– Вот это уже интереснее. Если так, то я вас больше не задерживаю.
Ксения вскочила со стула и поправила короткую юбку. Глаза Ивана пробежались по ее стройным ногам. Смирнова почувствовала это и наморщила нос:
– Пойдем, Катя.
– Когда мне связаться с твоим мужем? – спросил Дронов.
Зорина обернулась с порога:
– Можешь позвонить сегодня часов в восемь. Он точно будет дома.
– Про таких, как мы, лучше не говорить, что точно будем дома, – усмехнулся следователь. – Надеюсь, ему удастся прийти домой вовремя. До свидания, – добавил он, ни к кому не обращаясь.
– До свидания, – отозвалась Зорина, а Ксения лишь фыркнула. Когда женщины вышли из прокуратуры, Смирнова обиженно заявила:
– Ко мне этот Дронов демонстрировал полное презрение. Зачем только звал, если ему нечего мне сказать.
– Если бы ты знала, откуда зажигалка, ты бы ответила и без вопроса Дронова, – заметила журналистка.
Адвокат открыла машину:
– Заходи, подруга. Доставлю тебя домой. Твой небось уже ждет не дождется?
– Понятия не имею, – призналась Катя. – Думаю, так оно и есть.
– Значит, придется поторопиться, – Смирнова нажала педаль газа. – Что-то подсказывает мне, что мы больше не встретимся. Через три дня я уезжаю в Москву.
Зорина положила ей на плечо руку:
– Ты твердо решила?
– Да, – Ксения остановилась перед светофором. – Назад пути нет. Да и не мое это – в грязном белье копаться. А семье Чебаровых я уже не нужна. Жалко, конечно.
– Жалко, – подтвердила журналистка. У нее было такое чувство, словно она теряла близкого человека. – Но ты же будешь приезжать?
Смирнова расхохоталась:
– А куда я от тебя денусь?
Перед домом Кати она притормозила:
– Ну, давай прощаться.
Женщины обнялись и расцеловались. Адвокат вытерла слезу, покатившуюся по щеке:
– Если у меня что-то сорвется, я дам тебе знать. Но это уже из области фантастики.
– Удачи тебе, – пожелала Зорина на прощанье. – Береги себя.
– А я толстокожая, мне ничего не сделается, – Ксения залезла в автомобиль и махнула на прощанье рукой. Журналистка стояла на тротуаре до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.
– Ну ты и сумасшедшая, Ксюшка, – женщина попыталась улыбнуться, но ей было грустно. Подойдя к подъезду, она вдруг остановилась и стукнула себя по лбу: – Вот ненормальная! Муж наверняка ждет сытный обед, а я совсем о нем забыла! Придется бежать в супермаркет.
Катя открыла сумочку и достала кошелек, решив проверить финансы. Ей показалось, что перед встречей с подругой она сунула туда несколько сотен рублей, однако в кошельке сиротливо поблескивали лишь мелкие монеты.
– Вот дуреха! Совсем с этим делом мозги отшибло.
Она с тоской посмотрела на окна. В кухне мелькал темный силуэт, и это означало, что Костик действительно сегодня вырвался пораньше. Опустив плечи, журналистка стала подниматься по лестнице. У двери она вздохнула и сунула в замок ключ:
– Ну не убьет же он меня!
Скворцов встречал ее в коридоре. Зорина виновато посмотрела на мужа:
– Прости меня, любимый!
Лицо Скворцова удивленно вытянулось:
– К чему эти извинения? Ты мне изменила?
Кате было не до смеха:
– Я не приготовила тебе обед. Хотя причина и была уважительная, мне очень стыдно. К тому же я забыла деньги и ничего съедобного не купила. А в холодильнике у нас мышь повесилась.
– И черт с ней, с едой, – успокоил ее супруг. – Я сам принес тебе и салаты, и жареное мясо, и гарнир. У Петьки Прохорова сегодня день рождения, и он накрыл стол в отделе. У всех создалось такое впечатление, что он и его Галина решили накормить весь Приреченск. Домой нести остатки с праздничного стола он отказался, и пришлось нам всем забирать еду с собой. В общем, дорогая, сейчас я тебя буду кормить. Не всегда же тебе у плиты стоять.
Она ласково обняла своего ненаглядного:
– Спасибо тебе.
– Иди на кухню.
Зорина кивнула:
– Минутку. Только помою руки.
Через несколько минут журналистка уже сидела за накрытым столом. Петя и его жена Галя постарались на славу. Катя накладывала на тарелку разные виды салатов, и ей казалось, что их количество не уменьшается.
– Ну и Петька! На убой всех накормил.
До жареной в майонезе курицы – фирменного блюда Галины – она так и не дошла. Отложив вилку, женщина придвинула к себе стакан апельсинового сока.
– Костик, сегодня нас с Ксенией вызывал к себе Дронов. Не помню, говорила ли я тебе, что он вел дело Чебарова.
Скворцов вскинул брови:
– Зачем же ты ему понадобилась?
– Он узнал, что я побывала в СИЗО у его подследственного, – пояснила Зорина. – Однако вызвал он меня не для этого. Сегодня утром или вчера ночью Чебаров умер.
Костя открыл рот:
– Наш свидетель мертв? Что с ним? Сердечный приступ?
Супруга покачала головой:
– Его отравили. Дронов получил результаты вскрытия. Он, кстати, собирается с тобой поговорить. Я намекнула, что вы можете быть в курсе того, почему с ним свели счеты.
Скворцов нахмурился:
– Не делаешь ли ты поспешные выводы?
– Думаю, нет, – ответила Зорина. – А вообще поживем – увидим. Иван расскажет вам с Павлом про зажигалку в виде охотничьего ружья, которую подбросили убитому.
Муж подался вперед:
– Какую еще зажигалку?
– На постели убитого обнаружили зажигалку в виде охотничьего ружья, – пояснила женщина. – Знаешь, сейчас я начинаю думать, что это неслучайно. Посуди сам, Перепелюшкиных убивают из охотничьего ружья, как и Ладожских. Расправиться с третьим другом таким же способом у преступника нет возможности, и он оставляет эту вещицу на постели отравленного. Значит, у всех с этими ружьями что-то связано.
– Поскольку тебе не удалось выяснить, что связывало этих приятелей, – Скворцов налил себе соку, – то вмешиваемся мы. У нас есть немаловажная зацепка – фотографии из санатория, в котором отдыхали все трое. Стоит его отыскать – и мы почти у цели.
– Ты слишком самоуверен, – Катя отправила в рот домашнее печенье. – Санаторий на берегу моря – слабая подсказка. Да их тысячи в разных приморских городах. Кроме того, наши друзья отдыхали там еще в советское время. Значит, круг не сужается, а расширяется. Кстати, еще нужно принять во внимание, что очень много точек отдыха и лечения с распадом Союза прекратили существование.
– И все же, возможно, кто-то узнает место встречи друзей, – Скворцов поставил кружку и встал с табуретки. – Во всяком случае, мы на это надеемся. А сейчас давай пройдем в комнату. Не представляешь,
