— О боги… — пробурчала Амариллис. — Опять… Я чувствую себя прекрасно, как цветочек поутру! И не о чем тебе так беспокоиться… Обо мне уже побеспокоились однажды — только пылинки не сдували. Нет, в этот раз я уж как-нибудь сама справлюсь.
— Хэлдар… знает? — осторожно спросил Арколь.
— Нет. — Покачала головой танцовщица. — Я не видела его уже больше месяца. Он опять в Шибальбу поехал… уж не знаю, зачем. — И она вздохнула.
— А если бы знал, то вряд ли бы одобрил твое решение доработать сезон… — рискнул предположить Арколь.
— А вот уж это не его дело. — Отрезала его сестра. — И запомни, Арколь, это касается меня — и только меня. И решать все буду я — где мне быть, что делать, у кого спрятаться. Дорабатывать-то всего ничего — пара месяцев, а деньги мне не помешают. Не хочу нахлебницей к Сычу ехать… и просить ни у кого ничего не буду.
— Я понимаю твое ожесточение… — Арколь подъехал поближе, положил руку на плечо сестры. — Но зачем ты обращаешь его на Хэлдара? И… — тут Арколь внимательно всмотрелся в лицо Амариллис — уж не задумала ли ты скрыть от него ребенка?
— Тебе одному признаюсь — да. Собиралась. И не хмурь свои великолепные брови. Арколь, кто я для него? О!.. только не надо говорить мне о любви и самопожертвовании. Уж не думаешь ли ты, что его светлость женится на мне, введет меня в свой родовой замок как законную супругу? То-то его матушка обрадуется… А его светлейший король подарит мне на свадьбу бессмертие и острые уши в придачу… Смешно, правда? — но сама она даже не улыбалась.
Собеседники замолчали.
— Да нет, я конечно обо всем ему расскажу… — Амариллис кивнула. — Просто я уже однажды была замужем — и возлагала на брак куда как большие надежды. И прошло-то с тех пор всего-навсего два года…
— Хэлдар сделает все, чтобы ты была счастлива.
— Знаю. Но что такое счастье Кратко Живущих для эльфа? Один день… один изумленный вдох и один короткий выдох… отражение, унесенное быстрой рекой. Арколь, я прошу тебя, оставим этот разговор.
Они прибыли в Манору как и рассчитывали — к началу января. Остальные дети Лимпэнг-Танга, заждавшиеся старых друзей, с нетерпением ждали их и встреча получилась задушевной и радостной. В составе труппы не произошло никаких изменений — молодой шут, приглашенный Арколем, предпочел остаться в Арзахеле, так что приезд мага-подмастерья оказался очень кстати. Впрочем, одно изменение было налицо — в комнате Лиусса и Веноны стояла колыбель, в которой мирно почивала их годовалая дочь.
Выступления шли своим чередом, зима, в Маноре мягкая и незлая, проходила чересчур быстро для зимы. Артисты, будто сговорившись (или будучи предупреждены…), ни о чем не спрашивали Амариллис, только Венона иногда позволяла себе прервать репетицию танцовщицы и отправить ее пораньше отдыхать. Вестей от Хэлдара девушка не получала — оно и понятно, Шибальба место неблизкое, да и не особо населенное.
На исходе февраля, когда дети Лимпэнг-Танга заканчивали зимний сезон в Маноре, за Арколем приехали. Один из слуг аш-Шудаха привез магу письмо, в котором учитель призывал его вернуться в Ирем как можно скорее. Арколю очень не хотелось уезжать, оставив Амариллис без своего попечения; он настойчиво звал ее с собой.
— Ну послушай же меня, вот ведь несговорчивая какая… Ну чем тебе Ирем не глянулся? Да какая жара?! Это в нашем-то доме?! Да я тебе хоть метель устрою, хоть град с потолка! Амариллис… поедем со мной. Где тебе будет лучше и спокойнее, ты мне скажи? В доме аш-Шудаха к тебе ни одна напасть не подступится, будешь жить как королева — только без скучных королевских обязанностей.
— Арколь… — Амариллис сокрушенно покачала головой и ткнулась лбом брату в плечо, — ну что ты… Не поеду я в Ирем. — И она как-то зябко вздрогнула.
— Почему? — чуть ли не в сотый раз задал этот вопрос Арколь.
— Не знаю. Не хочу. Вот не хочу, и все. Я к Сычу поеду.
