обижена на него за то, что не чувствует моего жуткого состояния. Подсознательно. А ведь столько лет вместе… Залетный ветерок, пользуясь возможностью, парусом надувал легкие занавески, лепестки крупных ромашек в вазе на туалетном столике кокетливо вздрагивали в притворном возмущении. Надо же, как они подходят к обоям! Не может быть, чтобы все здесь осталось, а меня уже не было. И эти фотографии, и картины на стенах, и часы… И мой муж, наконец! Волосы на голове ощутимо зашевелились, пересчитывая друг друга. Настенные часы отсчитывали минуты моей жизни…
Я попятилась к выходу, осторожно прикрыла за собой дверь и на ватных ногах отправилась к Наташке.
– О, Ириша! Денька, сидеть! Ирка, ты что, не чувствуешь, что она на тебе мой подарок рвет? Лапу из кармана вытащи! Сидеть, говорю, бестолочь! Ну, блин! Ирка, да не к тебе же обращаюсь! Ты можешь стоять. Сейчас я эту бестолковку в комнату закрою, поговорить спокойно не даст.
Наташка потянула упирающуюся всеми четырьмя лапами собаку в комнату, уговаривая ее быть хорошей девочкой.
– А я хотела идти к тебе, – доложила подруга, проверив, хорошо ли закрыта дверь. – Даже ключи приготовила, чтобы не будить твоего хирурга-потрошителя. А то как разорется! Ты что, вверх ногами сушилась после душа? Кстати, это не он вопит?
– Нет, – тихо сказала я. – Он спит.
– А во сне орать нельзя? Может, приснилось что-то ужасное, например, я пришла…
Прислушавшись, я не поверила собственным ушам. Действительно, из моей квартиры раздавались возмущенные возгласы. Не следовало оставлять входную дверь нараспашку.
– Пошли, успокоим несчастного. Наверное, с койки неудачно упал.
Действительность оказалась гораздо хуже. В мусорном пакете, помещенном в мусорное же ведро, с крышей из лаврушки надрывно веселился сам с собой мой мобильник. Под нежно любимую мной мелодию вальса из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». В поисках виновника своего очередного силового пробуждения с громкими криками о невозможности жить в таких условиях по кухне носился мой просто любимый муж. В трусах и с твердым намерением найти и обезвредить телефон. Наташка слегка озадачилась, но, сопоставив все происходящее с моим видом, быстро поняла – случилось что-то из ряда вон выходящее.
– Дим, а ты не там живешь. Условия на кухне действительно несколько… Хотя я проживаю в своей почти постоянно. И, заметь, не жалуюсь. Иди, милый, спокойно в спальню и живи там, сколько хочешь.
– Какой я вам обеим милый?! Ирина, я тебя сколько раз предупреждал – после дежурства мне надо выспаться! Вы-спать-ся! Понимаешь?! Уходишь – бери телефон с собой! Твое счастье, что он замолк. Нашел бы, выкинул к чертовой матери из окна! Три раза без передыху вальсировал!
Наташка подошла к открытому окну и с сомнением покачала головой:
– Не уверена, что она так и ждет его под окном. Я про чертову матерь. Долбанул бы постороннего человека по не ожидающему такой напасти кумполу… А ведь сам виноват – не следовало заменять кухонную дверь на арку. Вот тебе и результат. Дима, хорошее решение никогда не приходит в голову человеку, одетому в одни трусы. По сто рублей за штуку покупала?
Наташка развернулась ко мне, предоставив Димке возможность красиво выйти из затянувшейся игры в телефонные прятки. Он и вышел. Хотя и не достаточно красиво. Уже из холла пообещал бросить меня до конца недели, причем сразу же, как проснется.
– Врет! – убежденно заявила подруга. – Без обеда не уедет. Но ты, конечно, хороша штучка! Куда раздражитель засунула?
Заторможенность исчезла. С быстротою молнии я метнулась к мойке, вытащила мобильник вместе с «крышей» из мусорного пакета, попутно поинтересовавшись, не нужен ли подруге лавровый лист. Могу поделиться. На Наташкиной физиономии появились следы тяжелого раздумья – уж очень она насупилась.
