варианты проверить эту версию, не женское это дело. И уж тем более не мое. Пусть вон отец Ленкин или парень ее ломают себе головы. В конце концов, если я начну выпендриваться, как книжная героиня из детектива, то и мне случайно „гриндерсом“ по голове около подъезда могут заехать».
Тут Люся краем глаза заметила, что Митя решительно встал из-за стола, отправился в коридор и стал одеваться. «Надо бы попрощаться, — решила г-жа Можаева, — пожалеть мальчика, в конце концов, он к Леночке очень хорошо относился. Может быть, он даже был влюблен в нее».
Выбираться из-за стола пришлось долго. Люся многократно извинялась за беспокойство перед теми, кому пришлось вставать, чтобы выпустить ее на свободу. Так что Митя уже успел закрыть за собой дверь, когда Люся очутилась в коридоре. Она выскочила вслед за ним и, к счастью, застала Безбородова на лестничной площадке. Он держал в зубах сигарету.
— Много куришь! — сурово отчитала его г-жа Можаева.
— Закуришь тут, — совершенно спокойно ответил Митя. Он как будто повзрослел на глазах.
— Не переживай ты так, Мить! В конце концов, у каждого своя судьба, каждому свой срок отмерен.
— Да при чем тут судьба? Я думаю, что Лену не хулиганы убили.
— Знаешь, мне тоже такая мысль приходила в голову, но, если честно, думаю, милиция не слишком-то будет напрягаться, чтобы найти убийц, — предположила Люся.
— Еще эти органы… Странно как-то все… Очень удобно списать на уличных хулиганов! Только какие- то странные хулиганы — надо же так бить, чтобы, считай, все внутренние органы целы остались! У Ленки же сердце до последнего работало, врачи со скорой у нее пульс обнаружили, — совершенно уверенно заявил Митя.
— Господи, но кто же мог знать, какая у нее группа крови, какое здоровье и все такое? Ты думаешь, кто-то прочитал медицинскую карту Зайцевой, а потом устроил на нее охоту?
— Тоже вариант. Возможен и другой — трансплантологам просто были нужны органы. Хоть какие-то! Благо, желающих заполучить их всегда навалом, — Митя порылся в кармане, вытащил из него зажигалку.
— И что ты собираешься делать? — с плохо скрываемым скептицизмом поинтересовалась Люся. — По-моему, даже если ты прав и Лену убили из-за органов, это абсолютно недоказуемо.
— Поживем — увидим, — загадочно обронил Безбородов, наконец-то поднеся пламя зажигалки к замусоленной сигарете.
Рукав его курточки съехал, и Люся в изумлении уставилась на Митькину руку.
— Куда он делся? Ты что с рукой сделал? — громко зашептала она.
— Кто делся? Ничего я не делал! — буркнул Митька и тоже уставился на свое правое запястье. — О господи! Он исчез! Знак исчез! — Безбородов начал тереть свою руку, как будто надеясь, что от этого знак снова проявится. Но он не проявлялся.
— Неужели вся эта история с таинственными символами закончилась? — не веря себе, предположила Люсенька.
Но тут на площадку высыпали покурить Ленкины одноклассники. Многие из них уже разбились на парочки и нарочито закатывали рукава, чтобы показать, что у них-то с «этим делом» все в порядке. И у них с «этим делом» по-прежнему было все в порядке. Знаки остались на своих местах.
Люся и Митя с недоумением переглянулись. Разговаривать дальше при малознакомых людях не хотелось. Поэтому г-н Безбородов сосредоточенно курил с ошарашенным выражением лица, а Люся жалась к стенке и как можно более мило улыбалась девочкам. Девочки были весьма пьяны. Казалось даже, что для них поминки стали уже превращаться в заурядную вечеринку.
— Интересно, а почему этой «гениальной» Кати нет? — спросила одна из вышедших, обращаясь ко всем и прикуривая тоненькую сигаретку «Вог».
— А, это которая больная что ли? С которой Ленка на выставке познакомилась?
— Ну да. Вроде такие подруги были! Зайцева в последнее время с ней, кажется, даже больше, чем с нами общалась. Только и слышно было: «Катя то», «Катя это», «Катин папа», «Катя нарисовала»… И где эта ее любимая Катя?
