были друзьями… Это очень трудные люди, а у вас нет ни нахальства чемпиона по теннису, ни размаха доктора Говарда…
Я поморщился.
— Размаха? Его за этот размах и убили… Пусть этот размах с ним и остается…
— Вы мыслите по-европейски. Говард был мошенником, но у него был класс, он хотел иметь состояние, равное состоянию Энджи, и поэтому он обманул своего основного сотрудника, украв у него изобретение. Он умер. Это грустная история. Но во время их совместной жизни с Энджи он держал ее в руках. Он прикидывался, что его что-то мучило, он создал вокруг нее атмосферу неуверенности, страха. Он сделал ее ревнивой и не верящей в себя. А вы, Эрик, человек надежный, без выкрутасов, преданный. Она считает вас человеком открытым и упрямым и поэтому становится невыносимой.
На меня нахлынула волна ненависти. Я возненавидел своего отца, свою мать, все это проклятое племя, которое меня породило, передало мне свои недостатки, развило во мне мои комплексы. Син поднял вверх указательный палец:
— Как только она начинает скучать, ей хочется все изменить.
Я подчинился:
— Если уж ей так этого хочется, я поеду в Кению.
— Будем надеяться, что ваше решение не будет запоздалым, — сказал Син.
Я принялся шагать вперед-назад по кабинету. Син присоединился ко мне, он взял меня за локоть:
— Эрик, попытайтесь. Я вам помогу. Будьте ближе к ней, выслушайте ее планы, станьте ее по- настоящему доверенным лицом. У вас еще есть немного времени…
— А для чего вы все это делаете, Син?
— Потому что я люблю вас обоих и знаю, что мой друг Энди Фергюсон перевернулся бы в гробу, если бы узнал о последнем завещании Энджи.
— Последнем?
— Она насоставляла их великое множество в зависимости от настроения и капризов…
— А почему она столь озабочена вопросом завещания? Ей всего-то тридцать три года.
— Смерть не зависит от возраста. Если бы вы знали, что она может придумать. Например…
Я прервал его:
— Детали меня не интересуют, Син. Я хочу стать уважаемым руководителем, но не могильщиком. Я добиваюсь успехов: я создал условия для приобретения промышленного участка в Токио, завода близ Мюнхена, который смог бы удвоить наше производство в Европе, к моим предложениям благожелательно отнеслись в Испании. Все это зависит от меня, я этим живу.
— Да проснитесь же! Мне что, надо еще раз напомнить вам, что мы — всего лишь наемные работники у Энджи? Она владеет семьюдесятью процентами акций компании, а тридцать процентов миноритарных акционеров вынуждены продавать свои акции. Поэтому совет тормозит инвестиционную деятельность, чтобы не завышать стоимость акций… до того, как мы их выкупим.
— Она ни разу не говорила мне об этом.
— Она не очень болтлива, когда речь идет о делах, в этом она похожа на своего отца. Энджи вовсе не беззащитная сиротка.
Я вновь оказался новичком в этом враждебном мире, в конфликте с деньгами.
— Я разочарован, Син.
— Попробуйте понять логику мыслей Энджи. У нее в руках находится вся власть, ей нужен подходящий мужчина. Она хочет всего: внедрить вас в компанию, но так, чтобы вы принадлежали только ей. Даже я всецело завишу от нее, Эрик. И все равно, был ли я другом семьи, «вторым отцом». Если я ей надоем, если я буду слишком тормозить ее решения, если я попытаюсь принять хоть одно решение, не проконсультировавшись с ней, она избавится от меня.
— А ее отец не обеспечил ваше будущее, Син?
— Нет. Он не хотел выпускать власть над компанией из рук семьи и использовал меня в качестве опоры, но не балласта.
— Любопытная дружба.
— Прекрасная дружба, — сказал он с теплом в голосе — Надо принимать людей такими, какие они есть, или уходить.
— И что вы мне посоветуете?
— Согласиться, что те меры, которые я намерен предпринять, необходимы.
— Согласен.
— Я предложу Энджи сделать вам свадебный подарок на сумму в двести тысяч долларов. Запоздалый подарок, но все же подарок.
— Не нужен мне подарок. У нас уже есть общий счет, пополняемый компанией.
— Нужен. Вы должны получить этот «подарок», это — вопрос престижа и социального положения. Барбара Хаттон[23] сделала уже семь или восемь таких подарков. Энджи тоже может это сделать, хотя и намного меньший. Она уверяла меня, что вышла замуж за незаинтересованного деньгами человека… Это так и есть, но, признайтесь честно, между нами, вы ведь любите компанию больше, чем ее…
Я больше уже не мог терпеть.
— К чему разбирать мои ошибки или мои качества? Я сделаю так, как вы посоветуете, Син.
Он невозмутимо произнес:
— Если Энджи умрет до того, как вы с ней разведетесь, думаю, что рента в сто тысяч долларов в год была бы неплохим утешением…
Я перебил его:
— Это уже слишком. Не нужна мне никакая рента. Я не нуждаюсь в милостыне, мне тридцать пять лет, у меня есть некоторые способности, зарплата меня устраивает. С меня достаточно будет гарантии сохранения работы.
— Эрик, не злите меня. Вы хотя бы представляете себе, какую сумму она намерена передать Кении?
— Ни малейшего понятия…
Син вздохнул:
— Восемьдесят миллионов долларов.
— Восемьдесят миллионов долларов?
Это был удар.
— Имей я столько для инвестиционной программы, я сотворил бы чудеса в Испании.
— Вы говорите «я», «имей я»… Вот и все. Но вам ничего не принадлежит. Я схожу с ума при мысли об этом донорском проекте, а она просит, чтобы я его структурировал. «Вы — гений, дорогой мой Син», — сказала она мне. А я чувствую себя польщенным и одновременно обманутым.
Он был измотан.
— Эрик, видите ли, у меня нет никакого личного интереса в этих делах, увы. К тому же мне ничего не нужно. У меня уже есть достаточно денег, жизнь моя устроена, семьи у меня нет. Но вы — человек, которого надо защитить… Вы молоды.
Я подошел к окну. А если все это было ловушкой? Еще одной проверкой, не являюсь ли я ловким охотником за приданым?
Я обернулся к нему:
— Син, меня интересуют только чувства Энджи и моя работа. Кому она хочет отдать свои деньги? Я не хочу этого знать, ни высказывать свое мнение об этом. Я принимаю все то, что вы намерены сделать, чтобы обеспечить мое будущее, а об остальном и говорить не хочу.
Син подошел ко мне:
— Еще ничего не потеряно, Эрик. Особенно в том случае, если вы станете более гибким в отношениях с ней. Она милует, она дает привилегии, она отбрасывает прочь, она исключает. Энджи любит представлять, какой будет реакция людей на ее смерть. Кто знает, какая роль останется вам в одном из вариантов ее завещания?
