моя дорога, я помогу вам. Открывайте Врата. Нам пора.
Черные трещины подползли совсем близко к золотому кружку, на котором они все стояли, и слишком многое в узоре Обитаемого Мира изменилось. И не было времени ни на понимание услышанного, ни на прощание с теми, кому суждено остаться. Переглянувшись, Хэлдар и Амариллис крепко взяли сына за руки и почти одновременно прикоснулись к каменной глыбе Врат. И удивительно было видеть, как от легкого прикосновения камень, казавшийся несокрушимым, вздрогнул и створы начали медленно открываться.
— Я… — Амариллис обернулась через плечо, глядя на застывших в ожидании богов, — Я буду скучать. Гарм, помоги Сычу и Арколю выбраться отсюда. И Арчешу скажи, что со мной все хорошо… Обещаешь?
— Обещаю. — Гарм улыбнулся, от чего рисунок на его лице словно ожил. — И… я буду скучать.
— Амариллис. Ты была моей самой любимой танцовщицей, — и Фенри поднял руку в прощальном жесте.
Шагнув за порог, в легкую темноту, они на мгновение потеряли почву под ногами… и тут же поняли, что это не падение, а полет. Они летели на спине невероятно огромного Дракона — бесцветного, неуловимо переливающегося всеми оттенками радуги. По сторонам проносились неясные очертания, в которых они узнавали некогда виденных людей и легендарных персонажей, места, в которых им довелось побывать и давно забытые, и сотни, тысячи мелькающих обрывочных видений.
— Это отражения, — ответил на их невысказанный вопрос Дракон, чуть повернув голову. — Отражения вашего мира.
— Куда ты несешь нас? — эльф крепче обнял жену и сына.
— Опять ты спрашиваешь не о том, о чем хочешь… — Хэлдар готов был поклясться, что Дракон улыбается. И, помедлив секунду, он спросил:
— Мой отец был таким же, как ты?
— Да. — По спине Дракона пробегает всполох бледно-лилового огня. — Только, прежде чем стать Мастером, изначально он был Белым Драконом. Отсюда твоя хваленая эльфийская холодность… и постоянство.
— Значит, он жив?
— Конечно. Все живы, Хэлдар. Здесь ли, еще где-то… Мироздание велико, ветер драконьих крыльев не утихает, и искрам Первородного Огня не суждено гаснуть.
— Ничего себе… — Амариллис прижалась к эльфу. — А я-то надеялась, что ты всего-навсего высокородный эльф… И все-таки, куда вы нас несете, Мастер Альфард? И зачем?
— В Обитаемый Мир. Скоро узнаете…
Впереди, в легкой темноте, рассеиваемой светом Мастера, вырисовываются очертания массивных ворот, очень похожих на те, что они не так давно открыли. Дракон с непостижимой легкостью изгибает свое тело так, что сидящие на его спине оказываются совсем рядом с вратами.
— Открывайте! — его голос звучит тише шелеста травы и оглушительнее июльского грома, в нем перекатываются, сталкиваясь и звеня, глыбы первородного серебра.
Эльф и танцовщица протягивают руки, и согретые мимолетным касанием их ладоней врата с готовностью открываются — будто только их и ждали.
…Амариллис решилась, наконец, открыть глаза и чуть разжать пальцы, держащие руку Судри. Они стоят под открытым небом, безоблачным и мягко-бирюзовым; под ногами у них — мягкая трава, вокруг — деревья, охотно разговаривающие с теплым ветром бесчисленными зелеными языками листьев.
— Как здесь красиво… — и танцовщица улыбается навстречу беспокойному взгляду эльфа.
— Значит, вопрос
Обернувшись на этот голос, взрослые поневоле вздрагивают, а ребенок восторженно верещит и хлопает в ладоши.
Там, где деревья расступаются, будто придворные при появлении короля, высится небольшой холм. И на вершине его сидит Дракон — тот самый, который нес их сквозь легкий воздух меж мирами. Значительно уменьшившийся, впрочем, но все равно…
— Рад, что тебе здесь понравилось. Ведь вы здесь надолго.
— А зачем? — это спрашивает эльф.
— Чтобы помочь. — Дракон наклоняет голову, выдыхает… и его дыхание оседает серебряной пылью в волосах подошедших к нему. — Я, Мастер Альфард, отдаю вам этот мир, ибо именно вы ему нужны. Здешние боги покинули свой дом давным-давно… Теперь боги этого мира — вы.
От этого спокойного утверждения у Амариллис помимо воли подогнулись колени; и то сказать, никакая храмовая выучка не поможет спокойно принять такое известие. Она ухватилась за руку эльфа, и заглянула ему в глаза — а они было всего лишь удивленными, в тот время как на ее лице читалась откровенная паника.
— А я так надеялась, что нас оставят в покое… — и она уткнулась носом в плечо Хэлдара, не зная, то ли смеяться от счастья, то ли вопить от ужаса.
— Я бы и рад. Но ты все равно больше двух недель покоя не выдержишь… — и Дракон насмешливо сверкнул глазами. — И вот еще. У меня для вас подарки. Целых два.
Он раскрыл крылья, закрывшие, как показалось Амариллис, полнеба, а когда вновь сложил их, то она увидела, что по правую сторону Дракона стоят две фигурки — одна совсем маленькая, с прозрачными стрекозьими крыльями, и вторая — значительно выше и массивнее. Высокий поднял руку в приветственном жесте, светло усмехнулся и солнце влажно блеснуло на его белоснежных клыках.
— Сыч! Чиро! — и в следующую минуту они обнимались, радуясь до слез и едва веря самим себе.
— Ну вот, все в сборе.
На лице Судри промелькнуло разочарование — Дракон исчез, а чуть поодаль, в тени раскидистого дерева сидел Пьющий Песок.
— Как тебе удалось? — не договорила Амариллис.
— Я же проводник. — Пьющий Песок подмигнул орку. — Кого хочу, того и беру с собой. И никто мне не указ, — и засмеялся.
— Что мы должны делать, Мастер? — с почтением спросил эльф.
— Для начала оглядитесь. Убедитесь в собственных силах. А там сами увидите…
Пьющий Песок встал, опираясь на посох, и направился в тень леса.
— Ты… уходишь? — Амариллис и сама огорчилась, и увидела, как вытянулось лицо сына. — Почему так скоро?
— Мне пора. — Просто ответил Пьющий Песок. — И я не прощаюсь.
На долю мгновения они увидели, как окутывает фигуру проводника бледно-лиловое пламя, как оно проявляет совсем другие очертания… и тут же все исчезло.
Амариллис вздохнула и огляделась: в траве возились Судри и эллил, несказанно счастливый возвращением к своему питомцу, рядом стоял Сыч, скрестив руки на груди, исхудавший, но живой и здоровый; поймав ее взгляд, он отвесил новоявленной богине шутливый поклон. Вокруг царила оживленная тишина летнего леса, наполненная голосами птиц, шепотом листьев… Солнечный свет, пропущенный сквозь решето ветвей, смягченный свежей зеленью, ласково согревал; где-то неподалеку лопотала речка.
— Мы дома, Амариллис… — И Хэлдар, неожиданно тепло засмеявшись, обнял ее крепко-крепко, так, что девушка тихо охнула. Она подняла голову, увидела его глаза — эльфьи глаза цвета пронзительного мартовского неба, умиротворенно вздохнула и ответила:
— Пожалуй, да. Дома.
Эпилог
…Это неправда, что боги не любят покоя и уюта и вечно норовят основать свой дом на острых
