очагу, плюхнулся на медвежью шкуру, лежащую возле него, и начал отогреваться, с наслаждением вдыхая ароматы жарящейся на огне дикой хрюшки.
— Знаешь, я все понимаю, но это здесь зачем? — кивнул Виталик на свисающие со стены цепи.
— Ради них я сюда пристроечку и сделал, — кивнул на деревянную половину помещения Кощей и начал снимать с себя латы. — Я столько столетий в этих цепях висел, что без них теперь никак.
— Ностальгия замучила? — хихикнул Виталик.
— Ага. — Последние доспехи полетели на пол. — Я, как о чем серьезном в спокойной обстановке подумать захочу, сразу сюда. В цепи залезу и медитирую.
— А этот антураж тебе медитировать не мешает? — кивнул Виталик на деревянную половину зала.
— Наоборот, помогает! Я здесь все сделал, как в вашем Рамодановске эти… которые под старину косят… ну, как их… во, олигархи! Я ведь в твоем мире олигархом желаю быть, никак не меньше. Вот и привыкаю к новой жизни.
— Да ты не привыкаешь, ты сибаритствуешь.
Руки наконец согрелись. Виталик поднялся и с видом туриста, изучающего местные достопримечательности, начал прогуливаться по залу. Внимание сплетника привлекла обитая кожей дверь. Недолго думая он открыл ее, окинул взглядом просторное помещение, стены, пол и потолок которого были покрыты ледяной шубой, и, поежившись, поспешил закрыть дверь обратно.
— Ни хрена себе холодильничек!
— Там я пары спускаю, чтобы кого-нибудь со злости насмерть не прибить, — пояснил Кощей. — В смысле не заморозить. С тех пор как ты в Великореченске появился, я в ней столько раз стрессы снимал!
— Это ты молодец, это правильно, — одобрительно кивнул юноша. — Таким шизикам, как ты, комната для релаксации нужна. А продукты в ней хранить не пробовал?
— Еще чего! Для этой цели у меня есть подпол и ледник. Зайди лучше туда, — кивнул Кощей на другую дверь рядом с морозильной камерой, — морду помой. Я такого чумазого за стол не посажу.
За указанной дверью оказалась маленькая комнатка с самым обычным рукомойником и тазиком под ним на табуретке. Виталик с наслаждением начал плескаться, смывая с себя боевую раскраску. Закончив водные процедуры, вытерся рушником и вернулся в зал, где его уже ждал почти полностью накрытый стол.
— Икра черная, икра красная, — хмыкнул Виталик, — водка и шматок сала. Лепота! Что еще нужно человеку для счастья?
— Если ты намекаешь на кабана, то он еще не готов. Так что садись и не язви.
— Ладно, закусим, чем бог послал, — азартно потер руки сплетник, садясь на лавку рядышком с Кощеем. Похоже, бессмертный злодей специально не стал садиться на свое кресло-трон, чтобы подчеркнуть — здесь собрались равные. — А почему не виски, не коньяк? — полюбопытствовал Виталик, увидев, что именно Кощей наливает в стопки.
— Наша водочка сподручней.
— Согласен. Ну, здрав буди, хозяин.
— И тебе не хворать.
Они дружно чокнулись, выпили и навалились на закуску.
— Я так понял, это ты меня сюда через портал занес? — спросил сплетник, облизывая жирные от сала губы.
— А кто ж еще?
— Не поспешил? Вдруг во дворце еще не все закончилось?
— Не, все нормально. Ты так вампиров запугал, что они теперь туда хрен сунутся. А с мелочовкой всякой Василиса и без нас справится.
— Это хорошо. — Виталик покосился на бар. Глаз зацепился за бутылку с пивом. — Балтика третий номер, — хмыкнул юноша. — Это кто ж тебе такие поставки делает? Только не вздумай говорить, что у тебя канала нет в мой родной мир.
— Это раньше был канал, — честно признался Кощей. — Какая-то сволочь его мне перекрыла.
— Давно?
— Два дня назад. Прямо не знаю, что и делать. Кстати, Пересмешник, не подскажешь: чья работа? — Кощей в упор посмотрел на Виталика.
— Упс…
Кощей узнал его редакционный псевдоним! И, видать, совсем недавно, так как всего полтора месяца назад лично заказывал ему Пересмешника, порушившего бессмертному бизнес в Рамодановске.
— Нет, ты чего на меня бочку катишь? — Лучшая защита — нападение, и царский сплетник начал откровенно наезжать. — Я, неизвестно по чьей милости, сколько месяцев здесь парюсь, из кожи лезу, ищу выход в родной мир, мамку с папкой повидать мечтаю, а тут — на тебе! Я же еще и виноват! Я, кстати, порталы творить не умею. И каналы в другие миры открывать и закрывать тоже. Зато я кое-что другое умею.
— Что именно? — заинтересовался Кощей.
— Работать головой и ловить преступников с помощью дедуктивного анализа и прогрессивного метода уринотерапии.
— В смысле? — опешил Кощей.
— В смысле, если гад сразу не сознается, будет у меня глотать мочу.
— У тебя?
— Возможно, и у меня. Но если я сжалюсь, то свою собственную.
Виталик поднялся, подошел к бару, снял с полки курительную трубку, набил ее табаком, неспешно прогулялся к очагу, извлек из него каминными щипцами уголек, прикурил.
— А что ви дэлали сэгодня ночью во дворце? — тоном «отца народов» спросил он, попыхивая трубкой.
— Да так… зашел случайно. — Глазки Кощея забегали.
— Ай-яй-яй! Нэхарашо, товарищ, врать! А не ви ли, гражданин Кощей, на Гордона с Василысой нэчисть натравили?
— Ну, ты, сплетник! — грохнул кулаком по столу Кощей. — Говори, да не заговаривайся! Чтоб я свою племянницу…
— Тогда колись, зачем туда приперся, — уже нормальным тоном сказал Виталий.
— Да так, с Василисой повидаться, с детишками потетешкаться…
— Ну да, конечно. Решил посреди ночи детишек своей рожей попугать. Колись, Кощей. Меня так просто на мякине не проведешь. Ложь чую за версту. Чего хотел?
— Не твое дело.
— А на пятнадцать суток?
— Не имеешь права.
— Имею. Я царский сплетник и начальник ЦРУ.
— Свиток один хотел Гордону передать, — сдался Кощей.
— Что в свитке?
— Вот привязался! Да на! Читай!
Кощей извлек из кармана свиток и кинул его приставале.
— Вот видишь, как работает моя дедукция, — удовлетворенно хмыкнул юноша, разворачивая бумагу, — даже без уринотерапии обошлись. Ну-с, что тут у нас? Челобитная… Чего-о?!!
Текст челобитной разил наповал:
«Челом бью тебе, царь-батюшка! С тех пор как даровал ты царскому сплетнику окаянному низменность, так пошли во владениях моих проблемы сплошные…»
— Не понял. — Виталик поднял ошеломленные глаза на Кощея. — Какие еще владения?
— Которые в твоих землях теперь находятся, — сердито буркнул бессмертный злодей.
— Так ты, выходит, мой холоп теперь? — заржал юноша.
— Ну, типа того.
