— Нет, рафик Шигаль, ответил Алан, солдат из группы защиты революции, стоявший на углу с автоматом около старого БТР-60ПБ, прикрывавшего улицу — я его никогда не видел.
Подозрительный возчик тем временем обернулся, увидел, что на него от бронетранспортера смотрят двое солдат — защитников революции и одетый в пакистанскую дубленку человек-хазареец и начал ускорять ход. И это окончательно убедило Шигаля в том, что этот хазареец не заплатил положенного и работает.
Хазареец с телегой уходил в направлении главного входа на территорию советского посольского комплекса.
— Проверь его — бросил Шигаль — узнай, кто это такой.
— Да, рафик — Аллах, поправив ремень ППШ, соскочил с брони и побежал следом за хазарейцем с телегой
— Эй, ты! Стой!
— Пока, папка!
Мужики, набившиеся в УАЗ как сельди в бочку и согревшие его салон своим дыханием — а то брезентовый тент продувало насквозь морозным ветром с гор, ехать почти было невозможно — отчего то засмеялись.
— Учись хорошо.
Дядя Витя открыл дверь, Наташа выпрыгнула на тротуар, приняла тяжеленный портфель. УАЗ отъехал…
Нарушая все правила движения, и включив дальний свет фар, к тротуару подрулила черная Волга, остановилась рядом с Наташей. С заднего сидения вылез Рохан, у него в руках был не русский школьный портфель, а что-то вроде дипломата, блестящий такой.
— Можно… — он протянул руку
Наташа вручила ему портфель, Рохан сначала этого не знал, но как только узнал от кого-то, что у шурави так принято — с тех пор всегда забирал у Наташи портфель и с гордым видом нес его сам.
Водитель Волги выскочил из машины, обогнул ее, открыл дверь. На тротуар высадился высоченный, усатый мужчина в серой шинели, но сделанной не из грубой верблюжьей шерсти — а из самой лучшей, на заказ.
— Наташа… — Рохан как-то смущенно посмотрел на нее — это мой отец.
Наташа смутилась, генерал дружелюбно и как-то изучающе смотрел на нее.
— Здравствуйте — просто сказал он по-русски, обращаясь к ней как к взрослой. Афганский мужчина традиционалист никогда бы так не обратился к женщине, но генерал и в самом деле был коммунистом и предрассудки решительно отвергал.
На самом деле — это были смотрины. В Афганистане эти дела решаются рано и свадьбы тоже играются рано, потому что мало кто доживает до тридцати, а уж те, кто дожили до сорока и вовсе долгожители. Вчера к генерал-полковнику Сарвару Досту пришел его средний сын и сказал, что любит русскую девочку, которая учится с ним в посольской школе. Будь это несколько лет раньше — генерал бы просто выпорол отпрыска за такие слова — но сейчас командующий третьим корпусом задумался. Третий корпус имел зоной ответственности Кандагар и генерал знал, что там происходит и чего можно ждать в дальнейшем — он отлично понимал, что нынешняя власть очень неустойчива. Старшего сына он женил очень удачно — он женился на племяннице одного из крупнейших наркоторговцев региона, на содержании у которого находились две крупные банды. Это — можно сказать, хороший задел на будущее. Но разумно ли класть все яйца в одну корзину? Генерал знал, что русские осадили Хост, оседлали перевал Саты-Кандав и блокировали там целый фронт моджахедов. Пока не уничтожают — но и на переговоры не идут, что необычно. Знал он и то, что у русских в Москве поменялась власть, снова приехал в Афганистан рафик Виктор — решительный и чрезвычайно опасный человек, большой генерал, очень хитрый, требовательный, жесткий. Если приехал рафик Виктор — возможны самые неожиданные перемены. И может быть — если средний сын возьмет в жены дочь русского офицера — это будет правильно и разумно? Так ничего и не решив, генерал лично посмотреть на девочку, про которую рассказывал сын…
Усерган знал маршрут до последней кочки, потому что вчера они с Зараком проехали его весь, Зарак как водитель такси, Усерган — как пассажир. Вчера на перекрестке не дежурил бронетранспортер, потому что он дежурил дальше, на кольце, где пересекаются две основные магистрали афганской столицы Майванд и Дар уль-Амман. Кто же мог знать, что ехавшие от министерства обороны на пост хазарейцы увидели Шигаля и остановились, чтобы выказать уважение и побеседовать? Мир вообще полон случайностей.
А может — сам Аллах ужаснулся того, что они собрались совершить.
Но он же — простой хазареец. Он просто везет товар на рынок Шар Шатта, сейчас он проедет мимо посольства и поедет дальше, до Майванда. Он просто хазареец с товаром, ну же…
Мимо прокатился УАЗ с проклятыми шурави, он стиснул зубы и глянул, наконец, назад. Не смог удержаться.
Все трое, двое защитников революции и еще один, может быть человек из ХАД, смотрели на него. Он начал ускорять ход.
К тротуару напротив посольства подъехала черная Волга с номерами министерства обороны.
— Эй ты! Стой! — крикнули сзади по-хазарейски.
Он не ответил — вжал голову в плечи и начал ускорять ход…
Зарак переехал мост, он ехал медленно и крутил головой, как будто искал клиентов. Надо было ехать так, чтобы не увидел Усерган, чтобы не привлекать к себе внимание, и чтобы самому все видеть. Эта улица, названная в честь какого-то события революции в районе совпосольства делала резкий поворот градусов на семьдесят, не просматриваясь совершенно. Он затормозил, отпуская Усергана вперед, как будто увидел голосующего на тротуаре, потом поехал вперед сам. В районе советского посольства было много такси, потому что у шурави были деньги, и хотя им не рекомендовалось пользоваться афганскими машинами — эта рекомендация нарушалась, как и многие другие.
Потом Зардак аккуратно, не нарушая правил, повернул и…
О, Аллах!
Там стоял бронетранспортер. А у него — стояли солдаты.
Зардак хотел сбросить ход, но тут же сообразил, что именно это и вызовет подозрения у солдат. Начал притормаживать.
Нет, все-таки надо остановиться…
Притормозил, вышел — машина сломалась. Открыл капот….
Засада? Нет, солдаты просто стоят. Но откуда тогда бронетранспортер? Откуда?
ХАД? Предательство?
Так ничего и не решив — захлопнул крышку капота, вернулся в машину. Солдаты не обращали на него особого внимания, они смотрели на улицу… и рядом с солдатами был еще кто-то… прилично одетый.
ХАД!
Зардак, уже ничего не опасаясь — все в руках Аллаха! Протянул руку, открыл бардачок, достал оттуда передатчик размером с четверть кирпича, выдвинул антенну в два раза длиннее и, с замиранием сердца нажал на кнопку. И…
Ничего.
Ни рвущего душу гула, ни пыли, ни содрогания воздуха — ничего, чтобы свидетельствовало о том, что на улице за забором — произошел взрыв.
Оно и не могло быть. Муджахеддины кое в чем просчитались — взрыва не могло быть. Любое посольство — защищено не только стенами. Каждое посольство защищено стеной помех, они ставятся для того, чтобы местная разведка и ЦРУ не могло узнавать то, что знать им не положено. Около посольства — с помехами работают радиоприемники, телевизор… сплошная полоса помех на всех диапазонах частот блокировала и примитивный радиовзрыватель, который собрали моджахеды, луч просто не дошел до исполнительного механизма.
Зардак, мгновенно вспотевший, раз за разом нажимал на эту проклятую кнопку — и ничего не
