Конечно, говорил, и Блуд запомнил эту информацию, которая в данный момент оказалась для него важной. Печенеги издавна рыскали по степям южнее Киева. Практически вся территория от Киева до Крымского полуострова, где располагались византийские города, принадлежала печенегам. Не контролировалась ими полностью, потому что печенеги — кочевой народ и попросту не нуждаются в закрепленной за ними специальной земле. Но именно они, печенеги, всегда были тут хозяевами.
Иногда киевские князья вступали с ними в союзы, иногда — воевали, как когда. Печенеги совершали набеги на киевские земли, а славяно-русы отвечали им точно тем же, и удача переходила от одних к другим.
Но с приходом к власти в Киеве Святослава, а у печенегов — хана Кури отношения испортились совершенно. Эти два человека не выносили друг друга и никак не могли договориться.
Несколько раз Блуд лично пытался помирить своего князя с печенежским ханом, но все безрезультатно. Непомерная гордыня и буйный нрав обоих не позволял им сблизиться и пойти хоть на какие-нибудь уступки. Блуду же это казалось важным, потому что как-никак речные пути к Черному морю, столь важные для киевлян, неминуемо проходили через степи печенегов.
А Святослав этого понимать не желал. Один раз Блуду уже удалось устроить встречу двух властителей. Действуя обходными путями, боярин через своих людей в стане печенегов добился того, что Куря послал киевскому князю приглашение приехать на большой пир, который хан давал по случаю очередной победы над хазарами. Победа была некрупная и незначительная, но награбили тогда печенеги много, так что было чем похвастаться — в их руки попало сразу несколько хазарских караванов с персидскими коврами, пряностями и золотыми изделиями.
Скольких трудов стоило Блуду добиться такого приглашения, а потом еще и уговорить Святослава принять его. И что же? Прямо на пиру Святославу приглянулась старшая дочь хана — чернобровая красавица Меруза. Мало ему было киевлянок, или пленниц, захваченных в византийских городах в Крыму, или болгарок? Нет, этого Блуд одобрить не мог. Такой необузданный нрав был ему непонятен…
Святослав воспользовался тем, что хозяева и гости на печенежском пиру опьянели, после чего насильно уволок сопротивляющуюся Мерузу и с помощью ближних дружинников перебросил ее поперек своего коня.
Куря и его приближенные осмыслили произошедшее только спустя какое-то время и потому организовали погоню с большим опозданием. Отряд всадников-печенегов гнался за похитителем ханской дочери всю ночь и все утро, но нагнать не удалось.
Узнав обо всем произошедшем, Блуд был вне себя. Все труды его оказались напрасными, и все из-за глупой, дикой прихоти князя, который не желал знать удержу своим желаниям.
Сам Блуд только в последние годы стал испытывать мужские проблемы, а до этого он славился в Киеве своей страстью к женщинам. По его приказу тащили к нему в терем прямо с улицы замужних женщин и совсем молоденьких девиц. Все бывало, Блуд не отказывал себе в утехах. Но он никогда не выходил за рамки правил. Затащили к тебе женщину, ты ее изнасиловал, попользовался, сколько душе угодно, а потом поступи как положено, как велят обычаи и законы — отпусти женщину обратно домой, к мужу или к отцу, а вслед пошли хороший дорогой подарок. Заплати виру, и чувствуй себя честным человеком.
Во всех случаях, когда дело касалось простого народа, закон виры действовал неукоснительно. Есть вира — нет бесчестья. Изнасилованная женщина или девушка уже не считалась обесчещенной, и с семьи ее снимался позор: дело было лишь за размером виры. Заплати побольше, и весь Киев будет знать, что боярин Блуд — честный человек.
Но в данном случае Блуд с самого начала понял, что вира не пройдет. Меруза — ханская дочь, а Святослав совершил немыслимый поступок. Он, будучи с честью приглашенным на пир, обманул доверие равного себе хозяина. Такие вещи выкупами не решаются.
Если бы Святослав даже отправил Мерузу назад, к отцу, и с ней послал целый караван подарков за нанесенное оскорбление, это, скорее всего, не было бы принято.
