совершенные спортсмены…
— Какой же вы дремучий, — с тоской протянула уже достаточно захмелевшая Вивиана. — А ничего, что под знаменами коммунизма и расизма было уничтожено столько людей, живых людей?
— Ну, про сталинские репрессии я вам уже сказал, и цифры там весьма завышены — ведь в лагерях, кроме предателей и врагов народа, содержались также и уголовники…
— Да какие враги народа! Чем провинились латыши и украинцы, которые защищали свою Родину и для которых Красная Армия и нацисты были в одинаковой степени оккупантами? — Журналистка закурила уже третью сигарету. «Что ж, быстрее сдохнет», — равнодушно подумал Семенов и продолжил дискуссию:
— Возьмем латышей. Если вы вспомните школьный курс истории, именно латышские стрелки были своеобразным спецназом революции. Там, где русские красноармейцы отказывались проводить карательные операции, в бой шли латыши, без колебания вырезавшие противников новой власти семьями. И что? Латыши думали отсидеться у себя в стране, после того поучаствовали в Гражданской войне в России. Хрен там! За что боролись, на то и напоролись. Да и советская власть Прибалтике ничего плохого не сделала — фактически с нуля создали промышленность в традиционно аграрном регионе. А бендеровцы? Самые настоящие предатели и жестокие каратели. Под шумок резали и поляков, и русских, и евреев. Так что советская власть была справедлива во многом, хотя и жестока. Но иногда нужно вырезать опухоль, чтобы спасти весь организм.
— Так поступают только тоталитарные режимы, демократия же ищет медикаментозные и щадящие методы лечения социальных болезней.
— Дааа? А бомбардировки Сербии, вторжение в Ирак, Афганистан?
Эти меры были оправданы: режимы данных стран представляли угрозу для цивилизованного мира, как сейчас представляют угрозу КНДР или Иран.
— Минуточку. А ответьте мне на простой вопрос. На кого агрессивный Иран и агрессивная Северная Корея напали за последние 50 лет? В отличие от НАТО, за которыми свежий кровавый след тянется уже много лет.
— Ну, Иран вроде воевал с Ираком… — замялась журналистка.
— Действительно. Только Ирак напал на Иран, а не наоборот, и финансировали Саддама Хусейна американцы, создавшие также и «Талибан», — победоносно добил ее Виктор.
— Хммм… А вы интересный собеседник, хотя я с вами и не согласна. Может, мы переспим с вами? — Рука Вивианы легла на пах Семенова, а в лицо ему ударил легкий перегар, вырвавшийся из ее полуоткрытых губ. — У вас член такой же крепкий, как ваши убеждения? Я еще никогда не трахалась с реакционером, только с «Эхом Москвы».
Виктор аккуратно убрал руку Вивианы со своего паха. Ну вот, зашел выпить, называется… Держись, Витя!
— А вы слышали о телегонии, душа моя?
— Что это такое, венерическая болезнь? — еще ближе придвинулась к Виктору Вивиана.
— Нет, это такая любопытная теория; особенно полезно ее усвоить для любительниц легких романов и барных знакомств вроде вас. Суть ее в том, что каждый мужчина, занимаясь сексом с женщиной, сбрасывает в нее информацию о своем ДНК, и женский организм ее сохраняет. И потом, когда женщина беременеет от другого мужчины, плоду может передаться часть генетической информации от ее бывших любовников. Иными словами, ребенка вам зачнет атлет и интеллектуал, а ваш сын может унаследовать отклонения дегенерата, с которым вы переспали по пьяни в пору своей бурной молодости.
— Ой, какая ерунда! Впрочем, если я вас трахну, мои дети унаследуют только хорошее от такого интересного и красивого мужчины…
— К несчастью для вашей похоти, я женат. И любимой изменять не привык. В отличие от либералов, у реакционеров есть убеждения. — Семенов встал со стула и бросил на барную стойку деньги за коктейли и водку. — Счастливо оставаться. — Он поцеловал оторопевшую Вивиану в лобик и начал проталкиваться к выходу.
