание их дома не соответствует внутреннему. Куда делась этажерка, мы не знаем.
Новый владелец участка снес все построенное вместе с фундаментом, хранившим печальную память об истории семьи Келлер-Дашковских. Там уже начинает пробиваться трава – трава забвения. Фундамент нового строения заложен на месте старенького дома, бывшей дворницкой.
Наши семьи – моя и Натальина – получили приглашение погостить в Зальцбурге. Боксериха Денька и кошки его не получили. Но до августа времени хватает. С кошками, надеемся, проблем, благодаря нашей бабуле, не возникнет. Главное, заранее бабушку в этом убедить. А еще недавно в программе «Розыгрыш» мы своими глазами видели, насколько Александр Абдулов истинно по-собачьи, то есть, не допуская и мысли о предательстве, привязан к собакам, эталону верности и преданности. Со всей ответственностью доброго и порядочного человека. А у него так много почитателей! Наташка права, найдется кто-нибудь пригреть на пару недель боксериху Деньку. На всякий случай, следует приучить ее отзываться на кличку Алекс.
