это сделать намного труднее». Мистер Пфайфер и я — закоренелые холостяки старого типа, нам удивительно слышать такие речи… Фридрих уже здесь на отдыхе. В этом году они приехали рано. Он присматривает за коттеджем Энджи, от него не ускользает ни одно движение, он с нетерпением ждет новой встречи с ней. Возможно, он влюблен в нее, но я не могу это утверждать. Сегодняшние дети все рано созревают, ему всего-то восемь лет, а он уже такой проницательный! Ах, нынешние детки меня просто пугают.
Я шел вслед за Гарднером. Мы подошли к входу.
— Да, — пояснил он, — Фридрих испытывает к Энджи настоящую любовь. Он проводит с ней по много часов, они гуляют по пляжу во время отлива, там можно исходить многие километры при условии, что на ногах хорошая обувь. Они ездят на машине в супермаркет за минеральной водой.
Машина? У Энджи здесь есть машина? Я подумал о плоском ключе в кармане. До нас донеслись какие-то звуки, голоса мужчин, смех. Слова на немецком языке.
Весь этот мир был враждебным для меня. Я должен спрятать Энни и немедленно уехать. Мы были уже внизу на кухне, как в дверь постучали. Гарднер открыл дверь, на пороге стоял белокурый мальчишка. На вид ему было лет семь-восемь, он был плотным, загорелым, на облупившемся носу сидели очки в металлической оправе.
— Здравствуйте, — сказал он по-английски.
— Привет, Фридрих. Представляю тебе нового мужа Энджи.
Я протянул ему руку:
— Здравствуй. Похоже, ты приятель моей жены.
Я хотел быть современным, легким в обращении, дружелюбно настроенным, но мысленно проклинал этого Фридриха.
— Вы новый муж? — спросил он недовольно, — А доктор ушел?
Он внимательно рассматривал меня.
Мне пришлось отказаться от «тона для разговора с детьми». Он рассмеялся бы мне в лицо. Я коротко объяснил ему, что с доктором произошел несчастный случай, что он умер и что я женился на Энджи. Я разговаривал с ним, как со взрослым.
Мой немецкий язык удивил его, я воспользовался этим незначительным преимуществом и рассказал ему всю историю, которая вроде бы его удовлетворила.
— А где Энджи? — сурово спросил он.
— Как обычно, в день приезда она в отеле. Она очень устала и сегодня рано ляжет спать.
— Я поеду с вами в отель, — сказал Фридрих, — Я нашел раковину, о которой она давно мечтала.
— Мой маленький Фридрих…
Я хотел погладить его по голове. Чтобы избежать моего прикосновения, он сделал два шага назад. Я ему явно не понравился.
— Придется тебе подождать до завтра со своим сюрпризом.
— Я не хочу ждать. Сколько времени вы с ней женаты?
— Полтора года.
— Вот почему она не приезжала, из-за вас.
Его светло-серые глаза, увеличенные линзами очков, продолжали меня рассматривать. Фридрих был из поколения детей, привыкших к компьютерам, телевидению, «мерседесам»-купе. Рано созревший и богатый ребенок из очень состоятельной семьи. Если бы моя мать смогла удачно выйти замуж, я был стопроцентным немцем, а не раздираемым честолюбием полукровкой, смесью латинской и германской рас. Я испытал зависть к Фридриху. Он тоже завидовал мне, но совсем по другим причинам. Короче говоря, мы возненавидели друг друга. Это было ясно, даже Гарднеру. В узком проходе, отделявшем наши коттеджи, нас ожидала группа оживленно разговаривавших людей. Двое мужчин и женщина говорили не переставая.
— Садовники разнесли весть о приезде вашей жены, — сказал Гарднер. — Все, кто живет в ближайших коттеджах, пришли поприветствовать вас.
Он подозвал их жестом и что-то сказал на суахили.
К нам подошел тощий кениец:
— Вот Абу, повар.
Я пожал ему руку. Он без конца повторял свое
— Представляю вам Дэниэла, несравненного мастера на все руки.
Меня дружеским взглядом осмотрели, оценили, заметили все детали. Фридрих взял меня за руку:
— Как тебя зовут?
— Эрик.
— Ты хорошо говоришь по-немецки. Я с Энджи учу американский язык. Она сказала мне, что, если бы я был сиротой, она бы меня усыновила.
Подошли еще несколько кенийцев и заговорили со мной на суахили.
Гарднер произнес небольшую речь и объяснил им, что я пока не говорю на их языке. Фридрих ушел. Я почувствовал облегчение, но это было еще не все. Он вскоре вернулся, держа в руке морскую звезду темно-красного цвета, как запекшаяся кровь.
— Это — мой подарок Энджи. Поехали? Я хочу отдать его ей сегодня.
Я отрицательно покачал головой. Фридрих смотрел на меня с обидой, а кенийцы заговорили со мной по-английски. Абу спросил, что бы я хотел на завтрак и буду ли я спать в комнате мисс Энджи или же в гостиной на диван-кровати доктора Говарда. Не хочу ли я выпить кофе прямо сейчас? Он пообещал приготовить назавтра жареную рыбу. Я произнес перед ними короткую речь. Ничтожный принц-консорт, я был ростом всего лишь метр семьдесят восемь. Да, я был рад с ними познакомиться. Да, завтра жена будет раздавать подарки, которые привезла из Америки. Я был хорошим белым человеком, гостеприимный народ без колебания принял меня. Я постарался уйти достойно, пожал всем руки. Мне удалось распрощаться с ними. Я едва слышал Гарднера, который сыпал предложение за предложением…
— …с японцами, чтобы получить патент на изготовление искусственной слоновой кости.
— Извините, я не расслышал, так много народа.
— …О ее борьбе с браконьерами. Если она сможет закрыть рынок продажи слоновой кости…
— Вы в курсе дел моей жены…
— Через Пфайфера, он передает мне все, что говорит ему Энджи. Она борется с главной причиной, выживание слонов — залог будущего всего человечества.
Фридрих имитировал стрельбу.
— Пах, пах, пах. Я убиваю браконьеров, которые охотятся на слонов.
— Вы увидите это своими глазами во время поездки в Цаво, — продолжил Гарднер — Осталось очень мало слонов, хотя это и охраняемый заповедник… Если Энджи сможет заполнить рынок синтетической слоновой костью, более качественной, чем природная, она остановит это организованное побоище, продолжающееся, несмотря на запреты и наказания.
Под внимательным взглядом Фридриха и доброжелательного Гарднера я должен был проявить себя достойным своей жены. Какой героиней была эта платиновая блондинка! Мне хотелось смеяться, чтобы не поддаться панике. Я повернулся к коттеджу, мне показалось, что там кто-то был…
— Вы что-то там забыли? Очки? — спросил Гарднер.
— Нет-нет. Итак, мы говорили о синтетической слоновой кости. Мы также надеемся, в дополнение к этой предстоящей акции, что наши сегодняшние трансакции с кенийским правительством будут успешными.
Благодаря болтливости Гарднера я получил гораздо больше сведений о жизни моей покойной жены, нежели от нее самой при жизни.
— Вы что-то сказали про ее машину.
— Я говорил Пфайферу, что это преступление — оставлять машину здесь, в этой стране, под
