– Наверное, бабушка Феклуша говорила то же самое и о своем барине? – лукаво спросила Александра. – Мол, и ему надо белый свет поглядеть?
– Ну, само собой, – утвердительно кивнул Федотка. – Всевышний-то ведь определил крепостным из воли барской не выходить, ничего дальше носа своего не видеть, ну а господам нужно мир поглядеть, людей разных увидать, прежде чем на всю жизнь выбор делать. Да ведь и с крепостными всякое случается, и они на разные фортеля горазды… Вот взять для примера Антонину, сестрицу нашей Зосимовны…
В это мгновение Александра услышала, что кто-то постучал в ее дверь, и, погрозив Федотке пальцем, чтоб помалкивал, она обернулась:
– Кто там?
– Да я это, Липушка, – послышался невеселый голос.
Александра махнула Федотке, и сообразительный сорванец соскочил с завалинки да так и стреканул прочь, только сырая трава прилегла.
Александра откинула крючок и впустила молодую хозяйку Протасовки. Вслед за ней прошмыгнул Пуховик и немедля залез под кровать, видимо, боясь, чтобы его не турнули прочь. Александра вспомнила, как мурлыкал Пуховик нынче ночью, и подавила смешок. Ну и приключение!
Липушка была бледна, томна, с заплаканными глазами.
– Ну что? – ласково спросила Александра, незаметно перейдя на «ты». – Что томишься?
– Да жалко мне Георгия Антоновича, – задрожала та губами. – Он в постели лежит, передал, что скучно, встать охота. Да Зосимовны боится. И мне она велела лучше полежать, а надоело!
– Что-то я не пойму, – усмехнулась Александра, – кто у кого тут в крепости, Зосимовна у тебя или ты у нее. Велела полежать! Ну и что? Не слушай ее. Делай что хочешь! Гуляй где хочешь!
Липушка посмотрела исподлобья, нерешительно:
– Да как же… да я не знаю… мне всегда, сколько себя помню, Зосимовна все говорила, что делать…
– Как это она тебя ко мне пустила? – пренебрежительно фыркнула Александра, злясь на Липушкино слабоволие, которое казалось ей порядочной дуростью.
– А Зосимовна спит, – простодушно призналась молодая девушка. – Настоечки выпила, чтоб голова не болела, – ну и спит, даже через дверь слышно, как храпит-похрапывает.
– Ага! – мигом оживилась Александра. – Так, значит, мы можем делать что хотим?
Липушка растерянно моргнула:
– Ты так говоришь, будто мы дети и желаем напроказить без взрослых!
– Ну да, у меня замечательное настроение! Давай хоть немножко повеселимся! У вас есть лошади? Ты ездишь верхом?
– Конечно, езжу, только в дамском седле, – чопорно сказала Липушка. – А ты что, по-мужски умеешь?
– Я никак не умею, – призналась Александра. – То есть когда-то давно, совсем девочкой, когда в Городце жила, умела, а в Нижнем не приводилось, у нас выезда своего не было, – но, думаю, научусь, я ловкая.
– Значит, вы жили в Городце? – удивилась Липушка. – А вроде бы отец говорил, что вы нижегородские жители…
– Конечно, мы нижегородские жители, – поспешно кивнула Александра. – Это… мы лишь ненадолго уезжали… Ну так что у нас с верховой прогулкой?
– Без Зосимовнина разрешения Устин нипочем не даст лошадей, – грустно ответила Липушка. – Хоть режь его! Он ее до смерти боится… совсем как я. А она вообще терпеть не может, когда я верхом езжу, вечно твердит, что это и опасно, и неприлично…
– Ну и ладно, – согласилась Александра, у которой вовсе не верховая езда была сейчас в мыслях. Внезапное отсутствие Зосимовны открывало куда бо€льшие возможности! – Тем паче что дождь. Тем паче что Георгию Анатольевичу, конечно, верхом ездить не след. Еще, храни господь, лишится чувств и с лошади упадет. Но, наверное, ему можно по дому погулять?
– Наверное, – нерешительно пробормотала Липушка, и глаза ее оживленно блеснули. – А где мы будем гулять?
