Эзеулу это было отлично известно, но он умышленно притворялся, будто ничего не знает.
– Вот как? – удивился он. – Теперь со мной редко делятся новостями. Неужели еще этим утром вы были в Окпери и успели прийти в такую даль? Хорошо быть сильным и молодым! Как поживают люди на родине моей матери? Ведь моя мать, ты, наверное, знаешь, была родом из Окпери.
– Когда мы уходили, там царили счастье и веселье; что было после, мне неведомо.
– А кто твой спутник?
– Он главный посыльный великого белого человека, Сокрушителя ружей.
Эзеулу щелкнул пальцами и кивнул.
– Значит, это посыльный Уинтаботы? Он окпериец?
– Нет, – ответил провожатый. – Он из племени умуру.
– Здоров ли был Уинтабота, когда вы направились сюда? Мы давно не видели его в наших краях.
– Жив и здоров. Вот этот человек – его глаз.
Главный посланец, кажется, был не очень доволен тем, какой оборот приняла беседа. В нем росло раздражение на этого деревенского невежду, который напускает на себя важность и делает вид, будто он знаком с окружным комиссаром. Сопровождающий почувствовал это и предпринимал теперь отчаянные усилия, чтобы поднять авторитет посланца в глазах соплеменников.
– Незнакомец, мы рады видеть тебя, – произнес Эзеулу. – Какое у тебя имя?
– Его зовут Джекопу, – ответил провожатый. – Должен вам сказать, что никто не может повидать Сокрушителя Ружей без его, Джекопу, согласия. В Окпери нет такого человека, который не знал бы имени Джекопу. Сокрушитель Ружей попросил меня сопровождать Джекопу в этом путешествии, потому что он не знает здешних мест.
– Да-да, – сказал Эзеулу, бросив многозначительный взгляд в сторону Акуэбуе. – Всё так, всё правильно. Белый человек посылает сюда умуруанца, а дорогу умуруанцу показывает умуарец! – Он рассмеялся. – Ну, что я сказал тебе, Акуэбуе? Правы были наши мудрецы, когда говорили, что сколько бы духов ни сговаривалось убить человека, из их затеи ничего не выйдет, если к этому не приложит руку его личный бог-покровитель.
Пришельцев эти слова озадачили. Затем сын Нводики заметил:
– Все это верно, но мы пришли не как посланцы смерти.
– Нет, я этого не сказал. Просто такой уж у нас способ выражаться. Как говорится, змея всегда короче той палки, с которой сравнивают ее длину. Я знаю, что Уинтабота не отправит посланцев смерти к Эзеулу. Мы с ним добрые друзья. Я сказал другое: чужестранец не смог бы прийти в Умуаро, если бы ему не показал дорогу сын нашей страны.
– Верно, – сказал провожатый. – Мы пришли…
– Друг мой, – перебил его главный посыльный, – ты уже выполнил то, ради чего тебя послали; остальное – моя забота. Так что спрячь-ка свой язык в ножны.
– Прости меня. Я убираю руки.
Эзеулу послал Нвафо к Матефи за орехом кола. К этому моменту в
– Вернулись ли те, кого вы послали на базар за пальмовым вином? – спросил Эзеулу.
Обика ответил, что еще нет.
– Я так и знал. Если человек действительно хочет купить пальмового вина, он не торчит дома до тех пор, покуда все вино на базаре не раскупят другие.
Эзеулу продолжал сидеть, прислонясь спиной к стене и обхватив руками согнутую в колене ногу.
Судебный посыльный снял синюю феску и положил ее к себе на колено, обнажив наголо обритую голову, лоснящуюся от пота. От краев шапочки на голове остался след в виде кружка. Он откашлялся и заговорил, чуть ли не впервые за все это время.
– Я приветствую вас всех. – Вынув из кармана на груди маленькую книжечку, он открыл ее с важным видом: так, как это делает белый человек. – Которого из вас зовут Эзеулу? – спросил он, глядя в свою книжечку, после чего поднял глаза и обвел взором хижину.
Все молчали, опешив от удивления. Первым пришел в себя Акуэбуе.
