Лев был ранен тяжело и находился без сознания. То, чем их подбили — пробило броню и тяжело ранило заряжающего. Руку как лев пожевал.
Черт…
Лейтенант вспомнил, как оказывать первую помощь. Достал жгут и затянул его. Больше он ничего сделать не мог — главное пока максимально сократить потерю крови. С этим потом еще надо будет разобраться… но не здесь…
Оглушительно ухнула танковая пушка, лейтенант Шарец замычал от боли в ушах. Черт… надо и в самом деле сваливать.
— Три один подбит! — прокричал Ари, обернувшись на короткое мгновение — наглухо подбит! Не уйти!
— Гиди!
Словно отвечая на крик — там, откуда они пришли — из какого то переулка, не закрытого баррикадами, не заваленного обрушившимися стенами домов — выскочила машина, белая со срезанным газовой горелкой верхом и набившимися внутрь боевиками. Ничего сделать — ни покинуть машину, ни обстрелять их они не успели — Гиди открыл пулеметный огонь. Они его не видели, а когда увидели — стало поздно. Остановившаяся машина покрылась искрами попаданий, каждая пуля проделывала рваную дыру в борту и в набившихся в нее людях. Потом — машина вспыхнула, не так, как показывают в кино, а просто появились дым и пламя — и Гиди прекратил огонь, израсходовав пол ленты…
Лейтенант понял, что кроме него — некому.
Высунулся из-за массивного борта своего танка, оценивая обстановку — и тихо, но злобно выругался. Три один прошел вперед, обвалив бортом стену дома, и ушел вперед метров на двадцать, не меньше. Там его и подбили — был виден дым, нехороший, черный дым — значит, что-то горит, а не просто от подрыва. Ари лежал у гусениц, стрелял из автомата — и просто удивительно, что в него еще не попали…
Лейтенант оглянулся, увидел приличное место. Что-то вроде проулка между домами, очень узкого — здесь строят экономно, дома стоят тесно как в Европе…
— Давай туда! Прикрою! Потом прикроешь меня!
Лейтенант открыл огонь и Ари пополз. Не побежал, а именно пополз — хотя было метра три — четыре до позиции. Почему-то пришло в голову, что если кто из них и останется сегодня в живых, так это Ари. Он не рискует даже по мелочам…
— Пошел! — крикнул он и открыл автоматный огонь.
Лейтенант бросился вперед — но поскользнулся и упал у самого носа танка. Даже не поскользнулся…
Он вдруг понял, что там, впереди — несколько десятков ублюдков. Пулеметчики. Снайперы. И у каждого из них — нет никакой другой мысли, кроме одной.
ОНИ ВСЕ ХОТЯТ ЕГО УБИТЬ.
Вот так, просто. Все, что они хотят — это убить его. Каждый из них хочет убить его, израильского танкиста и тот, кто это сделает — станет героем своего народа. Его смерть — вот все что хочет каждый из них.
И как будто сам Господь Бог сказал ему — до стоящей впереди Меркавы с позывным Гур три — один он не добежит.
Лейтенант прижался к гусенице. Его трясло. Он знал, что должен пойти и посмотреть, что с теми, кто рискнул собой ради того, чтобы прикрыть его подбитый танк. Но он не мог этого сделать — его как парализовало…
Но прежде, чем кто-то кроме него осознал его трусость — произошло два события, каждое из которых кардинально изменило ситуацию.
Ракеты — два и семьдесят пять дюйма, пущенные откуда-то с тыла — пролетели прямо над ними и взорвались где-то впереди, хорошо взорвались, с дымом и пламенем. Ракет было много — он знал, что новые модификации содержат в полтора раза больше готовых поражающих элементов, чем старые и каждая из них — почти что его флашет. Почти одновременно с этим — в танке, к которому он должен был бежать, открылся кормовой люк и из него вывалился человек, именно вывалился на землю, теряя последние силы. Следом — выскочил, уже на ноги — еще кто-то, упал у гусениц, открыл огонь…
Вертолет продолжал обстрел…
Лейтенант выстрелил, чтобы привлечь внимание. Замахал рукой — идите сюда…
Вылез еще кто-то — слава Богу, значит, как минимум двое на ногах…
Под прикрытием стрелка — один из выживших в танке три один потащил ко второму танку того, кто вывалился из танка первым. Дотащил. Лейтенант узнал его — невысокий, задиристый паренек, он родился уже в Израиле, а родители — откуда-то из республик бывшего СССР. Прямо на лице — рана, как от осколка, но кровь не течет — видимо, горячим…
— Что с ним?!
— Дело дрянь! Нас подорвали фугасом!
— Фугасом?!
— Подобрались вплотную! Смертник! Где колонна!?
— А черт ее знает!
Колонны не было. Они были одни.
— Лейтенант Шимон мертв! Он в танке! Надо его вытащить!
— А это кто?! С автоматом!
— Это Бени! Наш наводчик!
— У нас один раненый! Прикроешь меня?!
Лейтенанту было стыдно за минутную слабость. Стыд просто жег его изнутри — и чтобы компенсировать, чтобы затушить его — он был готов в полный рост идти на пулеметные позиции.
Но парнишка мотнул головой
— Не надо. Это мой лейтенант. Прикрой!
Лейтенант сменил магазин. Замахал рукой, чтобы Ари сделал то же самое.
— Иди!
Сектор Газа, центральная часть города Газа
На подступах Кэмп-Джабалия
Ночь на 24 июля 2014 года
— Твою же мать… — обессилено выругался сапер и бросил пульт.
— Что?! — заорал давно оглушенный командир.
— Робот уничтожен. Я ничего не вижу. Впереди до черта гранатометчиков, простреливается все…
Спецназовцы — пользуясь минуткой затишья — пока робот проводил впереди разведку, набивали магазины патронами. В реальном бою — никто не стреляет бесконечно как в кино или компьютерной игре, бой идет волнами. В магазинах — находится только четвертая часть боезапаса или даже меньше, остальное — пачками в рюкзаке. Поэтому — приходится пользоваться каждой свободной минуткой, чтобы перезарядиться. Давно сбитыми и ничего не чувствующими пальцами заталкиваешь в магазин патрон за патроном и стараешься ни о чем не думать. Совсем ни о чем.
В углу — радист надрывался, вызывая позывные Гура — такие позывные были у танков, попавших в самое пекло и оказавшихся в окружении. Ни один из позывных не отвечал.
— Ну?
— Ни хрена.
Радист смертельно устал, как и все — но продолжал долбить.
— Да нет там ни хрена! — взорвался один из разведчиков — нас просто бросили сюда, чтобы пробить проход. Им, наверное, давно головы отрезали…
Сольное выступление прерывается звуком удара
