выселяющиеся на промысел с погоста. Их всего, как на Ловозере, так и на Сейдозере, около 15 человек. Нас, как всегда, радушно приняли, угостили сухой и вареной рыбой. После еды завязался интересный разговор. По всем признакам мы попали в самую живую среду седой жизни. Лопари вполне дети природы. Дивно соединяют в себе христианскую веру и поверья старины. Слышанные нами легенды среди них живут яркой жизнью. Старика они боятся и почитают.'
'Об оленьих рогах боятся и говорить. Женщинам нельзя даже выходить на остров - не любят рога. Вообще же они боятся выдавать свои тайны и говорят с большой неохотой о своих святынях, отговариваясь незнанием. Тут живет старая колдунья, жена колдуна, умершего лет 15 назад, брат которого, до сих пор еще глубокий старик, поет и шаманствует на Умб-озере. Об умевшем старике Данилове говорят с почтением и страхом, что он мог лечить болезни, насылать порчу, отпускать погоду, но сам он однажды взял задаток у шведов (вернее, чуди) за оленей, надул покупателей, т. е. оказался, по-видимому, более сильным колдуном, наслав на них сумасшествие.'
'Вечером после краткого отдыха пошел на Сейдозеро. К сожалению, мы пришли туда уже после захода солнца. Гигантские ущелья были закрыты синей мглой. Очертания Старика выделяются на белом фоне горы. К озеру через тайболу ведет роскошная тропа. Везде широкая проезжая дорога, кажется даже, что она мощеная. В конце дороги находится небольшое возвышение. Все говорит о том, что в глубокой древности роща эта была заповедной и возвышение в конце дороги служило как бы алтарем-жертвенником перед Стариком'.
Стоп! Завадский удивлённо уставился на листок. А при чём тут астрофизик? Неужели, чтобы изучать непонятную, даже самую немыслимую болезнь, нужен астроном? Он ещё раз жадно пробежал глазами текст.
И если только это не дешёвый трюк жёлток газетёнки, ушлой до разного рода сенсаций, то получается…
Игорь повертел в руках вырезку и, обнаружив с обратной стороны, в самом низу дату выхода газеты, задумался.
Вряд ли в послевоенное время стали заниматься такими газетными утками. Тем более, что как показало время, сенсации не получилось. Так, утечка информации, которой не дали раздуться. Вот ведь, воистину, великие открытия делаются на кончике пера, сидя в библиотечных стенах. Или в секретных архивах. Не зря, не зря пришёл.
- Ну и что ты тут разобрал? - из-за его плеча выглянул Дино и с интересом рассматривал жёлтый листок.
Завадский вздрогнул от неожиданности.
- Фу, дурак! Я чуть инфаркт не получил! На, читай.
- Да ты что, - сконфузился Дино, - английский я только со словарём.
- Эх, деревня! Языки учить надо. Это всегда пригодится.
- Извините, виноват. Из деревни — быковат, - Дино шутливо поклонился и вдруг заметил фотографию.
- О, узнаю! Ты вернулся к жизни, брат мой «Дикая Собака Динка»? - начал кривляться, как когда-то в детстве, Гарик.
- Ого, старая какая, - Дино протянул руку за фотографией.
- Эй, - остановил его Завадский. - куда грязными руками!
Дино отдёрнул руку.
- Это что, кровь?
Игорь брезгливо смотрел на уже подсохшую бурую струйку, вытекающую из-под пластыря. Мучительное, томительное ощущение тошноты подступило к горлу. От вида крови его мутило и становилось дурно, как тургеневской барышне.
В глазах Дино было искреннее недоумение.
- Я не знаю.
- На, вытри, - Гарик вынул из кармана белоснежный выглаженный носовой платок.- Порезался, что ли?
- Да я правда не знаю! - и робко предположил: - Может, о стеллажи?
- Ага, ещё скажи, что стеллаж тебе и первую помощь оказал. Ну ты, Снегин, точно стукнутый.
Дино на всякий случай обмотал платком запястье и Завадский сунул ему фотографию прямо в забинтованную руку.
- Вот теперь смотри! Историк, блин.
Дино растерянно смотрел на застывшую картинку. Высокий человек в окружении людей с размытыми лицами. Кто они, карелы? Угорцы? Непонятно.
И вдруг, словно в мыльном пузыре, изображение дёрнулось, начало менять свои очертания, расплываться и исчезать. А где-то в голове, на внезапно возникшем внутреннем экране увлекла в себя, затянула ожившая, словно кадры кинохроники, картинка, одновременно видимая и изнутри и снаружи.
Старуха низко склонилась над его лицом.
- Для этого ты должен получить разрешение.
Дино казалось, что он умирает. Боль сжала сердце. В груди пекло. Он задыхался под накрывшем их вместе с шаманкой, одеялом.
- Зачем? - прошептал он.
Она сорвала с него рубаху, полоснула грудь острым искривлённым ножом и зашептала.
