появился новый персонаж. Отовсюду послышались радостные возгласы:
— Ба-а, профессор! Милости просим!
— Опаздываешь!
В дверях стоял симпатичный рослый парень. Правильные черты лица. Коротко подстриженные темно-каштановые волосы мягко поблескивают, белая рубашка и джинсы прекрасно сидят на подтянутой спортивной фигуре. Куми окликнула его:
— Эй, Фумия, иди сюда. Тут место свободное!
Взгляд Фумия задержался на Хинако. Она смущенно кивнула, а когда Куми заново представила их друг другу, Фумия потрясенно вгляделся в ее лицо:
— Хинако? Не может быть…
Хинако почувствовала, как щеки запылали огнем. Она словно снова вернулась в тело прежней угловатой девчонки, которая вечно помалкивала и пряталась, словно черепаха в панцире.
— Ну-ка, Кёдзо, расскажи-ка нам, чем прошлогодняя встреча закончилась! — выкрикнул Macao.
— Чем-чем? В Сакагаву попадали, вот чем!
— Да уж, мы наслышаны! Мокрые, как цуцики, прибежали к нам в магазин, звонить, — насмешливо протянула Юкари.
Пока Кёдзо оправдывался, что все это подстроил Macao, Тадаси начал настраивать микрофон для караоке.
— Эй, королева, ваш выход.
Под свист и аплодисменты Куми поднялась на небольшую сцену и запела, ритмично двигаясь в такт музыке.
— Ты где сейчас? — Фумия нагнулся к Хинако, подливая пиво.
Она в который раз принялась рассказывать, где живет и чем занимается.
— Иллюстратор, говоришь? Красиво звучит.
— Да в общем-то ничего особенного. Работаю на дому, целыми днями рисую в одиночестве. А ты, я слышала, в деревенскую управу устроился?
Увидев, как он напрягся, она поспешно объяснила, что вчера узнала об этом от супругов Морита.
— Да уж. Деревня — страшная штука. Тебе небось тут еще не такого понарассказывали.
— Да, и ты даже представить не можешь, чего именно, — загадочно подмигнула Хинако и тут же расхохоталась, глядя в растерянное лицо Фумия, а тот, поняв, что его провели, лукаво прищурился.
Напряжение постепенно таяло, пивной хмель делал свое дело. Хинако отметила, что понемногу из речи Фумия ушел местный акцент и он стал говорить красиво и правильно. Ей вспомнились слова Мориты о том, что раньше Фумия жил в Токио.
— Да, кстати, а почему, когда ты вошел, тебя назвали профессором?
При этой фразе Фумия густо покраснел и залпом осушил бокал.
— Да так, есть у меня одно хобби. А они тут вообразили себе невесть что, вот и прозвали так.
Ютака, который внимательно прислушивался к их разговору, подал голос:
— Фумия у нас спец по всяким древностям, отыскал старинные следы Якумуры. Про него даже в газете написали.
— Правда? — Хинако с уважением взглянула на Фумия.
Тот нехотя пояснил:
— Да что тут такого. Просто стал искать в тех местах, где, по историческим данным, были древние поселения. Ну и обнаружил вдоль русла Сакагавы следы поселений эпохи Дзёмон. — Фумия явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Здорово. Так ты, оказывается, настоящий ученый.
Фумия смущенно замотал головой:
— Скажешь тоже! Ну изучал немного историю в университете, только и всего. Обыкновенный любитель. Просто нравится читать старинные источники да шататься по всяким горам и пещерам.
— Ты, кажется, и раньше любил ходить в горы. Помню, как мы втроем — ты, я и Саёри — часто бегали играть в Ущелье Богов.
В тот же миг лицо Фумия окаменело. Хинако поняла, что ляпнула что-то не то, и примолкла. Фумия, тщательно подбирая слова, обратился к ней:
— Саёри… умерла.
Хинако молча кивнула. Она чувствовала, что в глубине души постепенно отпускает Саёри в страну мертвых.
— Я сегодня была у ее матери, говорила с ней.
Фумия с изумлением взглянул на девушку:
— Тэруко была дома?!
Хинако рассказала, что Тэруко как раз только что вернулась из очередного похода.
— Да уж… — вздохнул Фумия. — И вот так каждый год, а то и дважды в год, она уходит паломничать, дома ее не застать. По-моему, это лишнее. Родственники ее отговаривают, но она и слышать не хочет.
Хинако хотела было рассказать об «обратном поклонении», но что-то ее удержало. В памяти все еще стоял безумный взгляд Тэруко, и при одном только воспоминании о нем ей делалось не по себе. Она достала из сумочки сигареты. Фумия поднес зажигалку и внимательно взглянул на ее тонкие пальцы.
Наверняка Фумия сейчас думает о том, как сильно она изменилась. Да… Невозможно вечно прятаться в панцире. Хинако потягивала пиво. Голова ее затуманилась от табака и алкоголя.
Вокруг шумели, обменивались тостами, хохотали бывшие одноклассники. Где-то среди них должна была быть и Саёри. Интересно, какой бы она стала? Наверное, вышла бы замуж. О чем бы они говорили с Хинако? Окутанная сизым облаком табачного дыма, девушка прикрыла глаза.
— Интересно, как там наше Ущелье Богов?
Фумия проследил взглядом за струйкой дыма.
— Я и сам там давно не был.
— Пожалуй, завтра же туда отправлюсь.
— Если ты не против, с удовольствием составлю тебе компанию. У меня завтра выходной.
Хинако потрясенно взглянула на него. Она никак не ожидала такого предложения от Фумия. Сердце на удивление громко забилось в груди, по телу прокатился жар. Хинако согласилась, и Фумия, нервно вертя бокал в руках, пообещал завтра за ней заехать.
— Заметано.
Чтобы скрыть смущение, Хинако чокнулась с ним и залпом осушила бокал.
— Потанцуем, Фумия? — Рука Куми нырнула между ними и потянула Фумия за собой.
Только сейчас они заметили, что в зале звучит медленная музыка, освещение приглушено и повсюду кружатся парочки. Куми за руку втащила в круг нерешительно мнущегося Фумия.
Сидевший напротив Хинако Ютака Ямадзаки робко пригласил ее на танец. Она мягко отказалась, и он со страдальческим выражением на лице снова стал прихлебывать пиво. Хинако охватило странное чувство. Солидные дяди и тети плавно кружились в такт музыке с наивным выражением на лицах. В их танце не было ни малейшего оттенка сексуальности или влечения. Глядя на них, невозможно было удержаться от добродушной улыбки — словно при взгляде на детей, танцующих, взявшись за руки, на школьном утреннике.
Ютака ворчливо пробормотал:
— Каждый год одно и то же. В конце медленные танцы. Кимихико каждый раз танцует с Юкари. Она ему еще в школе нравилась.
— А тебе разве нет? — спросила Хинако, выдыхая струю дыма.
Ютака покраснел до корней волос, а девушка, глядя на него, не смогла сдержать смеха.
Из динамиков полились заключительные аккорды. Бывшие мальчики и девочки, нынешние папы и мамы, медленно двигались в такт романтичной песне. Их силуэты тонули в полумраке. Казалось, они танцуют в обнимку с собственным детством, в которое нет возврата.
Приглушенный электрический свет тускло отражался в линолеуме длинного прямого коридора. За