— Да уж, правду говорят: старый друг лучше новых двух, — подытожила крашеная под баклажан девица и даже, как показалось Люсе, злорадно хихикнула.
Тут из дверей квартиры Зайцевых вышла еще одна девчонка, весьма романтичного вида — в длинной юбке в складочку и с прической «а-ля Наташа Ростова».
— Слышь, Несмеяна, — обратилась к ней рыжая, — а Катька-то Ленкина даже к ней на похороны не приехала!
— Она в больнице. У нее опять какие-то проблемы со здоровьем, — холодно ответила «Наташа Ростова». — Это мне мама Лены сказала. Она звонила Кате — номер у дочери в мобильнике нашла, но к телефону подошли ее родители. Ну вот и сказали, что дочка не сможет прийти. Очень извинялись.
— Да она небось все равно бы не пришла! Она ведь даже в воскресенье с Ленкой в «Казус Конус» не пошла, а Зайцева вначале очень хотела привести ее — похвастаться, какая арт-звезда у нее в подружках ходит.
— Ну зачем вы так, — вступилась та, которая с «Вогом». — Может, у Кати просто уже в воскресенье проблемы начались.
Парни, все это время молча курившие и обменивавшиеся выразительными взглядами, которые, должно быть, означали «ох, уж эти женщины!», наконец затушили окурки.
— Ну, на посошок? — предложил один из них и открыл дверь в квартиру, куда тут же потянулись все Ленкины одноклассники.
Митя к тому моменту, как показалось Люсе, уже начал зеленеть от курева.
— Бросай ты это дело, Безбородов. Рак, одышка, неприятный запах — оно тебе надо? — пожалела его г-жа Можаева.
— Я придумал, что делать, — как будто не заметив предыдущей фразы г-жи Можаевой, сказал Митя. — Я поеду к больнице и попытаюсь выяснить, кому подарили Ленку по кусочку.
— Да как ты это выяснишь? В Москве, наверное, десяток больниц занимаются пересадкой органов.
— Я знаю метод. Думаю, круг поисков достаточно узок.
— Но… ты знаешь больше, чем я? — не слишком-то ловко попыталась «расколоть» Безбородова г-жа Можаева.
— Расскажу потом как-нибудь. Если захочу, — мрачно ответил Митька, с усилием нажав кнопку вызова лифта. — Не скучай, Можаева! — помахал рукой он и шагнул в подъехавшую кабинку.
— Фи! Не называй меня по фамилии! У меня имя есть, между прочим! — кричала вслед уезжающему Безбородову Люся. Она прислушалась к шуму в подъезде, поняла, что Митя уже спустился, и фыркнула: — Ну если не нравится имя Люся, можно же назвать уважительно — Людмила, ну или Людочка… Хам…
Люсенька вернулась в квартиру Зайцевых. Там матушка покойницы уже рассказывала очередную историю про свою бедную девочку. Кажется, на этот раз речь шла о ее романтических увлечениях. Звучало имя Андрей. Зайцева-старшая пальцем выводила на клеенчатой скатерти «галочку» и дважды с усилием тыкала между рожками V-образной фигуры.
— И две вот такие точки! — повторяла она. — Две!
В субботу Люська проснулась почти счастливой — последний рабочий день на неделе! На этой кошмарной, под завязку набитой странностями неделе! Да и работать сегодня предстояло всего лишь до трех часов дня! Можно считать, что день почти выходной.
К тому же, выглянув за окно, Люся поняла, что наступило самое настоящее бабье лето. Утро выдалось таким солнечным, что ни о чем плохом думать не хотелось. И Люся так хорошо выспалась! (Еще бы, ведь вчера она приехала с поминок в три часа дня, тут же завалилась в кровать и продрыхла до самого утра.)
Мама, отказавшаяся «бросать дочку в такой сложный момент» и собиравшаяся пожить в Москве еще до воскресенья, приготовила блинчики с вареньем. Папа, оставшийся, «чтобы поддержать маму в такой сложный момент», слопал уже почти все, что мать успела наготовить. Люсе досталась всего парочка
