Он покопался в бумагах, вытянул из-под самого низа стопки папку и взглянул в нее.
— Все правильно. Согласно последнему письму Энджи Фергюсон, вы должны провести здесь двенадцать дней, мсье…
— Ландлер.
— Даже приезжая сюда всего на несколько дней, она требует безупречного обслуживания. Ваша жена платит обслуживающему персоналу за целый год. Как только она приезжает, я стараюсь собрать знакомых ей людей. Мне еле удалось перекинуть с другого коттеджа ее любимого повара Абу, который знает ее вкусы, какую она любит рыбу, как ее приготовить. Он готовит легкие блюда, которые она обожает. Естественно, мы не можем постоянно держать наготове всех людей, обычно ее обслуживающих. Если людям платить деньги за ничегонеделание, они обленятся. Но когда мне заранее известна дата приезда Энджи, я стараюсь направить всех их к ней, а на их места отправляю других людей в те коттеджи, которые снимают проезжие туристы.
Он принялся листать досье:
— Честно говоря, мы не будем скучать по доктору Говарду. Кения ему не нравилась. Он утверждал, что в коттедже будет страдать клаустрофобией. Не имея под рукой телефона, он сходил с ума.
— Значит, в коттедже нет телефона?
Он взглянул на меня с отвращением:
— Вас это тоже будет беспокоить?
— Отнюдь.
— Тогда все в порядке, — сказал он — Позвонить можно отсюда, из офиса, но доктор Говард был человеком нервным, особенно в период полнолуния. Окна спальни выходят на море, кровать стоит напротив окна, но луна проглядывает даже через плотные шторы…
Мне стало не по себе.
— Понятно. Может быть, теперь пойдем…
— А что вы хотите увидеть, мистер Ландлер?
— Коттедж.
— Зачем?
— А вас это удивляет? Я хочу осмотреть место, где проведу с женой двенадцать дней. Вы против?
— Нет, конечно. Подождите…
Он легко вздохнул, открыл гроссбух и стал искать какую-то запись.
— Обычно она приезжает вместе с мужем, не понимаю, почему вы приехали заранее…
— Так уж получилось.
Он покачал головой:
— В нашей профессии приходится сталкиваться с разными ситуациями. Я должен ей позвонить. Ей понадобится завтра серфер?
— Вы тянете время.
— Время? Нет. Может быть, я просто хочу с ней переговорить.
— Шутите?
— Нет.
Я продолжал настаивать:
— Вы мне не верите? Хотите, чтобы я показал вам свои документы?
— О, нет, мсье. А почему вы не хотите, чтобы я ей позвонил?
— Ее сейчас нет в номере. Когда я уезжал из отеля, она шла на пляж.
Он поднял брови:
— На пляж? Энджи? Что ей делать на пляже?
— Купаться.
— Сейчас? Во время отлива? Море ведь отошло за коралловый риф.
Недоверчивое выражение его лица заставило меня быть крайне осторожным.
— По приезде она встретила друзей из Калифорнии и пошла вместе с ними.
Человек снял с носа очки и положил их на досье. Потом долго растирал лоб.
— Вы меня удивляете… Она ненавидит тесноту на пляже и купается только во время прилива, чем более неспокойно море, тем лучше она себя в нем чувствует. С террасы коттеджа ей надо спуститься всего на пять ступенек, и она может нырять в воду. Она знает все течения, она прекрасная пловчиха.
— Вы устроили мне настоящий допрос. Я скажу Энджи, что вы не дали мне ключи. Отказали! Посмотрите, какой будет ее реакция.
И добавил доверительным тоном:
— А вы, случайно, не сдали коттедж кому-нибудь в субаренду?
Он воздел руки к небу:
— Мсье, да как вы смеете? Это оскорбление! Сдать в субаренду коттедж Энджи? Мы здесь не нахалы какие-нибудь, не проходимцы, не…
— Не знаю, кто вы есть на самом деле, но вы явно тянете время…
Он мстительно посмотрел на меня:
— Сказать мне, что я сдаю в субаренду?! Она никогда бы так не сказала.
Он встал, повернулся ко мне спиной, отрыл старый стальной ящик, служивший ему сейфом, и взял оттуда ключи.
— Вот они, ключи. Я отведу вас…
Я попытался смягчить его:
— Думаю, что мы оба погорячились. Извините, что обидел вас неудачной шуткой… Но ваше поведение тоже было не особо приятным.
— У меня тяжелый характер, это правда. Я слишком нетерпелив и недоверчив, поэтому стараюсь не общаться с клиентурой. Мне не хватает хороших манер. Я увлекаюсь.
Мы спустились по спиральной лестнице, затем вышли на центральный дворик, прикрытый сверху листвой деревьев. Свет был очень ярким, а влажный горячий воздух затруднял дыхание.
— Содержать коттеджи очень трудно, надо гонять обезьян, уничтожать насекомых… К счастью, характер кенийцев позволяет требовать и добиваться точного исполнения работы. Они обожают вашу жену, называют ее мисс Энджи или мама. Она всегда приезжает с чемоданами, набитыми одеждой, десятками пар кроссовок и все раздает.
Мы шли по естественному коридору между двумя гигантскими изгородями. От этой каменистой дорожки отходили многочисленные тропинки, окруженные буйно разросшимися кустами. Показалось белое здание. Подошли два кенийца, поприветствовали нас словами
— Они рады познакомиться с вами, они очень любят Энджи. Когда она здесь, она с ними болтает, смеется, даже кричит.
— А они не говорят по-английски? Не могли бы вы перевести?
— Они думают, что вы их понимаете.
И произнес фразу, которая упала, как нож гильотины:
— Энджи бегло говорит на суахили. Они думают, что и вы тоже.
Это был удар. Я повернулся к кенийцам:
— Рад познакомиться с вами. Я пока не говорю на суахили, но скоро научусь.
Они рассмеялись и ответили мне по-английски:
— Придет день, и вы заговорите на нашем языке,
— Мистер Гарднер. Примите мои поздравления. Здесь все в идеальном порядке.
— Организация — это один из наших коньков. Если бы только знали, как я рад, что смогу наконец познакомиться с Энджи…
— А разве вы еще не встречались с моей женой?
