Они друг друга стоили. Моя крёстная не собиралась меняться. Не было смысла скрывать, что она была зависима от неё. Так что я вместо этого просто выдал ей усталую, вымученную улыбку.
— Экономия времени, — сказал я ей. — Сделай всё сразу как надо, и тебе не нужно будет снова заниматься этим
Она закинула голову назад и рассмеялась грудным смехом. Затем наклонила голову и посмотрела на меня.
— Ты так и не понял, что случилось с человеческим видом, когда ты убил Красного Короля и его выводок. Не так ли?
— Я увидел возможность, — сказал я немного погодя. — Если бы я тогда остановился подумать о том, какую проблему это создаст... Не знаю, смог бы я поступить иначе. У них была моя девочка.
Её глаза сверкнули.
— Разговариваешь, как кто-то достойный обладать властью.
— Услышать это от тебя, — сказал я, — это... немного боязно, на самом деле.
Она стукнула ножками, по-девичьи довольно, и улыбнулась мне.
— Как мило с твоей стороны сказать это.
Самое милое то, что это только прибавило ужаса моей крёстной фее.
— Заключим сделку, — сказал я. — Остальная часть рассказа за информацию.
Она деловито кивнула.
— Рассказ в обмен на три вопроса?
— По рукам.
— Ладно, ладно и ладно, — ответила она.
И я рассказал ей.
Глава тридцать первая
Я бежал и бежал, довольно долго. Я не был в школьной команде по кроссу, но я часто бегал с Элейн. Это было, когда мы смывались украдкой от Джастина. Он был дотошным, поэтому мы позаботились о том, чтобы на самом деле заниматься бегом, делая наш обман безупречным. И всё это время мы думали, что нам удавалось его обдурить.
Будучи взрослым, я мог понять, что наши усилия были настолько очевидны, как только можно. Джастин знал, я был уверен — сейчас. Но тогда и я, и Элейн были уверены, что мы были мастерами обмана.
Эта часть нашего обмана оказалась чертовски полезной в тот день. Мои шаги замедлились, но стали более широкими, устойчивыми, автоматическими. Мне было шестнадцать. Я не отдыхал почти час.
Когда я, наконец, остановился, исчез ужас, но не душевная боль, и я оказался в совершенно неожиданном положении.
Я не знал, что будет дальше, что ожидает меня.
Я должен был подумать. Подумать самостоятельно.
Я нырнул с дороги в большую водосточную трубу, съёжился там, чтобы отдышаться и привести в порядок свои мысли. Мой мозг был в ловушке.
Главным образом, я продолжал размышлять о том, что мне следовало знать. Никто в моей жизни так не заботился обо мне, после смерти моих родителей. Великодушие Джастина, даже приправленное требованием изучать магию, было слишком велико, чтобы быть правдой. Я должен был понять это.
И Элейн. Она просто сидела там, пока он собирался сделать то, что хотел. Она не пыталась предупредить меня, не пыталась остановить его. В моей жизни не было никого, кого бы я любил так сильно, как Элейн.
Я должен был знать, что она тоже была слишком хороша, чтобы быть правдой.
Некоторое время я плакал. Я устал и замёрз, и моя грудь болела, терзаемая болью утраты. В одно мгновенье мой дом был разрушен. Моя жизнь была разрушена.
Я яростно покачал головой, вытирая глаза и нос кожаными рукавами своей куртки, не обращая внимания на то, что делаю. Я всё ещё был в опасности. Я должен был подумать.
У меня не было ни транспорта, ни денег, и я не знал, куда идти. Адские колокола, мне повезло, что мои новенькие сияющие водительские права были у меня в кармане. Сейчас была середина ноября, и моя школьная куртка с надписями не защитит меня от холода с приходом темноты. Мой желудок издал глухой звук, и я добавил голод к списку моих проблем.
Мне нужно убежище. Мне нужна еда. И я должен найти безопасное место, чтобы спрятаться от моего наставника, пока я не выясню, как прижать его — и чтобы получить всё это, мне нужны деньги. И они нужны мне быстро.
Значит, как только стемнеет, я э-э...
Эй. Мне было шестнадцать.
Как только стемнеет, я собирался ограбить магазин.
За неимением лучшего, чтобы скрыть своё лицо, я обмотал потную футболку вокруг головы на манер импровизированного подшлемника. У меня было нечего надеть, кроме школьной куртки, которая выглядела прямо таки кричащей рекламой, что сильно облегчало полиции идентификацию моей личности. Но я ничего не мог сделать, кроме как содрать с неё все эмблемы и надеяться на лучшее. После этого я откопал в мусорном баке бумажный пакет, опорожнил его, и сунул в него правую руку.
Моё снаряжение было готово, я посмотрел на уличные фонари, горящие возле магазина при АЗС и кинул в них быстрое заклинание.
Изучать магию трудно, но если вы можете творить довольно простые заклинания, вы обнаружите, что разрушать технику
Я разбил фонари снаружи магазина и две камеры безопасности. По мере того, как я продвигался вперёд, я нервничал всё больше и больше, и последним заклинанием случайно взорвал магазинные холодильники и потолочный плафон вместе с камерой безопасности. Все освещение теперь составлял автомат для пинбола и пара старых аркадных видеоигр.
Я нервно сглотнул и толкнул дверь, проходя внутрь на полусогнутых, таким образом, чтобы не было никакой возможность запомнить мой рост, сравнив его с высотой дверной рамы. Я поднял правую руку, будто в ней был пистолет, который вполне мог там быть: у меня был бумажный мешок, который я заранее натянул на руку. Внутри мешка. Было что-то холодное, вязкое и жирное. Может, майонез? Ненавижу майонез.
Я поспешил к кассиру, молодому человеку в футболке с надписью «Бостон», с каштановыми волосами и стрижкой «Маллет», ткнул в него мешком и сказал:
— Гони наличные.
Он заморгал покрасневшими, слезящимися глазами, глядя на меня. Затем на мешок.
— Гони наличные или я снесу тебе голову! — заорал я.
Это прозвучало бы более угрожающе, если бы мой голос не сорвался на середине фразы.
— Э-э, парень, — произнёс кассир, и я наконец распознал запах недавно сожжённой марихуаны. Парень не выглядел испуганным, скорее сбитым с толку.
— Чувак... Ты видел огни только что?
Я правда не хотел этого делать, но у меня не осталось выбора. Я немного повернул свою «пушку» в сторону бутылок ликёра за прилавком, собрал свою волю и закричал:
— Бах! Бах!
Мои словесные формулировки заклинаний, спустя многие годы, не раньше, стали
