Катя вбежала в дом и встала как вкопанная. Вполоборота к дверям сидел Данила. Левая рука лежала на столе, правую упер в колено. Он неприветливым взглядом оглядел Катю и улыбнулся:
– Где была?
– На лугу, – соврала она. – Утро ходила встречать.
Ей легко удавалось прикидываться наивным ребенком. Такими здесь были все.
Неожиданно Катя поймала себя на мысли, что Данила ей вовсе не противен. Наоборот, стало неприятно, что он смотрит на нее, неумытую и провалявшуюся полночи на полу. Она потупила взгляд.
С улицы донеслись звуки музыки.
– Я давно пришел, – он хитро прищурился.
Катя неопределенно пожала плечами:
– Еще темно было, я ушла. Не спалось.
– Чего так? – Данила склонил голову набок.
– Не знаю. – Катя прошла в угол, к умывальнику, набрала в ладошки воды и плеснула в лицо, чувствуя, что Данила смотрит ей в спину. Стало страшно. Она с трудом умылась, сняла рушник, приложила к лицу и развернулась.
– Пора собираться на службу. – Данила встал, сунул большие пальцы за поясок, расправляя рубаху, и вышел.
Катя направилась следом. Улицу вновь заполняли послушники. Как и накануне, лица людей светились от счастья. Круглолицый лысый мужчина с огромным животом, которому вчера было плохо, сегодня, как ни в чем не бывало, шел вместе со всеми.
«Интересно, в каком доме он устроился? – Она оглянулась. – Получается, в том, что напротив меня».
Кате вдруг захотелось узнать, как живут эти люди. Возможно, с ним поселили женщину. Ведь к ней приходит Данила. Она поискала его взглядом и не нашла. Музыка становилась громче. Стало легче играть роль сумасшедшей. Сегодня ей уже не было так плохо. Лихорадить почти перестало. Глядя себе под ноги и глупо улыбаясь, Катерина вошла в дом. Здесь уже снова все встали в круг. Все как вчера. Когда с наполненной напитком чашей в комнату вошла Дарья, Катя стала незаметно разглядывать ее. Ничего особенного. Она была в той одежде, которую Катя видела ночью на странном подиуме. Все смиренно склонили головы. Катя тоже. Теперь было видно только нижнюю часть тела Дарьи. Она шла по кругу, задерживаясь напротив каждого, и с умилением наблюдала за тем, как человек пьет эту жидкость, а потом кричит: «Хвала Создателю». Когда очередь дошла до толстяка и он взял в руки чашу, Катя заволновалась. Неужели бедняга даже не помнит, что вчера чуть не умер?
Тем временем он поднял чашу над головой:
– Вчера из меня вышло много пороков и грязи. Хвала Создателю!
После него чашу взяла женщина с болезненно-бледным лицом.
– Хвала Создателю!
Вот снова дошла очередь до Катерины. Она в точности повторила немудреную фразу и сделала вид, что пьет. Когда чаша опустела, послушники взялись за руки и запрыгали по кругу, распевая странные куплеты. На этот раз все прошло хорошо.
Разбуженный заглянувшим в окно солнцем, Матвей с удовольствием потянулся и перевернулся на спину. С улицы доносилось щебетание воробьев, прогремел трамвай.
Некоторое время, глядя на часы, Кораблев размышлял, с чего начать день. Как правило, он делал зарядку, потом принимал контрастный душ.
«Интересно, внял моим советам сожитель Ирины не появляться у нее до развода? – вдруг подумал Матвей, и на душе вмиг сделалось тоскливо. – Наверняка сейчас проснулся и точно так же радуется наступившему утру. Козел… И чего они в Россию прут? Обливают грязью, а все равно лезут и лезут. Или здесь медом намазано? Нет у нас, россиян, никакого самолюбия. Я бы после августа две тысячи восьмого ни одного «мандарина» сюда не пустил. Сколько они наших ребят положили? – с горечью думал Матвей. – Сейчас поеду и проверю, там он или нет, – принял он решение. – Если что – покалечу… А чего, собственно, ты злишься? – неожиданно подумал он. – Ну приедешь, превратишь его в мешок с костями. Не исключено, сядешь. А ради чего? С человеком, который тебе столько времени врал, жить все равно не сможешь. Как с ней после того, что случилось, в одну постель ложиться? Да и она не вернется».
Послышались легкие шаги, и в спальню вошла Марта.
– Доброе утро! – Она наклонилась, развела перепачканные мукой руки в стороны и подставила щечку для поцелуя.
Вспомнив аромат ее упругого тела, Матвей обхватил девушку за талию и повалил на кровать.
– Ты что?! – взвизгнула Марта.
– Вы повержены, мадам! – Он коснулся губами ее носа, потом брови…
– Не мадам, а мадемуазель, – поправила она его.
– Но ты же со мной живешь, – возразил Матвей.
– Кто тебе сказал? – Марта сделала вид, будто удивилась.
– Разве не так? – Он слегка укусил ее за шею и зарычал.
– Мы не узаконили наши отношения! – Не оставляя попыток освободиться от его объятий, Марта рассмеялась и прижала подбородок к груди.
Матвей приподнялся на локте, провел рукой вниз, нащупал узелок халата и потянул.
– Не сейчас! – Девушка схватила его за указательный палец. Тогда он приник к ее губам. Марта вдруг задрожала, закрыла глаза и обмякла. И вот уже его рука скользнула по нежно-бархатистой коже внутренней части ее бедра.
Из груди Марты вырвался стон. Ее руки обвили шею Матвея.
«Может, это обычная животная страсть? – думал он, целуя ее лицо. – Просто неосознанная месть Ирине? Или… Конечно!»
Звонок сотового заставил замереть. Некоторое время Матвей размышлял, стоит или нет брать трубку.
– Ты чего думаешь? – Марта села, взяла с тумбочки телефон, посмотрела на определитель: – Твоя Надежда Валерьевна звонит.
– Почему «моя»? – расстроился Матвей. Он не любил, когда его хотя бы в шутку, но ревнуют.
– Да ответь ты наконец! – не выдержала Марта.
Матвей приложил трубку к уху.
– Это Надежда Валерьевна, – торопливо представилась женщина.
– Я уже понял. – Кораблев напрягся. Он уловил в голосе нотки тревоги. – Что-то случилось?
– Вы можете приехать? – перейдя на шепот, спросила женщина.
– Мы и так договаривались, – напомнил Матвей и посмотрел на часы.
До назначенного времени оставался час с небольшим.
– Я помню. Надо сейчас.
– Конечно, – теряясь в догадках, что случилось, он встал. – Буду через полчаса. Устроит?
– Да.
Матвей бросил трубку на тумбочку и направился в душ.
– Мне эта дамочка начинает надоедать, – задумчиво проговорила Марта.
Кораблев задержался в дверях:
– Не напрягай меня. Она платит, и, между прочим, неплохо. Или тебе не нравится, что я уже третий день приезжаю вечером, а не среди ночи или под утро?
Чем-то ему этот диалог напомнил их мелкие ссоры с Ириной, которую напрягала его служба. Настроение вновь испортилось.
– Это я так. – Марта проскользнула мимо него, но неожиданно встала и медленно развернулась.
– Что еще? – устало вздохнул Матвей.
– А она красивая? – Как бедняжка ни старалась, ее взгляд медленно сполз на его тапочки.
«Нет, это совсем не то, что было у нас с Ириной. Марта любит меня и просто ревнует. Милая моя», – с нежностью подумал он и осторожно взял девушку за плечи:
– Ты что? Она мне в матери годится!
