обращая внимание на боль и кровь. Она достала мешок, ее передернуло, – Ада поняла, что там могильная земля. В мешочке еще лежал перстень, наверное, Рика. Во втором и третьем мешках лежали запонки, в четвертом – тонкий золотой браслет. Она собрала все это, разложила в зале на платке, расставила свечи, читала и колдовала над каждой кучкой земли и над каждой вещью. Потом положила драгоценности в заговоренную воду, которую заранее поставила рядом, а сами мешочки сложила в платок и сожгла в саду. Собрала пепел в небольшую шкатулочку, которую выбрала среди многих других на столике с парфюмерией, сверху положила бумажку с молитвой и закопала в центре сада под большой магнолией. Потом Ада наполнила ванну и долго в ней лежала, после чего упала на диван в гостиной и спала часов двенадцать. На следущий день включила телефон, где обнаружила уйму пропущенных звонков, и позвонила Рику.
– Ада! Все в порядке? Я уже хотел ехать к тебе.
– Рик, я же сказала, что мне никто не должен мешать и телефон я отключаю.
– Ну я звонил на всякий случай, а ты все не подходила.
Она скрыла нахлынувшее раздражение.
– Рик, у тебя не пропадали какие-нибудь безделушки за эти годы?
– О! Думаешь, я помню! Единственное…. – Он задумался. – Перстень. С большим таким сапфиром. Подарок очень близкого человека. Я его почти не снимал, а потом взял и куда-то засунул. Его мне было действительно жаль. А что?
– Я нашла перстень, и у тебя все будет хорошо. Теперь никто не умрет. – («Ну, может быть, только один человек, тот навязчивый парень», – подумала она про себя.) – Встретимся в Риме, давай на Корсо. Сходим поесть, я не ела два дня, все тебе расскажу.
И в тот момент, когда она ужинала с Риком, совершенно обессилевшая, в близком ожидании своего мальчика из Москвы, который с ней поделится своей энергией, позвонил друг и сказал, что этот парень ужинает в модном ресторане с какой-то девкой. Единственное, о чем Ада подумала, когда Рик выписывал ей чек на достаточно большую сумму, что перед Диминым вылетом в Италию надо заблокировать подаренную ему карточку. Все остальное она придумала позже. И была очень, очень рассержена. Но теперь она ехала за ним и думала, что не дотерпит до дома и займется с ним сексом прямо в машине. Ей это было необходимо, как наркоману доза. Проблема не в том, чтобы кого-нибудь себе найти. Этого добра полно. Просто такие отношения ничего не дадут. Нужен человек с определенным характером, и определенные чувства к нему, и особенные отношения с ним. И вот тогда из этих сложных чувств и обстоятельств, которые она сама и будет создавать, можно черпать энергию, которую ей приходилось отдавать своему дару ведрами.
20
Сентябрь. Рим. Кира
Кира села за столик, покрытый клетчатой скатертью, попросила воды, сделала вид, что изучает меню, а сама волновалась перед предстоящим разговором, даже боялась, что никто не придет. Но вот отец появился. Быстро заказал вина и рыбу. Себе и ей.
– Ну, и почему ты не объявлялась столько лет, а сейчас решила? – начал он с места в карьер.
– Мама, уже беременная мной, вышла замуж, и много лет я думала, что мой папа – отчим. А потом она мне все рассказала. И я очень захотела вас найти. Узнала все в Интернете, накопила денег и купила поездку к открытию выставки. Как бы еще я могла с вами познакомиться?
– Умно. Вообще-то похоже на правду. Я поговорил с Глорией, и мы решили, что если все так, как ты говоришь, то мы готовы признать тебя. Но если ты собираешься поживиться за наш счет, я этого не позволю.
– Мне не нужны ваши деньги. Я просто хотела познакомиться со своим настоящим отцом.
– Интересно, а если бы я был никому не известным простым смертным, вызвал бы твой интерес?
– Если хотите, я могу уехать и больше о себе не напоминать.
– Ладно. Ты можешь жить здесь, мы поможем тебе в работе и учебе, но в основном всего придется добиваться самой. Если хочешь, можно послать денег Ане. Как она?
– Я помогаю ей как могу. Как? Живет с мужем-алкоголиком, заботится о нем, а он пьет и орет целыми днями.
