брезентовую разгрузку с множеством накладных карманов, а на стройных ее ногах красовались новенькие сапоги на шнуровке.
– Ты выглядишь, как персонаж фильма «Матрица», Вертенда, – улыбнулся Вербицкий. – Просто полный уход в кибер-панк. Смотришься очень соблазнительно.
Он положил руки на плечи девушки, привлек ее к себе и поцеловал в губы. В эти мгновения он жалел только об одном – стальную дверь нельзя было запереть изнутри. К черту Зону и мутантов! Здесь так славно, а «молния» на обтягивающем костюме девушки наверняка расстегивается легко и бесшумно…
Вера рассеяла грезы Марата, легонько его оттолкнув.
– Нас ждут. Мигом переодевайся и завтракай!
– Уже!
Пока девушка орудовала ножом, открывая какую-то консервную банку, Вербицкий натянул на себя костюм. Он пришелся впору, а разгрузка только на вид выглядела тяжелой. Она оказалась удобной и совсем не стесняла движений. Бросив на лежак свою футболку и джинсы, Интересно, куда подевалась его папка с картой и мобильник?
Вера предвосхитила вопрос Вербицкого.
– Твои бумаги и телефон у меня.
– Пусть, – махнул рукой Марат. – Вряд ли они теперь мне понадобятся.
– Теперь – нет, но когда-нибудь – обязательно. Кто знает, может, когда ты будешь дома, к тебе придет человек с этой папкой. Сможешь ее узнать лет этак через двадцать?
– Еще бы!
– Вот и поймешь, что это связной. От меня.
– Постой. А разве мы…
– Не будем об этом! – прервала Вербицкого девушка. – Ради Бога, Марат! Не сейчас…
– Хорошо…
Марат подошел к столу. Вера придвинула ему открытую банку, подала алюминиевую ложку.
– Тушенка. Свиная.
– Откуда такое богатство? – Вербицкий зачерпнул тушенку, проглотил и причмокнул. – А я не подозревал, что дестабилы питаются не только ползунами.
– Тушенка выдается только в исключительных случаях. Ее приходится доставать в Минске, через наших людей, втершихся в доверие к руководству.
– Гм… Стало быть, чиновники, служащие режиму, имеют доступ к привилегированным кормушкам?
– Разве так не всегда было? Да, для гвардии Верховного построены специальные фермы, где животные питаются чистыми кормами. Простые белорусы живут по карточной системе. Они получают еду самого низкого качества, но верят, что это – временные трудности. Третья Мировая пошла на пользу нашему режиму. Убедить людей, что за Великой Белорусской Стеной дела обстоят значительно хуже, местным идеологам очень просто. Ведь это – чистая правда…
– В моем времени все было примерно также. Только без столь резких контрастов.
– Как видишь, наше светлое будущее оказалось не таким уж и светлым. Но если эта белорусская зараза распространится на весь ослабленный войной мир, будет еще хуже.
– Вера, я все хотел спросить: а почему люди не перестанут пить воду, если знают, что в нее подмешан стабилизатор?
– Во-первых, о синтетическом наркотике знают не все. Во-вторых, того, кто будет замечен в сборе и употреблении дождевой воды, ждет исправительный лагерь. Власти объясняют это заботой о здоровье нации. Все, кто против концепции насильственного оздоровления белорусов, автоматически попадают в разряд врагов народа, дестабилов. Разве у вас о здоровье не заботились?
– М-да. Было построено много ледовых дворцов, в которые почти никто не ходил.
– Сейчас в этих дворцах размещены исправлаги третьей степени.
– Рано или поздно это должно было случиться. Свято место пусто не бывает.
– Марат, а что такое матрица?
– Был такой фильм. Американский. А у вас, что нет кинотеатров?