Но князь не поступил даже так. Он пользовался Мерузой несколько дней, а затем она ему надоела, и он отдал несчастную на потеху своим дружинникам. Когда же те отпустили ее, Меруза уже не была красавицей и ханской дочерью. Полуголая, растерзанная девушка прибилась к каравану, шедшему через южные степи. Уже привычно расплачиваясь с возницами своим телом, она добралась до стоянки хана Кури, где и предстала перед отцом.
Ох, лучше бы она этого не делала! Лучше бы Меруза отправилась куда угодно, в любую сторону, кроме печенежских степей! Потому что в любом другом месте ее судьба могла бы сложиться по-разному. В ханском стане же никаких вариантов развития событий не было…
Куря уже оплакал свою дочь. Хан стиснул кулаки и, взяв себя в руки, пережил удар судьбы. Была у него дочь — красавица Меруза, которую он любил и которой гордился, а теперь ее нет.
Не может же хан печенегов, от которого трепещут все четыре стороны света, принять обратно в свой шатер дочь, обесчещенную киевским князем! Куря не захотел даже смотреть на нее, счел неуместным и усилием воли подавил в себе остатки отцовского чувства.
В тот же вечер Мерузу утопили в реке.
А бескрайние просторы дикой степи от Крыма до Киева и от Днепра до хазарских земель теперь знали, что нет у хана Кури более ненавистного врага, чем киевский князь Святослав…
А Блуд с досадой каждый раз вспоминал эту историю. Вспоминая, крякал и мрачно строил гримасы на своем выразительном лице. Печенеги ведь никуда не делись и продолжают властвовать над степью.
И вот появилась великолепная возможность раз и навсегда помириться с Курей…
— Ты не хотел бы навестить друга своего детства? — мягко поинтересовался Блуд, не отрывая глаз от раскрасневшегося лица воеводы. — Вы бы вспомнили ваши игры и ваших отцов, которые были друзьями… Думаю, Куря был бы рад тебя повидать.
— Да, мы давно не виделись, — подтвердил Свенельд. — С тех пор, как Святослав окончательно рассорился с Курей, мы и не видались. Уже пять лет…
— Пять лет! — подхватил боярин. — Срок-то немалый. Пора уже вам с Курей снова подружиться.
Как ни простоват был воевода Свенельд, но столь прозрачный намек он понял сразу. Да что же тут было не понять? Ясно, что имелся лишь один способ подружиться заново с печенежским ханом…
— Куря никогда не простит князю обиду, — медленно произнес он, опустив свои голубые глаза. — Только смерть примирит его.
Блуд молчал, не отводя взгляда. Он знал, что собеседник прекрасно понял его, и теперь боярин с тревогой ожидал ответа по существу. Станет Свенельд его союзником до конца или даст слабину, струсит?
Умолк и Свенельд, не зная, что ответить. Он сбежал с Березани, потому что не хотел проливать кровь невинных, а теперь ему предлагалось пролить гораздо больше крови. Да еще сделать это чужими руками, что уж совсем не по сердцу храброму воину…
Куда ни кинь — выходило нехорошо.
— Это же наши люди, — с усилием проговорил он наконец. — Это мои соратники. Мы сражались плечом к плечу во многих походах…
Но у Блуда уже был заготовлен ответ.
— А ты хочешь, чтобы эти твои соратники во главе со Святославом весной вернулись сюда и перерезали половину Киева? — спросил он. — Тебя, кстати, зарежут первым, еще до христиан. Тебя, твою семью и твоих дружинников. Разве не так? Так, и ты знаешь это, воевода.
Ближе к концу зимы в стан печенегов по окраинным заснеженным тропам прискакал слуга киевского воеводы.
Увидев такую наглость, печенежские воины даже не убили его сразу, а отвели, как он просил, к ханскому шатру. И там, в тишине слуга передал Куре слова о том, что князь Святослав с небольшой дружиной стоит на острове Березань, а вскоре, как лед с Днепра сойдет, двинется вверх по реке к Киеву.
— Кто тебя послал? — спросил Куря, недобро прищурившись. Узнав, что перед ним посланец Свенельда, усмехнулся в длинные свисающие усы. Подумал, что при случае надо будет пригласить старого
