— А стихи умеешь на ходу сочинять? — вдруг улыбнулся Дима и на секунду стал таким же, как и раньше.
— Да уж, про твою ревность можно стихи складывать, на ходу!
— Ну и?
— «Глазами тебя поедают все девушки жадно.
Неверный, отвергну тебя беспощадно!»
— «Люблю больше всех!» — однажды воскликнул… Мрачна.
— Кого это — всех? — спросила Яна.
— «Пытался утешить тебя — только повод для ссоры.
„Ты всех утешаешь, — Яна твердит, — без разбора“.
Взглянул на тебя — вновь обида и слезы рекой:
„Меня ты сравнил, наверное, с другой“».
Янка улыбнулась и с ходу вспомнила чьи-то стихи:
— «Любовь лишь повинна, что сердцу желанней всего та женщина, что его истомила»… Помнишь, мы писали сегодня глупое упражнение на риторические вопросы. Когда ты куда-то вышел, а Людмила Аркадьевна зачем-то пошла за тобой…
— Им не нравится, что я курю…
— Да? Ну ладно, вот Стас и спрашивает всех: что такое «дьявольская усмешка»? Это у него такая фраза в тексте попалась. Мы отвечаем: метафора. Он: а разве дьявол не может смеяться? Мы: а ты видел дьявола? А тут кто-то с задней парты подсказывает: тасманский дьявол может смеяться! И кто-то еще: заткнитесь! Наступает тишина, и тут Олег по телефону так громко говорит, продолжая и не замечая тишины: «Да, сижу на уроке, где препод дает задание и сваливает».
Яна замолчала.
— Ты скажи, где смеяться нужно было, — проговорил Дима.
Яна закусила губу.
— Я просто хотела что-нибудь рассказать, а в голову ничего не приходит. Это лучше, чем идти и постоянно молчать.
— А… — протянул Дима и отвернулся.
Несколько дней подряд шел снег, и дорога была очень скользкая. Вслед уползающей туче, похожей на те, что несут в себе американские смерчи, подул холодный и сильный ветер. Зашумели и задергались неровно голые тополя за серой стеной. Мимо пролетела по колдобинам машина и, рухнув в яму, которую не было видно из-за снега, обдала стену мелким и грязным снегом. Яна еле успела отпрыгнуть. Дима больше не улыбался, закурил на ходу и два раза выпустил в холодный воздух дым.
Яна недолго сидела у Димы. Его мама вернулась с работы уставшая и расстроенная. Видимо, настроение в их семье передавалось по воздуху. Или что-то случилось такое, во что Яну решили не посвящать. В каждой семье есть свои тайны. И Яна впервые почувствовала себя чужой в этом доме.
Она молча попила чай. Дима сидел на кухне на подоконнике, прижав к груди колено.
Тихо урчал холодильник, где-то на улице выясняли отношения собаки. Дома у Димы было, как всегда, тепло и уютно.
Но в этот раз что-то разваливалось. Когда Дима с мамой вышли поговорить в гостиную, Яна прошла в комнату и села на стол. А вдруг они с Димой сейчас поссорятся?
Бабушка всегда говорила что-то про тех, кто бранится и тут же мирится. А если помириться не удастся? Дима вообще с трудом говорит о своих чувствах и мыслях. Яна же будет ждать что-то от него. Или…
Янка помотала головой и вдруг заплакала. Ей не хотелось уходить сегодня от Димы и встречаться где-то на морозной улице с Русланом. Она вообще никогда не хотела уходить или уезжать от Димы. Его нужно было держать за руку и не отпускать, чтобы не потерять. А потерять его казалось так легко. Он появился в ее жизни так неожиданно и внес столько прекрасных минут, много снега, холодных поцелуев на улице и своего теплого дыхания. Нужно держать его за руку до того момента, как он оттает и расскажет, что случилось у него в семье.
Дима вошел хмурый и сел на диван. Вытащил из-под дивана бутылку с пивом и покрутил в руках.
— Мне лучше уйти? — спросила Яна, а ее голос задрожал.
— Прости, да. — Дима сидел, понурив голову и обняв гитару одной рукой, а пиво другой.
— Хорошо. — Яна взяла сумку и пошла к двери. Не выдержала и обернулась. — Не знала, что ты пьешь пиво.
— Тебя это напрягает? — Яна никогда не думала, что у него бывают такие жестокие глаза.
— Да. У нас в семье не пьют. Я не понимаю, зачем люди курят. И зачем пьют.
— Поэтому ты лучше всех знаешь, как людям стоит правильно жить?
Яна вышла из комнаты.
Руслан радостно распахнул руки, но Яна увернулась от объятий. Тогда он потрепал ее по шапке и знаком предложил взяться за его руку. Яна сомкнутыми губами улыбнулась впервые за день. Она ухватилась за его локоть и поежилась.
— Какая холодная и длинная зима. Так ты о чем хотел поговорить?
— Да там… не, обычная зима. Еще только конец февраля. Кстати, с днем рождения.
Яна покачала головой.
— Шестнадцать лет — это разве хорошо? Что-то средне-промежуточное.
— Ну да…
— А у тебя когда день рождения?
— Летом.
— Так ты меня младше? — Яна почему-то расстроилась.
— Нет, старше. Я поздно в школу пошел. А потом попал в больницу и пропустил еще полгода. Мне летом семнадцать исполнится.
— Ого, — уважительно сказала Яна и засмеялась. — А почему я об этом никогда не слышала?
— Ну да! — Руслан довольно засмеялся. — Я старше, и поэтому я лучше тебя знаю, что происходит в этом мире.
— Так мы куда-то идем? — Яне нравилось, что она не думает о каждом слове и о его последствиях. Ей и правда хотелось погулять по центру города.
— Да нет… — Руслан смутился. — Думал пройтись. Не устала еще учиться после каникул и экзаменов? Слышал, они тебя чуть не запороли.
— Ужас какой-то был, правда, — Яна начала говорить все быстрее и быстрее. Они шли по центральной улице города, было очень шумно. Машины стояли в пробке на светофоре, молодежь вывалила на улицу погулять под снегом. Все светилось и сияло, как в новогоднюю ночь. — Любят у нас праздники!
Руслан оглянулся кругом.
— О, да, теперь для двадцать третьего февраля все украсят и оставят до восьмого марта.
— Пусть висит, красиво же. Так ты расскажи, что интересного случается в школе за моей спиной? А то в последнее время я ничего не вижу и не слышу.
Руслан покосился на нее.
— Ну, что ж… Катя, как всегда, странно себя ведет, вчера вдруг позвонила, представляешь? Она редко звонит, больше письма пишет. Связь плохая была, ее голос так хлюпал, что я ничегошеньки не понял. Потом связь стала еще хуже, она заговорила буквенным кодом, морзянкой. Я ничего не понял.
— И что сказала?
— Да ничего толком, про рисунки мои спрашивала и о передаче, которую мы с тобой вести будем. — Руслан толкнул Янку слегка локтем. — А я какой-то растаращенный был, отвечал невпопад, какую-то чушь нес. По-моему, она подумала, что я обкуренный.
— А ты бываешь обкуренным? — в шоке спросила Яна.