– Оглянись по сторонам да пересчитай языком зубы у себя во рту, – прервал он молчание. – Сядь, Обика, от чужестранца можно ожидать, что он заговорит через нос.
– Так, значит, ты из Умуру? – спросил Эзеулу. – Есть там у вас жрецы и старейшины?
– Не пойми мой вопрос превратно. У белого человека свой способ делать дела. Прежде чем заговорить с тобой о деле, он спрашивает, как тебя зовут, и ответ должен исходить из твоих собственных уст.
– Если в твоем брюхе есть хоть капля здравого смысла, – воскликнул Обика, – ты должен был бы сообразить, что ты сейчас не в доме белого человека, а в доме верховного жреца Улу в Умуаро.
– Придержи язык, Обика. Ведь Акуэбуе только что сказал тебе, что чужеземцы, бывает, говорят через нос. Разве ты можешь знать, есть ли в его стране или в стране белого человека верховные жрецы?
– Скажите этому малому, чтобы он выбирал выражения, когда обращается ко мне. Если он не слышал обо мне, пусть спросит у тех, кто слышал.
– Пойди и поешь дерьма.
– Замолчи! – рявкнул Эзеулу. – Этот человек прошел длинный путь от страны моей матери до моего дома, и я запрещаю кому бы то ни было оскорблять его. Кроме того, это всего лишь посланец. Если нам не понравится то, что ему поручено передать, мы будем в обиде не на него, а на того, кто его послал.
– Вот это верно, – сказал Акуэбуе.
– Вернее не скажешь, – вставил провожатый.
– Ты задал мне вопрос, – продолжал Эзеулу, снова обернувшись к посланцу. – Теперь я отвечу тебе. Я тот самый Эзеулу, о котором ты спрашивал. Ты удовлетворен?
– Благодарю. Все мы тут мужчины, но стоит человеку заговорить, и мужчину сразу отличишь от мальчишки. Мы уже наговорили уйму слов; были среди них слова полезные и бесполезные, слова трезвые и слова нетрезвые. Пора теперь сказать, зачем я явился, ибо без причины жаба не поскачет среди бела дня. Дальний путь из Окпери я прошел не для того, чтобы размять ноги. Ваш собственный соплеменник, который проделал этот путь со мною, рассказал вам, что капутин Уинта-бор-том поручил мне вести многие его дела. Он главный над всеми белыми людьми в этих краях. Я знаю его больше десяти лет и еще не видал такого белого человека, который не трепетал бы перед ним. Посылая меня сюда, он не сказал мне, что в Умуаро у него есть друг. – Он насмешливо улыбнулся. – Но если то, что ты говоришь, правда, мы увидим это завтра, когда я отведу тебя к нему.
– О чем это ты говоришь? – с тревогой в голосе спросил Акуэбуе.
Судебный посыльный продолжал угрожающе улыбаться.
– Да, – сказал он, – твой друг Уинтабота (он нарочно выговорил это имя так, как это делали его невежественные слушатели) приказал тебе явиться к нему завтра утром.
– Куда? – спросил Эдого.
– Куда же еще, как не в его кабинет в Окпери!
– Этот человек сошел с ума! – воскликнул Обика.
– Нет, приятель. Если кто-нибудь и сошел с ума, так это ты. Как бы то ни было, Эзеулу должен тотчас же собираться в путь. По счастью, новая дорога так хороша, что манит прогуляться даже колченогого. Мы вышли сегодня с первыми петухами и оглянуться не успели, как оказались здесь.
– Говорю вам, это сумасшедший. Кто бы…
– Он не сумасшедший, – перебил Эзеулу. – Он посланец и должен в точности передать то, что ему поручено. Дай ему кончить.
– Я кончил, – сказал посланец. – Но я попросил бы того, кому этот юнец принадлежит, научить его вести себя осмотрительно ради его же собственного блага.
– Ты уверен, что передал все, что тебе велено?
– Да. Ведь белый человек – не чета черным. Он не тратит слов попусту.
– Я благодарю тебя, – сказал Эзеулу, – и снова тебя приветствую: «
– Есть еще одна безделица, про которую я забыл сказать, – добавил судебный посыльный. – Встречи с белым человеком дожидается множество людей, и тебе, возможно, придется провести в Окпери денька
