мелочами.
Вечер прошёл нормально, деды 'утрамбовались', и мне в ближайшем углу у входа, выделили вполне приличное место, недалеко от печки. Пайку на ужин разогревали в 'цинке' от патронов, сразу на всю компанию, добавляя к каше тушёнку. Резали где-то раздобытый лук. К чаю выложили, только что добытые конфеты. Ведь по большому счёту человек в 18–19 лет ещё ребёнок, и не его вина, что в эти годы приходиться убивать и делать эту грязную, мужскую работу.
После сытного ужина долгожданный отбой. Во второй половине ночи экстренное построение. Все быстро высыпали из палаток. Всем объявили, что у пехотинцев, которые держали оборону метров на 500– 700 выше нас на хребте, 1,5 часа назад пропало 4 человека, весь дозор. Вокруг позиций всё было истоптано, т. к. пехотинцы всё время ходили за дровами, но вскоре мы нашли свежие следы.
Бросились на поиски, но следы вывели на дорогу и пропали, да и тёмной ночью, в плотном лесу, по целинному снегу, не очень-то побегаешь. Потоптавшись по снегу около 2-х часов, вернулись обратно.
Странно устроена жизнь, через полгода, когда мы вели боевые действия на Панджшере, разбили банду полевого командира Аттика. Среди пленных был один из 4-х беглецов, но уже инструктором по стрелковому вооружению у душман.
На утро командир полка рвал и метал, спокойная жизнь кончилась. Целый день мы устанавливали мины с растяжками, вокруг расположения полка. Причём меня дали в помощь трём дедам, так что мины пришлось устанавливать самому.
Деды рисковать не хотели, т. к. скоро дембель, а у меня, молодого сержанта, всё впереди. Мы устанавливали хитрые мины, в которых был предусмотрен механизм против съёма. Поэтому для ликвидации минного поля устанавливал дополнительный детонатор с часовым механизмом, в специальное гнездо. Часы поставил на 36 часов, т. е. 'зазвонить' они должны были послезавтра утром, в 6-00.
Натянули в одном месте растяжки и видим, что прямо на растяжку идёт боец с топором, видно по дрова. Мы закричали ему, т. к. он шёл в вдалеке, метров 500 от нас. Хорошо, что мы его заметили, и он понял, что впереди мины, и развернулся назад. Такое частенько бывало, что заходили на минные поля, поставленные нашими несколько лет назад, т. к. карт минных полей, зачастую, не составляли.
В одном месте вышли к дороге, которая петляла вдоль ущелья. Вечер всё окрасил в голубые тона. Внизу шумела река, извиваясь между заросших кедрачом, и засыпанных мягким снегом, хребтов.
На дороге, над обрывом стоял подбитый бронетранспортёр, времён Великой Отечественной войны, с открытым верхом и металлическими бойницами по бокам. Возле него у костра топтались два церандоевца. Подошли к ним, закурили. Попытались поговорить, но они почти не понимали по-русски. Стремительно темнело, и надо было возвращаться в расположение полка.
Когда добрались до расположения полка, нас ждали новости. Где-то нашли трофейное стадо, голов 50, и комендачи охраняли его в крытом КамАЗе. Деды поставили мне задачу стащить овцу, дали в помощь паренька покрепче. Стимул один, не принесёте овцу, получите по полной программе.
И вот глубокой ночью нас поднимают на дело. Обошли машину, посмотрели на 2-х комендачей в неудобной позе дремавших в кабине. Парень остался на шухере, а я потихонечку развязал край тента, и приподнял. Овцы тихо толкались в глубине кузова. Постарался потише влезть, но когда приблизился к стаду, то овцы стремительно бросились в рассыпную от меня, громко топоча. Не сразу, но схватил первую попавшуюся овцу, и выбросил под ноги комендачей.
Комендачи были ребята крепкие, из Новосибирска, потом познакомился с ними в другой обстановке. Затянувшуюся паузу оборвал один из них: 'Ну, давай прыгай!'.
Паренек, который стоял на шухере, м.б. и успел мне крикнуть, но в азарте борьбы за овцу не мог быстро покинуть машину. Он прохаживался метрах в 30-ти от неё, и поглядывал, как будут развиваться события.
Собрался с духом, протиснулся в узкую щель между тентом и бортом, и только спрыгнул на землю, как на меня посыпался град ударов, с двух сторон. Ушёл в глухую защиту, и пытался протиснуться вдоль борта, в сторону и убежать, но сильные удары отбрасывали меня назад.
Комендачи дубасили меня молча, от души, не целясь, поэтому и удары почти не достигали цели. И тут подошёл паренёк: 'Чего это вы его бьёте?'.
— Он хотел спереть овцу!!!
— Так и что, из-за этой овцы надо дубасить человека!?
— А ты что вместе с ним?
— Нет, просто иду мимо, гляжу, бьют знакомого солдата. Решил узнать, за что и почему? (Это в третьем-то часу ночи!)
Комендачи видимо выпустили пар, и отпустили меня. Пришлось возвращаться с помятой фигурой и без овцы.
На утро деды пожалели, что мне не удалось добыть овцу, но ободрили, чтобы не переживал из-за этого. Инцидент получил неожиданное развитие, вечером командир роты взял кого-то из старослужащих и пошли за овцой, которую деды быстренько освежевали, разделали и нажарили мяса.
С утра решили полакомиться блинчиками, и меня с кем-то из молодых бойцов зарядили на это дело. Деды где-то раздобыли металлическую банку, трофейного сала, литров на 10. Похоже японское или корейское 'Три короны'. Это было топлёное сало, со шкварками.
Блинчики делали в цинках на дровах. Деды показали, как это надо делать, и рассказывали о том, что ни в коем случае нельзя блины печь на солярке, или тротиловых шашках, т. к. блины будут плохо пахнуть, а только на дровах, чтобы ароматно припахивали костерком.
Потом деды удалились в палатку, ожидая первую порцию блинов. Но первые блины мы попробовали сами, потом деды похитрее встали около цинка, и с удовольствием проглатывали горячие блинчики, с пылу с жару. Деды так же 'надыбали' очень хорошей муки, возможно, она была уже с дрожжами, потому что мы замесили тесто на воде, а получились аппетитные пышные оладушки. Было очень вкусно, на морозном воздухе есть горячие оладушки, с горячими свиными шкварками.
Деды в палатке почуяли, что блинчиков им не дождаться, и с руганью полезли на улицу. Наехали на нас, на дедов, которые перехватывали блины, и тоже стали в очередь. Потом они насытились и отвалились,
