Возрадуйся! Нотариус посоветовал особенно тщательно подойти к распределению благ среди родственников. Как он сказал, чтобы никто не обиделся и не остался обделенным. Великая справедливость! Заработанные мною за всю жизнь деньги я еще и обязан распределить справедливо, никого не обидев.
Поверь, написать десять пьес гораздо проще, чем составить одно-единственное завещание. Что, например, оставить Анне? Кто знает, может, она умрет позже. Она постоянно лежит в спальне. Может, ей завещать кровать?»
В ответ на это письмо Уильяму пришел ответ, исполненный сарказма: «Если у тебя хватает сил и фантазии писать завещание, то ты прав, можно было б потешить публику и написать новую пьесу. Несмотря ни на что, я рад, что в завещании нашлась строчка и для меня. Но главным твоим наследством я считаю твои пьесы, которые по сей день ставит театр «Глобус». А более мне ничего не надо. Кольцо в твою память я буду носить и без упоминания моей фамилии в таком важном документе.
Оставь Анне кровать, оставь! Больные люди не любят, когда их переносят с места на место. Пусть лежит, где лежала.
Не забудь про Филда. Он вечно нуждается в деньгах, но не пытайся обеспечить всю его семью. Завещай кому-нибудь свою шпагу. Я на нее не претендую. У меня есть своя…»
Уильям смеялся, когда читал письмо друга.
— Почему бы и нет? — сказал он, закрыв письмо. — Подойти к составлению завещания серьезно было бы слишком просто. Надо превратить все в трагикомедию, но так, чтобы никто меня в этом не заподозрил.
Рождественские праздники в конце года Уильям проводил в семье Сьюзен. Дочь и зять были несказанно рады, что он основную часть состояния оставлял им с условием, что Сьюзен должна будет позаботиться о матери, если та еще будет жива. Уильям искренне надеялся успеть выдать Джудит замуж, но приданое для нее в завещании прописал.
Рождество получилось веселым: Уильям поставил для Бэтти спектакль, в котором заставил участвовать членов семьи и пришедших гостей. Глаза Джудит в кои-то веки блестели от счастья, внучка смеялась, а у Сьюзен гора свалилась с плеч, потому что отец составил завещание так, как она даже не смела надеяться.
«Что касается шпаги, — сообщал Уильям Джеймсу, — то ее положено завещать сыновьям. Поэтому она отправится к моему крестному сыну Уильяму в Оксфорд. Тебе и нашим общим друзьям из театра оставляю деньги на кольца, которые вы должны носить в память обо мне. Зачем вам их покупать на собственные средства?»
Завещание было составлено и подписано. На время мысли о смерти оставили Уильяма, но тем не менее самым веселым периодом последних лет жизни он так и продолжал считать тот месяц, когда он с юмором распределял свое имущество по наследникам.
Когда он сообщил про шпагу Мэри, она расстроилась и не разделила его веселья. Письмо ее было наполнено печалью и грустью, которое она не пыталась скрывать. Мэри подумала, что Уильям серьезно болен, предлагала срочно приехать навестить его и настаивала на том, чтобы он прекратил думать о смерти.
Ричарду Филду про завещание Уильям писать не стал…
Глава 13
Занавес. 1616 год
Прошло четыре года с тех пор, как Уильям вернулся в Стрэтфорд. Что случилось за это время? Он и сам не смог бы толком сказать. Чувствовал он себя все хуже, усталость, которая не отпускала его в Лондоне, и здесь настигла и не давала возможности двигаться, писать, ездить в гости к друзьям.
Иногда Уильяму хотелось поговорить с кем-нибудь, и он звал к себе в комнату безотказную Джудит.
— Что есть возраст? Простые цифры, которые ничего не значат, когда тебе двадцать или тридцать. Когда тебе пятьдесят, ты понимаешь, что цифры пытаются навязать тебе свою философию. Они становятся властны над тобой. Каждый день ты подсчитываешь, сколько прожил и сколько осталось. А кто сказал, что мы подсчитали правильно? Вот ты, Джудит, хочешь замуж?
— Хочу, — честно призналась она.
— Почему?
— Мне тридцать один год. Это много.
— Ага! — воскликнул Уильям. — А кто сказал, что много? Кому такая мысль взбрела в голову? Ты читать не умеешь. Лучше читать бы научилась. Все ж полезнее, чем замуж.
— Чем это лучше, отец? — Джудит всегда пыталась искренне понять Уильяма, но удавалось ей это с трудом.
— Книги всегда останутся с тобой. Муж — нет. В книге ты всегда будешь открывать для себя что-то новое. В муже — нет, напротив, он со временем станет прочитанной книгой от корки до корки. Учись читать!
— Поздно уж. Не сумею.
— Все тебе поздно, — ворчал Уильям, — читать поздно и замуж выходить поздно. Возраст! Странная штука. Твоя мать оказалась заразна. Она меня заразила возрастом. Ладно. Что с женихами? Ты нашла себе кого-нибудь?
— Да, за мной ухаживает Томас Куин. Ему двадцать шесть лет, — призналась Джудит.
— Он берет тебя? Женится или просто морочит голову?
— Надеюсь, что женится. Обещает. Тебе спасибо, отец. Ты меня брал с собой, когда тебя звали в гости. Вот так однажды мы и познакомились.
Уильям устало откинулся в кресле.
— Что ж, если я выдам тебя замуж, то главное дело, по которому я вернулся в Стрэтфорд, будет завершено.
— И ты уедешь обратно в Лондон? — пораженно воскликнула Джудит.
— Нет, туда путь закрыт. Не беспокойся. Я уже и не представляю себе, что значит путешествовать так далеко. Когда-то я путешествовал с театром по всей Англии. Как мне это удавалось? Возраст, скажешь ты. Не уверен. Джеймс и сейчас ездит с гастролями. Что тогда? Откуда брались силы? Дело в желаниях, Джудит. Пропадают желания, а с ними и силы. Выходи замуж. Я хочу дождаться твоей свадьбы.
— Но если ты не уезжаешь никуда, то почему ты ее можешь не дождаться?
— Есть ведь и другие причины. Мне трудно ждать. Устал.
— Тебе меньше надо отзываться на просьбы о помощи. Ты же не можешь помочь всем, с кем поступили несправедливо. Ты постоянно ходишь на суды, разбираешься в чужих делах, выступаешь свидетелем.
— Спектакли. Очередные спектакли. Видимо, я не могу в них не участвовать. Такова моя судьба. Я не пишу свои пьесы, но принимаю участие в чужих. Театр меня не отпускает. Знаешь, что было написано перед входом в «Глобус»?
— Что? — Джудит моргала глазами, не успевая следить за мыслями отца.
— «Весь мир лицедействует». Истинная, правда. Каждый играет свою роль. Я тоже должен доиграть свою до конца. Раньше положенного срока со сцены не уйдешь, как ни старайся. Можно удрать из Лондона, но уйти со сцены — никогда. Выходи замуж. Мне будет спокойнее. Скажи ему, у тебя приданое большое.
— Томас знает, — пробормотала Джудит.
В феврале разразился скандал. Джудит, пытавшаяся выполнить волю отца, стремилась обвенчаться. В ту пору венчать было нельзя, и разрешения ей не дали. Но каким-то образом Джудит и Томас сумели договориться с местным церковнослужителем, и их обвенчали без разрешения епископа.