– Однако странно… – только и успела выдавить из себя.
– Ты не против, если мы пойдем к тебе в гости? – поинтересовалась я, уже выйдя в коридор.
Ответила она не сразу и не по существу вопроса:
– Оказывается, у вас отключен городской телефон. Я тебе с утра звонила, никто не подходил. Думала, оба дрыхнете.
Наташка тихонько прикрыла за собой дверь и, услышав щелчок замка, удовлетворенно кивнула.
– Вернешься, не забудь включить.
Я мешала подруге пройти в свою квартиру – стояла посередине коридора, только на тот момент об этом не думала. Она повела себя весьма странно: вместо того чтобы привычным образом расчистить себе подступ к родной двери, непринужденно шуранув меня в сторону, бочком протиснулась между мной и вмонтированной в стену приборной доской со счетчиками. При этом настороженно косилась на мобильник в моей руке, предлагая помыть его с «Фери», вместо которого у нее «Бинго».
– Нельзя! – строго возразила я. – Кажется, меня поставили на счетчик…
Наташка оглянулась на приборную доску и с уверенностью заявила:
– Глупости! Тебя там нет.
Распахнув передо мной дверь своей квартиры, резко мотнула головой, заменив этим жестом словесное предложение войти. Кивнув в знак согласия, я перешагнула порог и уронила мобильник. Любимая мелодия прозвучала слишком громко и явно не вовремя. Телефончик радовался обретенной свободе и надрывался изо всех сил.
– Звонят! – напомнила мне Наташка, находясь одной ногой в коридоре.
– Слышу. Никак не вспомню, чей это номер высветился.
Наклонившись, я внимательно разглядывала набор цифр.
– Не мой. У меня телефон разряжен.
– Если хочешь, можешь взять мой…
– Спасибо, не надо. И лавровый лист у меня тоже есть.
Наташка ступила второй ногой в квартиру, прикрыла дверь и, подняв мой мобильник с пола, поморщилась. Внимательно глядя на экран, осторожно алекнула. Затем чертыхнулась, нажала кнопку соединения и поднесла телефон к уху. Через секунду ее лицо разгладилось. – Ой, привет! А мы думали… Вернее, мы вообще не думали… А Ирина была занята и кинула мобильник мне. Прямо в ноги… в смысле – руки. Из рук в руки. Газета такая есть. А вот и Ира! Передаю ей трубку… Есть же некоторые истерички, которым непременно надо передать свой отрицательный опыт другим! – с усмешкой бросила подруга в сторону двери, за которой жалобно стонала Денька, жаждущая общения. – Ирина Александровна, человек полчаса тебе названивает, не может прозвониться, а ты от нее в мусорное ведро прячешься, блин! И меня-то как завела!
Анна была немногословна. Извинилась за назойливость и попросила записать номер ее нового мобильника. Старый пропал. Скорее всего – украли прямо из машины. Вместе с пакетом, в котором лежали только что приобретенные в аптеке шприцы. Наверное, наркоманы.
– А зачем ты оставила мобильник в машине?
Я начала кое-что соображать.
– Чтобы не отвлекал и не нервировал. Предстояло удалять у кошки кисту.
– Можно было просто выключить.
– Не дошло… Ну ладно, попозже поговорим, пока!
Я не стала говорить Анне о полученном мной сообщении, наверняка сделанном с ее же украденного маньяком мобильника. Вдруг у нее еще одна шерстяная пациентка с кистой. Скороговоркой выложила эти сведения Наташке, и то только потому, что по окончании переговоров она явно вознамерилась продолжить одиночное веселье по поводу моей чрезмерной пугливости.
Наташка моему рассказу не поверила. А кому сразу же захочется поверить? Все было так хорошо: я – свихнувшаяся трусиха, она – умная, выдержанная и снисходительная приятельница трусихи. Но после трехразового прочтения содержания сообщения и сверки номера бывшего телефона Анны с номером абонента, направившего убойный текст прямо в эпицентр моей спокойной жизни, мы сразу же поменялись ролями. Но радости от этого у меня не прибавилось.
