А тот кот, из столовой, остался в моей памяти и с удовольствием вспоминаю минуты нашего общения.
Комбат 'ЗВЕРЬ'
Афганистан. Газни. Декабрь 1983 года.
Рано утром батальон выехал на реализацию разведданных. В одном кишлаке, надеялись захватить банду в 400 человек. Но когда кишлак окружили то выяснилось, что духи скрылись, оставив группу прикрытия из 8 моджахедов. Они после короткой перестрелки сдались и выходили из дувала с поднятыми руками и бросали оружие перед собой.
Их построили в шеренгу около стены. В это время к пленным подошёл комбат 'Зверь'. 'Среднего роста, плечистый и крепкий…', немного за 30, он ничем не выделялся из группы других офицеров, разве что голосом. В полку наслушался его криков. Дурная привычка, наверное, взятая от дедов, чуть, что орать страшным голосом, приходя в ярость. Ещё он любил жестоко наказывать провинившихся, за что и получил прозвище 'Зверь', кажется, и офицеры за глаза его так называли.
Комбатом он стал недавно — после того как духи разбили полковую колону на подъезде к Газни. В том бою погиб командир батальона, и его место занял 'Зверь'.
Он подошёл к шеренге пленных, и стал спрашивать, кто пулемётчик? Один душман признался, и 'Зверь' набросился на него с кулаками. Повалил его и стал избивать ногами, выкрикивая угрозы и проклятия.
Рядом с ним был офицер с огромной овчаркой. 'Зверь' приказал травить пулемётчика собакой. Собака яростно лаяла, и рвала на пленном одежду, но не кусала и не грызла. 'Зверь' орал на пулемётчика и на собаку, и видя, что собака не хочет кусать, схватил её за ошейник и отбросил в сторону. Он снова принялся пинать душмана, со всей силы нанося сокрушительные удары.
Собака была мне очень симпатична, потому что не стала калечить и рвать бандита, понимая, что он всё-таки человек. 'Зверь' в очередной раз подтвердил свою кличку, хотя и его поведению можно найти оправдательные мотивы. Сколько солдат погибло под кинжальным пулемётным огнём душман.
Нам всё это хорошо было видно с башни БМРки.
Через дорогу, напротив нашей боевой машины находился како-то сарай, и деды послали меня проверить что там. Я взял автомат, и спрыгнул с БМРки. Подошёл к двери и снял накинутый, но незакрытый замок. Аккуратно открыл дверь. Внутри сарая было сено. В углу стояли вилы. Закинув автомат на плечо, взял вилы и с силой вонзил в сено, надеясь найти, что-то спрятанное. Вдруг вилы вошли во что-то мягкое. Я испугался и вскинул автомат. Что-то крикнул, думая, что вилы угодили в спрятовшегося человека, но в ответ тишина. Потянул вилы на себя, и на них были нанизаны арбузы. Пощупал в другом месте и увидел, что арбузы были везде. Афганцы, наверное, их так хранили от морозов, перекладывая сеном.
Закинул автомат за спину. Взял арбузы в охапку, и побежал к своим. Арбузы были маленькие, около 15 сантиметров в диаметре, но очень сочные и вкусные. Все с удовольствием лакомились, и радовались находке. Деды решили сделать запас. Снабдили меня вёдрами, и опять направили в сарай. Я упирался, потому что недалеко, находилась группа офицеров, которые могли запросто засечь и примерно наказать.
Но дедов это не волновало, они любили подставлять молодых, и когда тех наказывали, они с удовольствием это обсуждали.
Взял два ведра, и пошел, озираясь по сторонам. Открыл дверь и вошёл внутрь. Посмотрел в щели, вроде бы никто не заметил. Стал вытаскивать арбузы из сена, и набирать в вёдра. Когда наложил полные вёдра, то сначала посмотрел в щели двери, на колону — вродебы всё спокойно.
Только сделал несколько шагов, как услышал знакомый, грозный окрик: 'Ты что военный, совсем охренел, а ну быстро ко мне!'.
От этого окрика меня затрясло, и, повернув голову, увидел 'Зверя' со своей свитой. Я сделал несколько шагов, чтобы передать вёдра на БМРку, но от свиты комбата отделились два офицера, и побежали ко мне, придерживая автоматы. Они схватили меня за предплечья и потащили к 'Зверю'. Деды сделали вид, что совершенно непричём.
Меня подвели к комбату.
'Зверь' был одет в выцветший солдатский бушлат, перетянутый на груди подсумком, типа 'лифчик'. На голове солдатская зимняя шапка, с выломанной из кокарды звёздочкой. Из-под шапки, в упор смотрели белёсые глаза, с немигающими маленькими зрачками. Лицо было загорелое. Выгорели даже брови и ресницы. Ужас переполнял меня. Наверное, такой взгляд был у гоголевского Вия.
Зловещая пауза затягивалась, и вдруг 'Зверь' стал кричать на меня, сыпя угрозы и обвинения. 'А вдруг духи тебя там, вот так…' — он резко выбросил вперёд свои руки, и стал душить меня за горло. Я бросил вёдра и в отчаянье схватил его за руки, и не помню, как вырвался из его, беспощадно сжимающихся на моём горле, лап.
Это привело комбата в бешенство, и он потребовал, чтобы сейчас же принесли телефон. С помощью, которого он будет меня пытать, чтобы я запомнил на всю жизнь, что нельзя входить в подозрительные дувалы. Боец побежал за телефоном, а я остался ждать пытки, леденея от страха, и крика 'Зверя'.
Пытка телефоном жуткая вещь. Я видел, как душманам одевали на пальцы или уши провода от телефона. Когда крутили ручку полевого телефона, то по проводам шёл электрический ток, и духи кричали от боли, и катались по земле, прокусывая губы и язык.
Боец вернулся и доложил, что телефон отдали связистам. Комбат заорал, чтобы он бежал к связистам, и быстрее принёс телефон. Боец тут же убежал выполнять приказание. Все ждали, и пауза затягивалась, тогда офицер стоящий рядом со 'Зверем' сказал, что может сейчас выдвинуться в полк, а экзекуцию произвести там.
Комбат прислушался к его совету, и приказал разложить арбузы на заборе. Рядом с ними поставили и вёдра. Отошли на 10 метров, и как только комбат сделал первый выстрел, то все офицеры стали палить длинными очередями. Арбузы разлетались на куски и сыпались на землю. Со звоном пули пробили стоящие на саманном заборе вёдра, и они тоже упали за забор.
'Зверь' видно выпустил весь пар, и с хищной улыбкой выдавил из себя: 'Запомни это как следует салага! Поймаю ещё раз, то поставлю к стенке и расстреляю!'
От этого пожелания мурашки побежали по коже.
'Свободен!' — выкрикнул со злостью 'Зверь', и тут же приказал приготовиться к движению.
На ватных ногах пошёл к своей БМРке. Деды перепугались не на шутку, потому что если бы я сказал 'Зверю' что они заставили меня, то им бы непоздоровилось, потому что 'Зверь' боролся с дедовщиной и