— Козел, — злобно прошипела отвергнутая мегера ему вслед.
Перед тем как покинуть душное прокуренное помещение, где у него уже начала болеть голова, внутри которой шумели 300 граммов водки, Виктор зашел в туалет. Из кабинки ему навстречу вышел известный своими проамериканскими взглядами телеведущий. В жизни он выглядел еще более омерзительно. Помятая рубашка, красная рожа со сверкающими маслеными глазками, бородавка на щеке. Эх, дать ему, что ли, по роже, раз я в гриме?
Пока Виктор прокручивал в мозгу сценарий возможного избиения слизняка, объект его нелюбви покинул помещение сортира.
Семенов вошел в кабинку и профессионально присмотрелся к деталям. Его внимание привлек скомканный целлофановый пакетик возле унитаза. Виктор опустил крышку и провел по ее засаленной поверхности карточкой — получилась неслабая дорожка белого порошка.
Порыв свежего воздуха немного выбил алкогольный дурман из головы Семенова. Он вспомнил свой диалог с глуповатой Вивианой (ранее известной как уроженка Брянска Карина Муйло) и расхохотался.
Несмотря на ветер и дождь, Виктор решил немного прогуляться. Легкое опьянение добавило легкости его походке, ноги сами по себе, безо всякого сопротивления наматывали на себя асфальт.
— Стоояять! — Виктор вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, увидел тучного милиционера.
— А в чем, собственно, дело?
— Тебя е…т? Сказали остановиться — выполняй! Документы показывай.
Тусклый свет фонаря на мгновение выхватил красное жирное лицо служителя закона.
— Пожалуйста! — Виктор не раздумывая протянул ему свой паспорт.
— Смотри-ка, прям как нашего президента зовут, только рожа другая, — хмыкнул мент.
Виктора прошибла холодная испарина. Ядрена вошь! Там же фотография его, настоящая! Хорошо, что темно и фото мент не разглядел.
— Да он уже не президент, премьер, — нарочито безучастно сказал Виктор.
— Да какой там премьер! Все знают, что настоящая власть у него. Так что не звизди! Постой, а чем от тебя несет? Ты пьяный, что ли? — Жирная морда приблизилась к лицу Семенова и тщательно принюхалась.
— Даже если и так. Какое право вы имеете меня останавливать? Я немного навеселе, иду домой. Ловите лучше преступников.
— Ты чего несешь, козлина? Ты и есть преступник, я тебе с ходу могу дел восемь пришить! Давай в отделение скатаем, проверим, какой ты тут гарант Конституции… — Мент, как заправская шпана, сплюнул себе под ноги.
— А может, ты для начала назовешь свое имя, фамилию, звание и скажешь, на каком основании меня задерживают?
— А ты умный, да? Умный? Хорошо сейчас я тебе все скажу. — Внезапно мент ударил Виктора дубинкой под дых. — Это мое имя, это мое звание, а это основание для задержания! Хватит? — Он нанес подряд несколько жестких ударов, от которых Виктор упал в грязь на колени. Перед его лицом аппетитной целью маячил пах мусора.
— Да, пожалуй, хватит, — выдохнул Виктор и сильно ударил мента по яйцам.
— Ой, б…! — Толстяк шумно выпустил воздух и присел на корточки.
Виктор резко распрямился и с оттягом ударил служителя порядка коленом в лицо. Тот с визгом опрокинулся на спину прямо в лужу. Вошедший в раж Семенов ударил его еще раз. Мент хрюкнул и отключился.
С другого конца улицы послышался вой мигалки. Виктор быстро отряхнулся и, оглянувшись, спокойно свернул в один из переулков. Через пару кварталов быстрой ходьбы он остановился и отдышался.
В самом конце переулка шло неслабое движение. Со стороны оживленного проспекта к одному из домов стекался непрерывный поток машин. Над старинным особняком переливалась всеми цветами радуги неоновая вывеска. «Наверное, очередной клуб-шалман», — догадался Виктор. Он взглянул на часы — два часа ночи. Спать еще совсем не хотелось, алкогольная апатия еще не сменила алкогольную бодрость.
