услышать нужные мне ответы, пока не придет охрана. А у тебя, жирная гнида, есть эти же две минуты, чтобы своими ответами заработать себе жизнь. Ты понял?
Агранович умиленно закивал головой.
— Тогда поехали! Все, что происходит сейчас в России, — поезда, электростанция, митинги оппозиции, весь этот саботаж — это дело рук Клуба? Да или нет? Они нарушили договоренность с Семеновым, да или нет? Отвечай, сука! — Человек в шарфе схватил Ефима за то место, где у обычных людей располагается шея, а в его случае — просто жировые складки. — Говори же! — настойчиво повторил он.
— Да, да, все Клуб, — в ужасе затрясся толстяк. — Они и меня заставили на них работать, это страшные люди, под ними весь мир. Они решили, что пппришла пппора поменять в Ррроссии власссть… К выборам 2012 года они окончательно дестабилизируют ситуацию, и совершить оранжевую революцию, как уже случилось в других странах, не сссоставит труда, — начал заикаться перепуганный Ефим.
— Первый ответ правильный. Но я его и так примерно знал. Второй вопрос. Что это за баба? — Человек в шарфе достал из кармана пальто фотографию Марковского в облике Софьи за ужином с Аграновичем и ткнул ему в лицо.
— Это, это… — облизнул пересохшие губы Ефим. — Марковский.
— Ты чего, совсем от страха слетел с катушек? — незнакомец схватил Аграновича за ухо и резко дернул.
— Это он! Ему в Америке сделали пластическую операцию, он теперь как телка выглядит.
Что ж, теперь Семенов стопроцентно был уверен, что Сабо не наврал ему перед смертью.
— Ну, что, толстяк, жизнь ты себе заработал, но знаешь, что? — Глаза над шарфом насмешливо прищурились.
— Что? — с надеждой посмотрел на своего мучителя Агранович.
— Клуб свое слово не держит, а ты — член Клуба, и слова своего, данного честным людям, никогда не держал; вот и я свое слово держать не буду. С Клубом жить — по-волчьи выть. — Человек в шарфе задумчиво огляделся и увидел рядом с Аграновичем туго набитый белым порошком пакетик. Он поднял пакетик с пола и, взяв на мизинец немного порошка и попробовав его на язык, скривился:
— А кокс-то у тебя бодяжный, толстомордик! Эх, ты, богатый человек, а даже на удовольствиях экономишь. Что ж, за правильные ответы будет тебе одно небольшое послабление — сдохнешь быстро и с удовольствием. В кайфе жил, в кайфе и помрешь!
— Не надо, не надо! Ну, зачем? У меня же есть деньги, много денег, я все вам отдам! Пощадите, у меня же жена, дети!
— Жену ты, как мы знаем из таблоидов, бьешь и изменяешь ей с моделями направо и налево. Дети не твои, а ее от прошлого брака, и ты их давно сослал в закрытые интернаты в Швейцарии. Бабками своими подавись, никому ты не нужен, гнида! — Человек в шарфе одной рукой сдавил ноздри Аграновича, а другой высыпал ему в горло все содержимое пакетика. На миг в расширенных зрачках Ефима зажглась наркотическая эйфория, которая тут же сменилась конвульсиями, сотрясшими его дородное тело.
Нападавший подождал, пока последняя искорка жизни олигарха потухнет, и устало размотал шарф на лице. Громкий шум шагов вывел его из оцепенения, и он обернулся — по лестнице бежали, держа в руках автоматы, охранники.
Семенов спокойно пошел прямо на них, а лихие британские секьюрити подняли на него дула своих «узи». Прежде чем они успели нажать на спусковой крючок, Семенов в прыжке выбил ударами ног автоматы, за считаные секунды он успел сломать противникам конечности и в следующем прыжке, разбив окно, вылетел в туманную лондонскую ночь…
…Самолет Глушко покинул воздушные пределы Великобритании. Вильям без умолку восхвалял своих подопечных после победы над «Арсеналом». Теперь молодую мулатку возле его ног сменила подтянутая русская блондинка, в которой Семенов не без труда узнал известную столичную светскую львицу, дочку бывшего мэра Санкт-Петербурга Марцевича. Из маленькой, похожей на пони девочки, благодаря пластическим операциям и усилиям стилистов, Оксана Марцевич стала вполне привлекательной дамой.
— А в чем это у вас пальто испачкано, Виктор Викторович? — неожиданно спросила она.
Виктор машинально посмотрел на лацкан пальто и заметил на нем пятна крови Аграновича.
— Брусничный пирог ел неаккуратно.
— А почему не переоделись? — не унималась Оксана.
— Я ж не олигарх, у меня только одно пальто, — холодно посмотрел на нее Семенов. Внезапно у него зазвонил мобильный. — Да?
— Это Вадим. Может быть, вам уже доложили, но мало ли… В общем, вчера ночью в Лондоне нашли Аграновича, погибшего от передоза коксом. Перед смертью он успел написать белым порошком на зеркале лифта две буквы ПР.
— Русские или английские?
— Русские…
— Ну, наверное, попытался перед смертью найти себе пиарщика. — И Семенов положил трубку.
— Что-то случилось? — участливо спросил Глушко.
— У нас теперь каждую минуту что-то случается, — бросил Семенов и отвернулся к иллюминатору.
Глава 8
Сменив ночью туманно-дождливый Лондон на такую же Москву, уже вечером следующего дня Семенов снова покидал столицу. За последнюю неделю он вообще спал от силы часа два. Жил и действовал, как робот.
К ночи его самолет приземлился в Бурятии, дальше Виктор поехал на «УАЗе». Когда усталые охранники премьера завалились спать в гостевом доме администрации райцентра Оон-Йол, Семенов незаметно выскользнул из здания и, оседлав мотоцикл, скрылся в лесной чаще…
В заимке никого не было, но домик стоял обжитой. На столе, украшенном затейливой резьбой, стояли миска с малосольными огурцами и судок холодца.
Семенов сел за стол и стал ждать. Незаметно для себя он задремал. Ему снились Агранович в образе Дьявола и Марковский в образе Лилит, взрывы и лицо мертвого Сашки Колотова, погибшего в Афгане от пули снайпера.
— Уймись, уймись! Что ты стонешь, как баба… — Крепкая рука бывшего начальника и тренера Семенова по самбо Сергея Петровича Негошина трясла Виктора за плечо.
Семенов нехотя разлепил глаза.
— Привет тебе, Сергей Петрович!
— И тебе не болеть, Виктор Викторович, давно не заходил ко мне, я уж беспокоиться стал. Где, мол, мой лучший ученик, куда запропастился? Только по телику и вижу, что ты жив-здоров.
— Я-то здоров, Петрович, а вот страна наша больна. Ой как больна… — Семенов шутливо подхватил манеру разговора Негошина.
— Так чего же ты довел нашу матушку до болезни, а? Ты же ее рулевой, али как?
— Ой, долгая это история, Петрович. — Виктор развязал галстук и с омерзением бросил его в мусорное ведро.
— Что же ты швыряшь, хорошая вещь, — покачал головой Сергей Петрович и, наклонившись к ведру, вытащил галстук.
— Петрович, ты ж галстуки сроду не носил! — удивился Виктор.
— А теперь буду. У нас премьер и президент не справляются со страной, придется мне на выборы идти, — ухмыльнулся Негошин.
— Так, отставить, я — старший по званию и смеяться над собой не позволю. Между прочим, я к тебе за помощью пришел, а не за насмешками.
