школу.
Внезапно в воздухе резко запахло камфорой. За разговором они не заметили, как Сигэ перебралась в гостиную и устроилась напротив Хинако. Лицо и руки старухи были изрезаны глубокими морщинами, но тело все еще казалось крепким.
— Здравствуйте. Как поживаете? — вежливо поприветствовала старуху Хинако, но та в ответ лишь хмуро кивнула, ответив вопросом на вопрос:
— У Хацуэ тоже все в порядке?
— Да, физически бабушка чувствует себя прекрасно, вот только голова…
Сигэ усмехнулась, обнажив вставную челюсть:
— Вот оно как… Хацуэ впала в маразм… А все потому, что в городе в безделье живет. Попробовала бы она покрутиться с мое да обслужить себя самостоятельно. Тут уж не до маразма!
Тидзуко громко крикнула из кухни:
— Прекратите, бабуля! Хинако подумает, что мы о вас не заботимся.
Ясудзо со смехом обратился к девушке:
— Вообще-то наша бабка тоже с головой не дружит. Так Хацуэ и передай!
— У меня с головой полный порядок!
— Не порядок!
Между Сигэ и Ясудзо грозила разгореться нешуточная ссора, и Хинако поспешила рассказать о цели своего визита:
— Мне хотелось бы решить, как дальше быть с домом.
На лице Ясудзо появилось недоуменное выражение.
— В смысле?
— Ну… неизвестно еще, найдутся ли квартиранты… Если не будет желающих снимать такой ветхий дом, родители считают, надо его продавать. Деваться некуда.
— Как ты сказала? Про-да-вать?! — В голосе Ясудзо послышалась угроза. Молча допив пиво, он налил себе еще и зло заговорил: — Значит, Мотодзи не собирается возвращаться в Якумуру, да? Ты это хочешь сказать?
— Ну… это пока неизвестно. У нас дом в Тибе и… — Хинако хотелось провалиться сквозь землю.
— Видите ли, у них дом в Тибе! Я-то думал, Мотодзи вернется на родину! Не спал, не ел, все за домом его приглядывал! А он… У него теперь, видите ли, дом в Тибе! Предатель!
Ясудзо разошелся не на шутку. Давненько Хинако не оказывалась в таком идиотском положении. К счастью, ей на помощь пришла Тидзуко:
— Ладно, уймись! Хинако-то при чем?
— Да при том, что Мотодзи прислал вместо себя девчонку. Побоялся мне на глаза показаться! Решил втихаря дом продать.
Хинако попыталась уверить его, что еще ничего не решено, возможно, дом и вовсе не будут продавать, но тут в разговор снова вмешалась Тидзуко:
— Да что тут думать? Дом-то уже на ладан дышит! Все равно надо что-то делать с ним.
— Да что я им, квартирантов не найду, что ли?! Но только если ты, дочка, хочешь, чтобы дом тебе служил долго, надо сейчас же к плотнику обращаться. Пусть подремонтирует, подновит. А то рухнет твой дом.
— Да на кой им твой ремонт, если они сюда возвращаться не собираются?! Я так считаю: продавать его надо, и дело с концом.
Скривившись, Ясудзо сделал пару крупных глотков. Сколько Хинако себя помнила, сосед всегда исходил злобой. Отец прозвал его «бешеным Ясудзо». И если Хинако ничем не выдавала своего раздражения, то Тидзуко, не скрывая презрения, гневно сверкала глазами в сторону мужа:
— Посмотрите, какой важный гусь выискался! Не спросили его! Ты уж прости старика, Хинако. Они с Мотодзи с детства не разлей вода были.
— Вернусь домой — обязательно передам отцу, что вы ему велели в Якумуру возвращаться.
Ясудзо покачал головой:
— Да при чем тут это! Я просто прошу, чтобы он показался тут разок и напрямую поговорил со мной, только и всего.
Неожиданно раздался скрипучий голос Сигэ:
— Да брось ты, Ясудзо. Все равно в конце концов все тут будут.
Все трое изумленно уставились на сгорбленную старуху, а та, повернув к ним лицо, похожее на печеное яблоко, торжествующе продолжала:
— Рожденный на Сикоку после смерти вернется на Сикоку. Вернется по зову Ущелья Богов.
Когда Сигэ упомянула об Ущелье Богов, у Хинако потемнело в глазах.
— И не надо думать, что это пустая болтовня выжившей из ума старухи. — В голосе Сигэ зазвучали грозные нотки. — Родившийся на Сикоку после смерти попадает в Ущелье Богов. Его призывают к себе тамошние боги.
Ясудзо недовольно буркнул:
— У меня скоро мозоли на ушах появятся от этой чепухи. Там боги, о которых говорить нельзя, тут боги, которых видеть нельзя…
— Именно так, — величественно кивнула Сигэ.
— Да если ни говорить с ними нельзя, ни видеть, откуда же ты знаешь, что это за боги такие?
Сигэ смерила сына презрительным взглядом:
— Ну раз ты такой дурак, то я, так и быть, научу тебя. Боги из Ущелья Богов, — Сигэ склонилась всем своим сухоньким телом к притихшей вокруг стола троице и понизила голос, — это мертвецы. Покойники.
Перед глазами Хинако снова встало лицо Саёри. Девушка закусила губу. Ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок.
— Ущелье Богов — обитель мертвых. — Глаза старухи лихорадочно блестели. На мгновение в гостиной повисла тишина.
— Как же мне надоела эта стариковская ересь! — Ясудзо, поморщившись, шумно отхлебнул саке.
Глава 2
Взгляните на карту Сикоку: если мы соединим самую южную и северную его точки — мыс Асидзути в Коти и Адзи в Канагаве, а затем восточную и западную точки — мыс Камода в Токусиме и мыс Сата в Эхимэ, то в месте пересечения этих линий обнаружим Ущелье Богов и деревню Якумура. Таким образом, ущелье является центром острова.
При упоминании об Ущелье Богов по лицу Фумия пробежала тень. С той самой минуты, как он обнаружил странный зеленый камень, ущелье не шло у него из головы. Он повернулся на другой бок. На первом этаже Кимика громко что-то напевала. В окно струился жаркий полуденный воздух. Все-таки выходной — это здорово! Два дня можно преспокойно валяться с книгой.
Фумия вернулся к «Древней истории Сикоку».
Жители Якумуры всегда считали небольшое ущелье обителью богов. Любопытно, что они свято верили: с этими богами нельзя вступать в контакт. Между тем смею предположить, что Ущелье Богов является священным местом Сикоку — ведь здесь обитают самые древние боги. В ущелье вы не найдете ни идолов, ни подобия храма, что, несомненно, указывает на древнее происхождение богов, нашедших свое отражение только в народных сказаниях. Мы не можем даже точно сказать, как они выглядят.
Древние люди, жившие собирательством плодов и охотой на кабанов и оленей, жили у истоков