– Есть, но показывают там только документальные хроники. О процветании агрогородков, и других достижениях. Людей на такие просмотры приходится сгонять насильно, даже несмотря на то, что они одурманены стабилизатором. Чего уж там говорить о фильмах! Тем более американских. Они были запрещены еще лет двадцать назад.
– Веселенькое дело, – Марат отодвинул пустую банку тушенки. – Спасибо. Я сыт.
– Тогда – в оружейную.
Вера вновь повела Вербицкого по бесконечным коридорам. Они спустились еще на пару лестничных пролетов вниз. Коридоры становились все мрачнее. На стенах и потолке выступали капли воды. Были места, где она стекла тонкими ручейками. Появились часовые – дюжие, молчаливые парни с «дробышами» наперевес стояли через каждые двадцать метров и заметно напрягались, увидев посторонних. Однако разглядев Веру, успокаивались.
После очередного поворота Марат оказался в большой комнате, загроможденной деревянными ящиками. Все, кто входил в состав группы, уже были здесь. Они успели переодеться в такие, как у Вербицкого костюмы и теперь вооружались. Все были молчаливы и сосредоточены. Талаш расхаживал между ящиками, внимательно наблюдая за тем, чтобы все экипировались правильно. Иногда подходил то, к одному, то к другому и помогал поправлять что-то из амуниции. Дима-снайпер справился раньше остальных. Уложив на колени длинный брезентовый сверток, он уставился в стену, размышляя о чем-то своем. Багор и Антидот распихивали по карманам разгрузок запасные рожки и гранаты.
Вера и Марат последовали примеру остальных. Вербицкий выбрал из разложенных на ящиках автоматов «дробыш» с пластмассовым прикладом. Не потому, что он показался ему лучше других. Просто такие же автоматы были у Антидота и Багра. Из холодного оружия каждый взял нож, с широким лезвием, крепившийся на специальных лямках к левой ноге и длинный тесак в пластиковых ножнах с ребристой рукоятью. Он подвешивался к поясному ремню с правого бока. Последним, что сунул в Марат в большой карман разгрузки был бинокль чудной фирмы. О назначение этого предмета Вербицкий догадался только по наличию отливающих фиолетом линз.
Когда все было готово, Талаш отдал приказ построиться.
– Ну, братцы-кролики, как настроение?
– Бодрое, товарищ командир, – отозвался Гриша, но тут же осекся, поскольку все остальные молчали.
– Вот и чудненько. Новые респираторы с полным комплектом противогазных фильтров, фонари, рации и вещмешки с недельным запасом воды и пищи уже в машине. Вопросы?
– Воды? – вновь подал голос Антидот. – Воды… А как же…
– Заткнись, Бельский, – отмахнулся Талаш. – Нарежешься после победы. Помни, что ты и так здесь на птичьих правах.
– У-у-у. Я вечно на птичьих. И тут, и там. Ну, а курить-то хоть можно?
– Наверху. Здесь и так дышать нечем. Присядем на дорожку.
Команда расселась на ящиках. Все молчали. Марат посмотрел на Веру и подмигнул. Девушка улыбнулась в ответ краешками губ. Ерунда, вроде. Но как раз эта ерунда подняла Марату настроение. Плевал он на Зону. Если эта хрупкая девушка находит в себе силы улыбаться, то ему не пристало праздновать труса. Он пройдет через землю мутантов. Если не для себя, то для нее. Как она говорила? Иначе и быть не может…
В коридоре к Вербицкому пристроился Бельский.
– Спасибо тебе, братан, – тихо и зло прошипел он. – Говорят, ты меня в эту бригаду смертников пристроил. По дружбе, бля, выписал билет на тот свет.
– Не кипятись, Гриша. Высоцкого знаешь?
– Какого к свиньям собачьим Высоцкого? Ты че мелешь, Вербицкий?
– Был такой певец. Хорошие вещи сочинял. Даже про тебя.
– Ну и что он про меня сочинил?
– То самое, братан. Так лучше, чем от водки и от простуд…