– Ну что ж. Каждый сам выбирает себе судьбу. Надеюсь, ты не считаешь, что я и в этом виноват? Она могла не выходить замуж за такого человека.
Кира промолчала.
– Где твои рисунки?
– Выкинула.
– Ничего – будут новые. Надо учиться. Рисуешь ты хорошо. Нужна практика. У меня был один заказ. Расписать комнату на вилле. Возьмешься?
– Конечно! – Она чуть не подпрыгнула от радости. – Но… как же документы?
– Пойдем в посольство и продлим визу. Знакомые помогут.
– А как маму предупредить?
– Извини, в Россию я ехать не планировал. У нее что, телефона нет?
– Нету. Ладно, позвоню подружке в Москву, попрошу ее.
– На вот тебе денег на первое время. – Он выложил на стол несколько крупных купюр евро.
– Спасибо, мне не надо столько. – Для нее это были огромные деньжищи.
– Сказал – бери. Захочешь, потом отдашь. А завтра вечером приходи к нам в гости. Расскажу про заказ, и пообщаешься с моей семьей. Скажи спасибо Глории, что так все получилось. И учти, если ты нас обманываешь, тебе же будет хуже. – Он оставил деньги за обед, листок с адресом и ушел, пожав ей руку.
Вряд ли он ее полюбит по-настоящему, думала Кира, радостно поглаживая свою ладонь, но она постарается. Поедет куда угодно и разрисует хоть целую виллу, лишь бы папа понял, что она его достойна и ничего, кроме общения, ей от него не нужно. Это просто счастье.
Теперь у нее была куча денег, и, перед тем как идти в гости, она отправилась за подарками. Долго выбирала и консультировалась с продавцами. Девочкам купила очень красивые заколки, отцу – хорошего вина, а его жене – чудесный букет. И наконец подошла к воротам, ведущим во двор старинного трехэтажного дома в центре Рима, в котором семья художника занимала весь последний этаж. Ее уже ждали. Глория взяла подарки, положила их на круглый столик в прихожей и, по итальянскому обычаю, несколько раз чмокнула Киру в щеки. В огромном зале был накрыт стол на пять человек. Кира немного оторопела от такого великолепия – фарфоровой посуды, серебряных начищенных приборов, хрустящих белых салфеток, ваз с огромными свежими букетами (ее цветы, кстати, поставили на середину стола) и маленьких очаровательных антикварных вещиц, в продуманном беспорядке расставленных по всем поверхностям, от огромной люстры, стульев с гнутыми ножками и мягкими бархатными спинками и прекрасных картин, развешанных по всем стенам.
Сестры быстро поели, и им разрешили удалиться. За ужином вели светскую, непринужденную беседу. Глория расспрашивала ее с помощью мужа о работе в Москве, предлагая все время что-нибудь из еды. Было видно, что ей на самом деле интересно. Да и отцу тоже. Наконец подали десерт, и когда все вышли из-за стола и сели в садике на крыше, отец предложил поговорить о работе.
– Есть вилла, в которой надо расписать спальню. Я расскажу, как это делается, какие технологии, какие краски нужны. Покажу тебе фотографии дома. Сюжет придумаешь сама. Надеюсь, раз ты моя дочь, с фантазией у тебя все в порядке. Походишь пару дней по музеям. Вдохновишься. Сначала можно здесь. Потом поедешь во Флоренцию. Из Флоренции поедешь на такси. Вилла далеко в горах. Но, думаю, ты доберешься. До этого мы с тобой все обсудим и оформим доставку красок и прочего в ближайший город. Платят за заказ хорошие деньги. Меньше, конечно, чем мне обещали, но для тебя все равно ощутимые. Проект, думаю, месяца на три. Ну что, возьмешься?
Конечно, ей было страшно. Сразу такой заказ. Но она и не подумала отказываться и даже не стала брать время на размышление. Согласилась сразу.
– Ну и славно. Я позвоню заказчице и обо всем с ней договорюсь. А то она уже заждалась меня. Завтра утром пойдем в посольство. Пока сделаем рабочую визу, ее сразу не поставят. Но выдадут тебе бумагу, с которой можно будет передвигаться по стране.
Вечер подошел к концу. Кира шла в гостиницу пешком, совершенно счастливая, и светилась аурой радужных планов. Как резко перевернулась вся ее жизнь. Из отеля она позвонила Лерке и попросила ее
