Макс Барри
Компания
3-й кв. 2-й месяц: Август
Утро понедельника. Одного пончика не хватает.
Самые наблюдательные заметили это сразу, но молчат, потому что слова «гляньте, а пончиков-то всего шесть» могут повредить их карьерному росту. Совсем ни к чему, чтобы тебя знали как человека, с ходу усекающего разницу между семью и шестью пончиками. Все старательно умалчивают о недостаче, но вот Роджер оборачивается и видит, что тарелка пуста.
– А мой где же? – спрашивает он.
– Я взяла только один, – говорит Элизабет, вытирая губы куском бумажного полотенца. Роджер не сводит с нее глаз. – В чем дело?
– Ты оправдываешься. Я спросил, где мой пончик, а ты отвечаешь, что взяла только один. О чем это говорит?
– О том, что я взяла один пончик, – нервничает Элизабет.
– Но я не спрашивал, сколько ты взяла. То, что ты взяла только один, было естественным предположением. А вот ты, подчеркивая это предположение, волей-неволей делаешь его спорным.
Элизабет подбоченивается. У нее каштановые волосы до плеч, которые выглядят так, будто их срезали опасной бритвой, и рот, вполне способный проделать вместо бритвы упомянутую операцию. Элизабет умна, безжалостна и эмоционально ущербна – иными словами, она спец по продажам. Если представить ее сознание в облике человека, получится кривой на один глаз субъект, покрытый шрамами и татуировками. При виде такого типа обычно переходят на ту сторону улицы.
– Ты хочешь задать мне вопрос, Роджер? Хочешь спросить, не я ли взяла твой пончик?
Роджер, пожав плечами, наливает себе кофе.
– Недостающий пончик меня не волнует. Просто хотелось бы знать, зачем кому-то понадобилось брать два.
– Не думаю, что кто-то взял два. Наверное, в буфете ошиблись.
– Правильно, – говорит Холли.
Роджер смотрит на нее. Холли, будучи ассистентом, не имеет права высказываться в данный момент. Фредди, тоже ассистент, благоразумно помалкивает – правда, он как раз дожевывает собственный пончик, и рот у него набит. Глотать он при этом не спешит, опасаясь произвести малоприятный звук.
Холли стушевывается под взглядом Роджера.
– Когда официант их раскладывал, мы стояли рядом, – говорит Элизабет.
– Ах вот как. Прошу прощения. Не знал, что вы ходите столбить пончики.
– Ничего мы не столбили. Просто случайно оказались рядом, и все.
– Да мне, собственно, все равно. – Роджер ритмично встряхивает пакетик с сахаром, точно призывая его к порядку: вап-вап-вап-вап. – Просто интересно. Некоторые, оказывается, так западают по пончикам, что дождаться не могут, когда их доставят. Оказывается, мы приходим сюда из-за пончиков – а я-то думал, мы делаем это, чтобы увеличить дивиденды акционеров.
– Может, ты все-таки наведешь справки в буфете, прежде чем кого-нибудь обвинять? – Элизабет поворачивается и уходит. Холли следует за ней, точно рыба-прилипала.
Роджер ехидно смотрит ей вслед.
– В этом вся Элизабет – поднимать скандал из-за пончика, – говорит он.
– Во-во, – проглотив, соглашается Фредди.
«Зефир холдингс» торчит среди других небоскребов на Мэдисон-стрит в Сиэтле, как большой серый кирпич. Каких-либо отличительных признаков у него нет. Можно сказать, что в нем есть скрытый шарм – если вы готовы применить то же определение к тюрьмам и «вольво» семидесятых годов. В свое время его принимал комитет, единодушно согласный с тем, что здание должно быть прямоугольным, иметь окна и не падать.
Наверху приделаны буквы ЗЕФИ Р и логотип компании – черно-оранжевый многоугольник, обозначающий неизвестно что. Черный с оранжевым доминируют и внутри – нельзя пройти по коридору, посетить туалет или подняться на лифте без напоминания, на чьей территории вы находитесь. Девиз украшает раздвижные стеклянные двери на входе, а за ними встречается через каждые три фута. Фонтанчик в окружении камней и ухоженных папоротников – безлоготипный оазис, но путь к нему преграждает контрольный пост с регистрационным листом, оформленный в виде большого логотипа. Даже при ненавязчивом мягком свете он так насыщает вашу сетчатку черно-оранжевым, что вы еще долго не можете проморгаться.
В вестибюле поставлены удобные кресла и низкие столики – там посетители, дожидаясь условленной встречи, листают проспекты «Зефира». В одном из кресел, положив руки на колени, сидит молодой, свежий Стивен Джонс. В его светлых волосах столько мусса для укладки, что они стали огнеопасны, ботинки – два черных зеркала. Это его первый рабочий день. Ему только что показали пару корпоративных видеофильмов: в одном по экрану проносились сияющие слова РАБОТА В КОМАНДЕ и ОПТИМАЛЬНАЯ ПРАКТИКА, в другом киноактеры конца восьмидесятых говорили о работе с клиентами. Теперь он ждет, чтобы за ним пришел кто-нибудь из отдела продажи тренингов.
Он в двадцатый раз встречается взглядом с секретаршей, после чего оба улыбаются и отводят глаза. Секретарша – Гретель Монаднок, судя по именной табличке, – совсем молоденькая, с блестящим каскадом каштановых волос, сидит за контрольным столом справа. Табличка слева гласит «Ева Джентис», но сама Ева отсутствует. Джонс этим разочарован. Гретель, конечно, тоже миленькая, но, придя сюда на собеседование и увидев Еву впервые, он чуть не выронил свой новенький кейс. Было бы преувеличением сказать, что в «Зефир» Джонс устроился, сраженный красотой секретарши на контрольном посту, но во время собеседования он проявил бурю энтузиазма.
Он смотрит на часы – одиннадцать. Видеопросмотр закончился двадцать минут назад. Он снова кладет руки на колени.
– Попробую еще раз, – сочувственно улыбается Гретель. – Ах, простите… снова в голосовую почту перевели.
– Может, там что-нибудь срочное.
– Да-а. – Она явно сомневается, не шутит ли он. – Скорее всего.
– Запомни вот что, – говорит Роджер, – здесь дело не в чем-нибудь, а в уважении. – Он опирается локтем на перегородку отсека Фредди, загораживая своей худощавой фигурой вход. – Сам пончик не значит ничего, но его кража свидетельствует о недостатке уважения.
У Фредди звонит телефон. На определителе надпись – СЕКРЕТАРИАТ.
– Роджер, мне надо бы сходить вниз за новым стажером – оттуда все время названивают.
– Минутку. Это важный вопрос. – Роджер знает, что Фредди деваться некуда. Тот уже пять лет состоит в ассистентах. Фредди остроумен, изобретателен, всегда полон свежих идей, если кто спросит. Он образцовый участник команды. Лучше всего он себя чувствует, слившись с толпой. Он самый
