— Пока имитируйте движение. Пусть они отвлекутся.
Вдвоем — она были похожи как братья, оба среднего роста, тощие. Сапер снял часть снаряжения, оставил только то, что нужно было для предстоящей миссии. Вместо шлема — сапер надел черную маску, подвязал ее лентой с шахадой, отчего стал похож на боевика — исламиста, каких здесь было до чертовой матери. Им нужно было пройти сотню с небольшим метров — но эту сотню метров в Секторе Газа можно идти несколько суток.
— Тебя как зовут?
— Миша.
— Меня Гиди. Гидеон, вообще то. По-арабски болтаешь?
— Есть такое…
— Тогда пойдешь первым. Если что — базарь понаглее. Держись стен, но не прижимайся к ним. Рикошеты…
— Знаю…
— Ну…
Беспорядочная мешанина стрельбы — и под ее аккомпанемент двое перебегают вперед. Остается надеяться, что у ублюдков нет нормальных приборов ночного видения. А если и есть — то они не умеют ими пользоваться…
Летят пули — но не прицельно, когда ведут огонь по тебе — это понимаешь сразу. Под ногами хрустит каменно-бетонное крошево…
— Ахлан, садики[26]… - голос из развалин, что-то вроде окрика.
Русский отвечает на арабском, его что-то спрашивают и вдруг — все перекрывает раскатистый взрыв осколочной гранаты. Идущий за русским израильтянин — буквально вваливается в пролом под перестук одиночных, пули бьют по стене.
— Здесь чисто.
— Какого хрена!?
В темноте — пахнет сгоревшим порохом и кровью
— Он спросил пароль. Я его не знал. Пошли…
Это здание довольно длинное, его построили то ли как казармы, то ли как еще что. Они проскакивают его, прижимаются к двери, которая еще не выбита. За порогом — голоса на арабском, шум…
Толчок двери, граната, взрыв, крики. Осколки барабанят по стенам, по двери.
— Вышли!
В таких случаях лучше применять гранаты, взрыв гранаты — почему-то не привлекает столько внимания, сколько стрельба. Как только начинается стрельба — начинают стрелять все, даже не понимая, что собственно происходит. Это как в собачьей стае — стоит только одно залаять — и через минуту лает уже вся стая…
Пулемет грохочет где-то рядом.
Израильтянин внезапно приобнимает его, подтягивает к себе.
— Они совсем рядом. Давай, поднимемся наверх. Я буду стрелять.
Наверх — понятие здесь весьма неопределенное. В нормальных условиях подняться наверх — значит, преодолеть два лестничных пролета. Иногда не совсем чистых с окурками и старым половиком, а может и совсем без половика. Но не таких как здесь — обрушенных или готовящихся обрушиться при малейшей нагрузке, с торчащей в разные стороны арматурой, а то и заминированных.
Первым — на второй этаж поднимается Миша. За ним — Гиди. Боевиков в здании нет, это как ничейная полоса. Пулемет дальше по улице…
Ползком подползают к стене, в стене вместо оконного проема — пролом, часть крыши обрушилась. Гиди осторожно выглядывает. Страх разлит в воздухе, сам воздух потрескивает как от статического электричества. Пулемет совсем рядом, стоит только его довернуть и… меньше сотни метров.
— Там?
— Там. Сейчас, всадим…
РПГ-7, который готовит к выстрелу Гиди — не состоит на вооружении израильской армии, не состоит на вооружении любой другой армии НАТО — но так получается, что он есть у всех. Простая и дешевая конструкция — труба со спусковым механизмом и механическим или оптическим прицелом. Куча самых разных вариантов гранат — от современных русских термобарических до дешевой китайской дряни, которая уже через год после выпуска срабатывает пятьдесят на пятьдесят. Исламисты кое в чем просчитываются. Они считают, что пулемет в безопасности из-за бронированного щита — колпака, они не думают, что кто-то осмелится стрелять из РПГ из закрытого помещения. Но помещение полуразрушенное, крыша обрушилась и можно попробовать…
— Сзади чисто!
С колена — Гиди посылает заряд точно в бронеколпак пулемета. Выхлоп бьет по ушам, пахнет горелым порохом. Внизу — заполошно начинают стрелять…
— Пошли! Валим!
Они выбегают из комнаты, в коридор — и в комнату с противоположной стороны. Там их ждет окно. Перед тем, как выпрыгнуть — Гиди оставляет в комнате гранату с выдернутой чекой — взрыв может убедить боевиков в том, что с ними покончено.
Назад уже не вернуться, надо искать укрытие где-то впереди. Они бегут по переулку, проскакивают намного дальше, чем можно было предположить. Сплошной линии фронта нет, нормальных карт тоже нет, верней они есть, даже спутниковые. Но указателей здесь нет, а ночью — сам черт ногу сломит.
Потом — вдруг линии домов заканчиваются, становиться видно, что дальше — большие открытые пространства с хаотичной одноэтажной застройкой и какими-то развалинами. Там, впереди — что-то горит.
— Давай, сюда!
Они вваливаются в дом, крайний, полуразбитый. Но первый этаж все еще цел. Артиллерия перенесла огонь куда-то дальше — видимо, пытаются поддержать морской десант, блокирующий побережье от подхода подкреплений из Египта и от побега самих исламистов в Египет.
— Где мы?
— Глянь на улице…
Сапер высовывается — и тут же отшатывается назад.
— Черт…
— Что?
— Мы прошли дальше, чем надо было. Вон там — должен быть медицинский центр Аль-Факхура. Вон в ту сторону — мечеть Бармель. А то, что перед нами — это лагерь подготовки гранатометчиков ХАМАСа!
— Твою мать…
— Держи пролом. Я должен сообщить…
— Есть…
Миша залегает у проема — и вдруг понимает, что здесь был бой. Везде гильзы, причем стандарта НАТО, а не семь и шестьдесят два, как у боевиков ХАМАСа. А вот это…
Пальцы нащупали что-то знакомое. Каска! Такая же, как была у него…
— Гиди. Гиди, кажется, я нашел…
Ночь взрывается автоматными очередями, бьют по пролому. Под прикрытием огня — несколько черных фигур по открытой местности бегут к стене. Если добегут — забросят гранату и все.
— Контакт на двенадцать!!!
Пули бьют совсем рядом, но Миша не отступает от проема, пока не выпускает весь магазин. Боевики падают — кто замертво, кто залегает.
— Аллаху Акбар!!!
— Отходим! Назад по переулку!
— Я ранен!