— Давно решила… и крепко. — Арколь отстранил сестру, заглянул ей в глаза. — Вижу… не переспорить тебя. Твоя воля, сестрица. — Он крепко обнял ее.
— Арколь… — тихо попросила девушка, — Ты не пропадай, ладно? Как тогда, в Эригоне…
— Постараюсь. Но и ты тоже — будь поосторожнее… плясунья. — Арколь помолчал с полминуты и спросил — Ты как себя чувствуешь?
Амариллис обреченно застонала.
Спустя две недели после отъезда Арколя приехали и за нею. Хэлдар, вернувшись из Шибальбы, поспешил в Манору, презрев все свои действительные и мнимые обязанности. Узнать, где проживают дети Лимпэнг-Танга было легче легкого — они снимали небольшой дом рядом со зданием театра, со старым, обширным садом, обнесенным высокой каменной стеной. Здесь они могли отдыхать, прячась от суеты и шума. Слуга, открывший эльфу ворота, не без удивления сказал, что господа артисты сейчас у себя… сезон закончили, неужто к себе пригласить хотите? Потом принял повод коня и степенно удалился.
Хэлдар вошел в дом — старые, сложенные из желтоватого песчаника стены, красновато-коричневые плитки пола, уютные закоулки и просторные комнаты, темная деревянная мебель, смешные манорские светильники, выполненные в виде зверей, держащих свечи то в лапах, то на спинах, а то и в пасти, — похоже, дом строили с намерением жить спокойно, без особых затей и вывертов. Он прислушался: где-то рядом, во втором этаже, кто-то смеялся, да так радостно, что эльф поневоле улыбнулся. Хэлдар поднялся по пологим ступеням, заглянул в комнату, дверь которой была приоткрыта. В высокие, узкие окна заглядывало все еще по-зимнему скуповатое солнце, освещая лица людей розоватым золотом; в камине полыхал щедрый огонь. А на ковре вокруг еще нетвердо стоящего на пухлых ножках малыша прыгал рыжий кот — ребенок пытался поймать кота, хлопал в ладоши, топал, даже делал по нескольку шажков в его сторону, но рыжий в руки младенцу не давался. Рядом на этом же ковре сидели две женщины, они-то и смеялись, наблюдая, как кот дразнит малыша. Сидевшая лицом к двери Венона первой заметила стоящего в дверях эльфа. Она встала, подхватила дочку на руки.
— Амариллис… к тебе гость, — и, ответив на поклон Хэлдара улыбкой, поспешила покинуть комнату.
Амариллис не стала вставать с ковра; кот, лишенный такой забавной игрушки, подошел к ней и улегся на подол ее платья. Эльф присел рядом, обнял девушку; она тихо положила голову на его плечо. Они долго сидели так, не произнося ни слова.
— Амариллис… Поедем со мной.
Она только молча покачала головой.
— Не расстраивайся, — чуть усмехнувшись, ответила она, — Арколю я тоже отказала. Он хотел увезти меня в Ирем. Но знаешь, еще меньше, чем туда, меня тянет в ваши леса. А уж тем более в Лис- Арден. Не хочется мне туда сейчас… да и зачем?
Хэлдар вздохнул. Похоже, и на этот раз ему не удастся переубедить танцовщицу. Слишком серьезно она говорила.
— Зачем? Я бы повторил свои слова, Амариллис, если бы не знал, что опять нарвусь на отказ.
— А ты попробуй.
— Амариллис… — Хэлдар повернул к себе ее лицо, взяв за подбородок, — я прошу тебя стать моей женой.
— Нет. — Она смотрела ему в глаза; на посмуглевшем от пустынного солнца лице они казались осколками синего льда… — Нет, Хэлдар. Не быть мне твоей женой. И это не я тебе отказываю… так уж судьба распорядилась. От меня через пятьдесят лет только холмик на кладбище останется да сундук со старыми нарядами. А для тебя полсотни лет — что один летний день. Так о чем тут говорить, радость моя… — и она обвила его шею руками, крепко прижалась к нему, спрятав лицо где-то в светло-пепельных волосах.
— Фириэль… — Хэлдар смотрел сквозь незамысловатую пляску огня в камине, — Никто не знает своей судьбы. Мой отец погиб намного раньше отведенного ему природой срока. А ты выжила там, где сгинул целый город. Бессмертие эльфа — не более, чем сказка; мы и смертны, и уязвимы. Амариллис, — и
