ораторским даром, обычно говорит, что его родичи сказали все, что следовало сказать. С самого начала разговора я очень внимательно слушал, чтобы услышать из ваших уст одну вещь, но я ее так и не услышал. Люди женятся по разным причинам. Ну, конечно, все мы хотим иметь детей, но, кроме того, одному женщина нужна, чтобы готовить еду, другому – чтобы помогать ему в поле, а третьему она нужна для битья. Вот я и хочу услышать из ваших уст: не потому ли пожаловал наш свойственник, что ему некого теперь бить, проснувшись поутру?
Онвузулигбо от имени всей своей родни пообещал, что Акуэке больше не тронут и пальцем. Тогда Эзеулу послал за Акуэке, чтобы выяснить, хочет ли она сама вернуться к мужу. Немного поколебавшись, она согласилась вернуться, если не будет возражать ее отец.
– Свойственники, я приветствую вас, – заговорил Эзеулу. – Акуэке вернется, но не сегодня. Ей потребуется кое-какое время на сборы. Сегодня
Эзеулу возблагодарил Улу за столь неожиданное прекращение ссоры между Акуэке и ее мужем. Он был уверен, что Улу способствовал этому примирению, дабы привести его в состояние духа, подобающее для очищения от грехов жителей шести деревень, перед тем как они посадят в землю семена будущего урожая. Вечером того же дня шестеро его помощников явились к нему за приказаниями, и он поедал их объявить по всем шести деревням, что праздник Тыквенных листьев состоится в ближайший
Угойе все еще готовила ужин, когда зазвучало
Ее дочь Обиагели и дочь Акуэке Нкечи рассказывали друг другу сказки; Нвафо восседал на глиняном приступке у основания центрального столба хижины и, свысока поглядывая на девочек, поправлял их, когда они ошибались.
Угойе помешивала варившуюся на огне похлебку и время от времени пробовала ее, облизывая с тыльной стороны поварешку. Как раз в такой момент и раздался звук
– Тихо, дети, дайте послушать, что там говорят.
БОМ, БОМ, БОМ, БОМ. – Ора ободо, слушайте! Эзеулу просил меня объявить вам, что праздник Тыквенных листьев состоится в ближайший
Обиагели замолчала на полуслове, чтобы мать могла расслышать сообщение глашатая. С нетерпением ожидая, когда можно будет продолжать, она заметила поварешку, которую мать положила на деревянную тарелку, и, чтобы не сидеть без дела, принялась дочиста ее облизывать.
– Вот обжора, – поддразнил ее Нвафо. – Лижете, лижете языком – поэтому у женщин и борода не растет.
– А где же твоя борода? – спросила Обиагели.
БОМ, БОМ, БОМ, БОМ. – Жители деревни! Верховный жрец Улу просил меня оповестить каждого мужчину и каждую женщину о том, что праздник Тыквенных листьев назначен на ближайший базарный день
Голос глашатая начал постепенно затихать: он выкликал теперь свое объявление в дальнем конце главной улицы Умуачалы.
– Начнем все снова? – спросила Нкечи.
– Да, – ответила Обиагели. – Большой плод уквы упал прямо на Нваку Димкполо и убил его наповал. Я спою эту сказочку, а ты мне подпевай.
– Но ведь я подпевала в прошлый раз, – запротестовала Нкечи, – а теперь моя очередь петь.
– Ты хочешь все испортить! Как будто не знаешь, что мы не закончили сказку, когда пришел глашатай.
– Не соглашайся, Нкечи, – вмешался Нвафо. – Она хочет обдурить тебя, пользуется тем, что она старшая.
– А тебя, Нос-как-муравьиная-куча, никто не спрашивал.
– Сейчас ты у меня допросишься – заревешь!
– Не слушай его, Нкечи. Потом будет твоя очередь петь, а я стану подпевать. – Нкечи согласилась, и Обиагели запела с самого начала:
– Нет, нет, неправильно, – прервала ее Нкечи.
– Что может случиться с Землей, дурочка? – спросил Нвафо.
– Я нарочно так сказала, чтобы проверить Нкечи, – нашлась Обиагели.
– Вот и врешь, такая большая, а не можешь рассказать простую сказочку.
– Если тебе не нравится, попробуй-ка вспрыгни мне на спину, Нос-как-муравьиная-куча.
– Мама, если Обиагели будет обзываться, я ее поколочу.
– Дотронься до нее только, и я живо выбью из тебя дурь которая накатила на тебя сегодня вечером.
Обиагели запела снова:
– Давай начнем какую-нибудь другую сказку, – предложила Обиагели. – У этой нет конца. – Говоря, она потянулась заповарешкой, которая только что вернулась из очередного путешествия в горшок с кипящей похлебкой. Но мать перехватила поварешку.
Глава седьмая
Базарная площадь постепенно заполнялась народом: со всех сторон стекались сюда мужчины и женщины. Поскольку женщинам отводилась на этом празднике важная роль, они разоделись в самые лучшие свои наряды, а те, у кого были побогаче мужья или покрепче собственные руки (последние были довольно редким исключением), надели украшения из слоновой кости и бусы. Большинство мужчин пришло
