совершенно бескорыстно. Остальные ждут денег, а моя судьба им безразлична.
– Никогда не надо отчаиваться. – Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно оптимистичнее. – А теперь вынужден вас оставить. Мне ни в коем случае нельзя попадаться на глаза милиционеров. А вы ждите Дамаскова и слушайтесь Дорохова.
Я поднялся и торопливо пошел к выходу. Борзова окликнула меня:
– Подождите!
Пришлось остановиться, как по команде. Девушка подбежала ко мне и, обхватив руками мою шею, запечатлела на губах пламенный поцелуй. Я оцепенел, но нашел в себе силы сказать:
– Это лишнее.
Ее глаза светились добротой и благодарностью:
– Вовсе нет.
Аня дернула плечиком, и легкое платьице, едва державшееся на ней, спикировало вниз. Пламя стыда охватило меня. Естественно, на элитной девочке ничего не было. Белокожая Афродита с идеальной фигурой протягивала ко мне руки.
– Иди сюда. Ты же хочешь этого?
Я продолжал стоять, как деревянный столб, не в силах оторвать глаз от сверкающей кожи. Афродита прижималась ко мне, вызывала неистовое желание обладать прекраснейшей из женщин.
– Чего же мы ждем? Торопись.
Усилием воли я отстранил ее:
– Не надо.
Жемчужные зубы блестели между приоткрытыми алыми губами:
– Почему? Я тебе не нравлюсь?
– Нравишься, потому и не тороплюсь. Давай сначала покончим с твоим делом.
Она потянулась за халатиком:
– Как хочешь. Второго раза может и не быть.
– Зато ты никогда не пожалеешь об этом, когда все кончится.
Борзова пожала плечами:
– Как знать.
Я ушел от нее удрученный, второй раз в жизни мучимый вопросом: могла ли в меня влюбиться девушка с такими деньгами и положением? На этот раз также не стоило спешить с ответом.
Глава 28
Варвара Кричевская снова напомнила о себе, когда я, взяв две порции мороженого, расположился в одном из городских парков и собирался созерцать плавающих уточек, которых кормили мамы с маленькими детьми.
– Никита, у меня потрясающая информация, но я в ней не могу разобраться.
– Угу. – Мой рот был забит мороженым.
– Дело в том, – тараторила моя знакомая, – что родственница моего мужа – заместитель директора банка, в котором Борзов имеет счет. Она, конечно, пошла на должностное преступление, однако ты ведь никому не скажешь?
– Естественно, – пробурчал я, глотая ледяную массу.
– Тогда слушай. В общем, Борзов действительно одалживал у Рахманова крупную сумму денег на заключение сделки. Это ты знаешь. Наши друзья имели хороший нюх на удачные сделки.
– Наверное.
– Не наверное, а абсолютно точно, – разозлилась Варвара, но тут же понеслась дальше. – Представляешь, деньги вернулись через неделю, так что наш Борзов мог расплатиться с другом уже довольно скоро, но… – тут она сделала паузу, чтобы придать словам еще больший эффект, – не сделал этого, а заключил чуть погодя еще одну сделку, долгосрочную. Вот теперь он абсолютно точно не вернул бы зеленые в срок, о чем свидетельствуют документы, которые видела его главный бухгалтер – подруга моей родственницы. Спрашивается, зачем Борзов это делал?
– Может, надеялся продлить договор с Рахмановым? – предположил я.
Варвара задумалась:
– Вряд ли. Я навела справки. Понимаешь, это дорого обошлось бы любому. Твоя знакомая Анечка не зря обвиняла Рахманова в организации ее похищения. Он и раньше, в свою криминальную бытность, славился вот такими делами, и в те времена среди бизнесменов не нашлось бы ни одного, кто бы решился не вернуть ему деньги в срок. Приближенные Рахманова утверждают: и сейчас предприниматель угрожает именно похищением детей, если кто-либо пытается не выполнить условия договора. Впрочем, не только угрожает. Известны случаи, когда он переходил от угроз к делу.
– И ни единого обвинения в его адрес? – сокрушался я.
– Были бы у тебя дети, ты бы не задавал таких вопросов, – парировала женщина.
Я достал платок. С раскрасневшегося лица градом катился пот.
– Пока ничего не понимаю.
– Как и я, – отозвалась Кричевская.
– Тем не менее за информацию спасибо. Сейчас приду домой, приму холодный душ, и надеюсь, голова заработает.
– Дай бог, – отозвалась Варвара. – У меня всегда плохо работало логическое мышление. Вот и получается, располагаю такими фактами, а объяснить ничего не могу. Наверняка у тебя получится лучше.
– Если бы ты занималась не спокойным гламуром, а беспокойным криминалом, ты бы сложила два и два гораздо быстрее, чем я. – За изложенные факты Кричевская заслуживала хотя бы комплимента. – До связи.
– До связи, – отозвалась она.
Я кинул аппарат в карман и погрузился в созерцание прекрасной картины. По зеленой глади озерца плавали маленькие пестрые уточки. Они навевали желание поскорее покончить с этим делом и махнуть куда-нибудь в деревню. Кстати, мать никогда не говорила, есть ли у нас родственники в деревне. Если бы не моя беспокойная профессия, лежал бы я сейчас в гамаке под яблоней, как заправский помещик, и попивал бы чай со всевозможными сортами варенья. Однако бросить все на полпути и смыться было не в моем характере.
– Итак, давай подведем итоги, дружок, – прошептал я сам себе. – Что мы имеем на данный момент? А на данный момент мы имеем много чего. Во-первых, кто-то поджег архив с документами в детском доме, и теперь я не смогу ничего выяснить о родителях Рыбиной. По версии одного парня, принимающего наркотики, поджигатель и Яночка – одно и то же лицо. Ты согласен?
Ответ был получен тут же:
– Нет, не согласен. Зачем это девушке? Скорее всего кто-то носил похожую одежду, и Тимофей принял ее за Рыбину. И вообще, у Яны алиби. Она провела ночь с Должиковым, и он был готов это подтвердить. А кто же все-таки совершил это преступление?
Поразмышляв минут десять, я пришел к выводу: милиция не зря махнула на поджог рукой. Каждый третий представитель детского дома мог претендовать на звание поджигателя. Скорее всего это даже не преступление, это всего лишь хулиганский поступок. Пойдем дальше.
Крохотная девочка лет двух подошла ко мне и улыбнулась, глядя на незнакомого дядю огромными бирюзовыми глазами. Я улыбнулся в ответ:
– Как тебя зовут?
Она не ответила, лишь кокетливо повертела головой, обрамленной, как нимбом, белыми кудряшками.
– Наталья! – послышался недовольный окрик, и передо мной возникла полная дама лет пятидесяти.
– Зачем ты убежала от бабушки?
Малышка не ответила, продолжала разглядывать меня. Вероятно, моя улыбка пришлась ей по душе. Женщина бросила на меня полный брезгливости взгляд:
– Что вам от нее нужно?
