— Увы, нет. Я знаю ее только по рассказам Пфайфера. Периоды моего пребывания здесь никогда не совпадали с приездами Энджи. А в этом году все иначе…
Мы подошли к дому который возвышался над всей округой.
— Вот мы и пришли. После нескольких лет ожидания ей удалось снять единственный двухэтажный коттедж. Она, вероятно, рассказала вам все перипетии этой истории…
Гарднер повозился с замком и вошел в узкую и темную прихожую. Потом принялся что-то делать в темноте. Оказалось, он искал окно где-то в глубине этого туннеля.
— Ваша жена очень великодушная и воспитанная женщина. Кенийцы — люди сдержанные и достойные от природы. Они не любят грубого обращения. Энджи распоряжается так, словно их просит. Как только она приезжает, начинается праздник.
Воздух в доме был спертым. Гарднеру удалось открыть окно, огромные толстые листья лианы прилепились снаружи к створкам, ему пришлось приложить усилие. Я увидел, что темный коридор вел в скромно обставленную кухню. Шагая по гранитным ступенькам узкой лестницы, мы прошли в темную комнату. Гарднер открыл окно, резким движением распахнул ставни, и в комнату ворвался сумасшедший свет, сверкающая лазурь в отблесках безумного солнца. Горизонт был ограничен коралловым рифом, но полоска песка явно уменьшилась — наступил прилив.
— Это столовая, — сказал Гарднер, — Во время прилива можно из окна ловить рыбу. Но это — шутка. С террасы перед домом можно спуститься прямо в море.
Он улыбнулся.
— По словам Пфайфера, Энджи часами сидит у окна и смотрит на море.
Мой взгляд скользнул по креслу-качалке… Энджи с закрытыми глазами перед океаном. Я прикусил губу.
— Надеюсь, что и вы тоже прекрасно плаваете. Это море очень опасно. Хотя Энджи и чемпионка по плаванию и знает все течения, но и у нее могут возникнуть проблемы.
Он замолчал, испугавшись, что сказал лишнего.
— Проблемы?
Он промолчал и пригласил меня пройти на террасу.
В конце террасы выдолбленные в скале ступеньки еще не были покрыты водой.
— Дно моря, — сказал он, — не такое уж безобидное, как кажется с виду. Во время прилива образуются завихрения течений.
И продолжил:
— Вы хорошо плаваете?
— Неплохо.
Слева, ниже на половину этажа, я увидел крышу из пальмовых листьев.
— А это что?
— Пристройка к этому зданию. Наверху комната, внизу гостиная. Доктор Говард спал на диване в этой гостиной, куда не заглядывает луна. Говард страдал от яркого света луны и все время на это жаловался. Энджи как-то сказала моему другу, что только тот мужчина, которому понравится в этом месте, сможет когда-нибудь стать ее настоящим спутником жизни. Если вы не страдаете клаустрофобией и не слишком чувствительны к влиянию луны, вы можете надеяться на очень многое, мистер Ландлер. Пойдемте, я покажу вам комнату.
Чтобы попасть туда, нам пришлось снова подняться по узкой лестнице. В большом помещении стояли рядом две кровати, накрытые тканью в цветочек, пол представлял собой большие плиты природного камня.
— Это местный камень, — сказал Гарднер. — Его обрабатывают на месте. Убираться довольно затруднительно.
Он открыл ставни, по глазам ударил бирюзовый цвет неба. Одиночество с видом на вечность. Женщина, которую я убил, любила бесконечность. Теперь она очутилась там. С этими мыслями, которые я старался сделать холодными и ясными, мне так и не удавалось убедить себя в собственной решительности и не испытывать угрызений совести. Внешне я был спокоен, но сердце билось как сумасшедшее. Оно реагировало на слова и мысли, а мне казалось, что я воспринимал их, не моргнув глазом.
В тот момент я еще не знал, что угрызения совести могут быть симптомами психосоматического расстройства. Я вообще ничего не знал.
— Этот дом построен из кораллов, — сказал Гарднер. — Кораллы — основной строительный материал на побережье. Их вытаскивают из моря и строят из них стены.
Говорила ли она мне об этом? Я не мог вспомнить.
— Вы переезжаете завтра утром, мистер Ландлер?
— Конечно.
Трудности были непреодолимые. Гарднер Энджи ни разу не видел, а кенийцы? «Пустой» коттедж оказался выдумкой. Или я плохо слушал Энджи, или она хотела удивить меня на месте прекрасным сервисом. Но надо было держаться.
Своды этих двух домов были сделаны из вставленных один в другой камней и поддерживались старыми балками и побеленными известью стенами. Эта каменная мышеловка готова была захлопнуться за мной.
— Энджи боится здесь только морских змей, которые прячутся в норах среди кораллов. Нужны хорошие тапочки, с детской радостью она любит прогуливаться по дну этого кишащего жизнью моря. Эта ваша первая поездка в Африку, вам следует изучить «способ применения» Кении.
— Какой способ применения?
— Это шутка, мистер Ландлер. Или почти шутка. Здесь рай, если умеешь приспособиться.
Он посмотрел на меня:
— Вы ведь не родились в Америке, не так ли?
— Почему вы об этом спросили?
— Так, но готов поспорить, что у вас европейские корни.
— Я француз по происхождению и некоторое время учился в Англии.
— Я так и думал, — произнес он с удовлетворением. — И чему вы учились?
— Помимо прочего, я изучал химию. Я по образованию инженер-химик, а в компании Фергюсона занимаю должность директора по связям с Европой.
— Как повезло Энджи! Наконец-то у нее муж, работающий в ее отрасли промышленности. Это должно вас сближать. Мне будет приятно видеться с вами обоими.
— А когда возвращается ваш компаньон мистер Пфайфер? — спросил я.
— Дня через четыре или пять. Возможно, чуть раньше, чтобы воспользоваться присутствием здесь Энджи.
Гарднер становился надоедливым:
— Она обычно приходит в контору, и они вдвоем подолгу болтают, они оба фанатично преданы этим местам. Им есть что сказать друг другу. Я бы предпочел жить поближе к горе
Кения, там более здоровый климат. Но не всегда удается делать то, что хочется.
Он продолжал меня разглядывать.
— Ландлер? Разве это французская фамилия?
— Да, но эльзасского происхождения.
— Вы говорите по-немецки?
— Да.
— Великолепно! — воскликнул он, — Вы будете здесь счастливы. Я думаю о Фридрихе, это будет его праздник.
— Фридрих? Кто такой этот Фридрих?
Каждая минута готовила мне новую ловушку.
— Фридрих — это «идеальный ребенок».
— Объясните. Что еще за история с «идеальным ребенком»?
— Так его называет Энджи. Соседи Энджи, живущие в коттедже рядом с вашим, немцы. Фридрих — их сын. Энджи часто говорила: «Забеременеть легко, главное — найти хорошего отца для своего ребенка, а