– Да где угодно! Хоть в библиотеку зайдем – книжки посмотреть. А потом еще что-нибудь придумаем!
– Давай! – обрадовалась Липушка.
Ский тоже необычайно обрадовался возможности размяться. Он уже прекрасно себя чувствовал, голова больше не болела, ни лоб, ни затылок не ломило; играть роль страдающего героя и пробуждать в барышнях трогательную жалость ему порядком осточертело, поэтому он уже через несколько минут облачился в шлафрок (все же на правах больного позволил себе некую вольность в одежде, тем паче что сей темно-зеленый бархатный наряд был ему чрезвычайно к лицу), штаны, домашние сапоги и вышел к ожидавшим его барышням. Он поцеловал руку Липушке, томным голосом выразив благодарность за сочувствие к его страданиям, потом, с гораздо более равнодушным видом, как бы по обязанности, поднес к губам руку Александры, однако при этом несколько повернулся, дабы оказаться к Липушке спиной, и Александра чуть не ахнула, когда Ский не приложился к ее руке небрежно, а так и припал к ней, щекоча ладонь и запястье усами, осыпая множеством мелких, острых, горячих поцелуев, а напоследок еще и прихватил зубами ее мизинец и весьма чувствительно, хоть и очень нежно, прикусил ноготок.
Александра ощутила, что ее в жар бросило, но не от волнения, а от злости. Да он спятил, этот Ский! Что он себе позволяет? Конечно, она не страдала переизбытком скромности, коим была обременена, к примеру, Липушка, однако и не привыкла, чтобы с ней обращались с подобной фривольностью. Мелькнула догадка: а уж не к ней ли пробирался Жорж ночью – в поисках запретных, но доступных, как ему казалось, удовольствий?! Что случилось бы, ежели бы он не полюбопытствовал подойти к кабинету – и не был повержен Зосимовной? Удалось бы Александре от него отбиться – или был бы поднят шум и она оказалась с позором изгнана бы из этого дома? Но какова судьба ждала бы тогда Ского? Был бы он тоже вышвырнут разъяренной Зосимовной – или нянька нашла бы способ обелить приятного господина в глазах наивной Липушки, до невозможности очернив при этом Александру? Загадочно все это… Загадочно так же, как то, что Зосимовна отправила Савелия во Владимир, место жительства Ского. «Поедешь в… узнаешь там все про… а заодно побывай у…» Может быть, нянька хочет узнать подробней про Ского? Может быть, она уже прочит за него Липушку и теперь послала Савелия разведать, богат ли он, достоин ли такой невесты?
А Ский-то, оказывается, из тех, что и на две удочки ловить горазды!
– Куда же мы направим свои стопы? – с самым равнодушным видом отвернувшись от Александры, проговорил в эту минуту Жорж.
– Можно посмотреть книги в библиотеке… – заикнулась было Липушка, однако в красивых темных глазах молодого человека мелькнуло откровенное пренебрежение:
– Ну, книги… это ж ведь такая тоска, за самым небольшим исключением!
«Да вы же говорили, что ночью отправились за этой самой «тоской»!» – чуть не вскрикнула Александра, но придержала свой ехидненький язычок, потому что Ский продолжал:
– Я видел в коридоре дверь, заложенную засовом. У нее очень таинственный вид. Что там такое, милая Липушка?
– О, это кабинет моего покойного батюшки, – охотно объяснила простодушная девушка. – А закрыта дверь потому, что Зосимовна очень не любит, когда туда ходят. Она даже убирается там сама, горничных не пускает с того самого дня, как папенька умер. Все письма его разобрала и в сундук сложила, бумаги в порядок приводит…
– Во-от оно как, – протянул Ский. – Но ведь сейчас Зосимовна спит? И, если нам повезет, проспит еще долго. А мне было бы так любопытно поглядеть на знаменитую коллекцию карт вашего батюшки!
Александра вонзила ногти в ладони, чтобы не вздрогнуть.
– А я умею на картах гадать! – сказала она весело.
– Что вы! – с искренним испугом воскликнул Ский. – На игральных картах нельзя гадать, не то удача от игрока отвернется.
– Да? – пожала плечами Александра. – А я слышала, что гадальными картами играть нельзя, не то карты станут врать.
