Компания

– Дело не в наркотиках.

– В чем же тогда?

– Хочешь знать мое мнение? Я думаю, ты беременна.

Убей меня сразу. Пожалуйста.

– И срок приличный, месяцев пять.

Ее пальцы судорожно сжимаются.

– Значит, дата зачатия где-то… м-да.

Роджер так и сверлит ее взглядом. Это нечестно: он оживляет в ней память об их совокуплении! Она цепляется за подлокотники что есть силы.

– Исходя из этого, я рассматриваю твои слова в новом свете.

Он встает.

О нет.

– Я спрашиваю себя…

Он выходит из-за стола и приседает на корточки перед Элизабет.

Нет! Нет!

– …прикалывалась ты тогда…

Нет-нет-нет-нет!

– …или говорила серьезно.

Солнце, светящее ему в спину, окружает его ореолом. Элизабет подавляет стон. Прекраснее и желаннее этого гада нет никого на всем свете.

– Поправь, если меня занесло, но мне кажется, это правда.

Она держится еще секунду – неплохое достижение, если учесть, как ее разбирает. «Я пыталась», – мелькает у нее уме. Она хватает Роджера за щеки и впивается в его губы своими.

* * *

На полпути через вестибюль кто-то трогает Джонса за руку. Охранник из отдела кадров и безопасности смотрит на него светло-серыми глазами.

– Мистер Джонс?

Джонс полагает, что сейчас его выведут вон.

– Послушайте, кто вам дал такое распоряжение? Если отдел кадров, то они не вправе кого-либо увольнять.

– Я просто хочу передать сообщение, – пугается охранник.

– А-а, понятно.

– В пятницу вы сделали большое дело, мистер Джонс. Я рассказал про это дома, своим ребятам. – Он сверяется с какой-то бумажкой. – Вас хочет видеть команда «Альфы». Как можно скорее и в том же месте. Вам это что-нибудь говорит? Я все записал, как они сказали.

– Да-да. Спасибо.

Хлопнув охранника по плечу, Джонс идет дальше. В лифте он нажимает «12» и «14» одновременно, хотя уверен, что ничего из этого не получится – после того, что он сотворил, Клаусман наверняка первым делом отменил его допуск. Однако лифт реагирует послушно и в нужный момент, после команды ОТКРЫТЬ, останавливается на тринадцатом.

Джонс медлит. Причины, по которым «Альфа» желает видеть его, можно перечислить по пальцам, и ни одна не сулит ему ничего хорошего. Возможно, они хотят вышвырнуть его сами. Или его ждет некая страшная месть, которую они придумывали весь уик-энд.

Но нельзя же увиливать от них вечно. Он выходит из лифта, идет в комнату для совещаний. Ботинки бесшумно ступают по плюшевому ковру. Он нервничает и ничего не может с собой поделать. У самой двери он вытирает ладони о штаны, толкает дверь, входит.

Том Мандрейк прерывается на полуслове, аж зубы лязгают.

– Привет! – говорит Джонс. – Как делишки?

Клаусман смотрит на него из своего гигантского кожаного кресла глубоко запавшими глазами. С пятницы босс состарился лет на десять. Видно, что ему очень хочется двинуть Джонсу под дых.

– Садись, Джонс.

– У меня все нормально, спасибо.

Клаусман пожимает плечами – Джонс в жизни еще не видел такой неудачной попытки изобразить беззаботность. Потом его взгляд уходит куда-то в сторону, и голос подает Ева.

Она сидит не там, где обычно, а в самом конце стола, напротив Клаусмана. Лицо у нее каменное – она, конечно, предупреждала, что при «Альфе» будет вынуждена притворяться, но Джонс с некоторых пор берет под сомнение все, что она говорит.

– Думаю, излишне упоминать о том, как мы разочаровались в тебе.

– Я тоже так думаю.

– Десять лет. Вот сколько проработала эта версия «Зефир холдингс». Вот сколько пота и крови в нее вложено. Ты загубил труды целого десятилетия.

Джонс бросает взгляд на Клаусмана – тот сидит смирно и помалкивает. Ясно, что обвинителем выбрали Еву, но Джонс все равно обращается к Клаусману:

– Вы это серьезно? Вы в самом деле думаете, что «Зефир» был корпоративной Утопией? Ничего подобного. Работать в нем было дерьмово, и успешную компанию он изображал из себя дерьмово. Вы слишком беспардонно измывались над персоналом, а это палка о двух концах. «Зефир» убили вы, собственными руками, а я просто показал вам, что он покойник.

– Ах ты мелочь возникучая, мать твою, – произносит Блейк.

– Блейк, – тихо одергивает Клаусман.

Ева подается вперед, чтобы вернуть себе внимание Джонса. Вид у нее очень серьезный, и Джонс страстно хочет ее даже теперь, зная, что она попросту извлекает из ситуации максимум выгоды для себя.

– Джонс, мы не просили тебя утешать нас. Нам хотелось бы определиться, как действовать дальше. Если просочится информация, что экспериментальная компания «Системы Омега» рухнула, возврата назад уже не будет. Поэтому мы намерены вернуть «Зефир» в норму как можно быстрее. И просим, – она указывает взглядом на Клаусмана, – просим, чтобы ты нам посодействовал в этом.

Джонс не может удержаться от смеха.

– Это шутка?

– Тебя персонал определенно послушает.

Он обводит взглядом стол. Лица у всех как на похоронах.

– «Зефир» не вернется обратно. «Зефир» начинает новый проект. Цель его – выяснить, может ли компания быть успешной, не поедая собственных служащих. Вам придется с этим смириться. И перестаньте называть это катастрофой! Допустим – простите, если я подрываю чье-то мировоззрение, – допустим, что «Зефир» будет работать успешно, и при этом в нем будет хорошо работаться.

– О госсподи, – с отвращением цедит Блейк.

– Здесь не дилетанты сидят, Джонс, – говорит Ева. – «Альфа» не просто предполагает, что хорошие условия труда обратно пропорциональны производительности. Мы доказали это. Мы пробовали и так, и так. Пробовали то, что тебе пока еще в голову не приходило, и поэтому знаем точно: самоуправление – плохая идея. В «Зефире» высокая текучесть кадров и низкий моральный дух? Да, верно. Служащие все время жалуются? Да. Стала бы компания успешнее, обратив внимание на эти проблемы? Нет, потому что на этом уровне удовлетворенность персонала не дает повышения производительности. Люди не потому идут в секретари и торговые ассистенты, что им нравится отвечать на звонки. Знаешь, что будет, если позволить им работать меньше за ту же зарплату? Они ухватятся за такую возможность обеими руками. Это не мы, сволочи циничные, в «Альфе» выдумали – это факт. Тебе это может не нравиться и нам тоже, но мы хоть понимаем, что это так, и действуем соответственно. А ты, Джонс, не понимаешь. Ты воспользовался высоким, мо управляемым уровнем неудовлетворенности персонала и устроил этот свой бунт, потому что живешь в фантастическом мире.

– Ну, хватит, – говорит Клаусман. – Джонс, я спрашиваю тебя в первый раз и в последний: ты мне