История призрака

Я знаю, понятно? Меня это тоже шокирует.

Это заклинание — всего лишь простая кинетическая энергия, и она не бьёт сильнее, чем бейсбольный мяч, брошенный питчером старшей школы — обыкновенным питчером, не как Роберт Редфорд в фильме «Самородок». В нём не было достаточно силы, чтобы угрожать чьей-нибудь жизни, но оно было достаточно шумным и мощным, чтобы уничтожить пару бутылок. Они разбились с громким лающим звуком и дождём из стекла и выпивки.

— Срань господня! — закричал кассир. Я прочёл на его бейджике имя Стэн.

— Чувак! — он пригнулся, закрывая голову руками. — Не стреляй!

Я указал на него бумажным мешком:

— Отдай мне все деньги, Стэн!

— Хорошо, хорошо! — сказал Стэн. — О, Господи. Не убивай меня!

— Деньги! — закричал я.

Он повернулся к кассе и начал возится с ней, нажимая на клавиши.

Как только он это сделал, я почувствовал движение за мной, почти подсознательное присутствие. Это то, что вы ожидаете испытать, стоя в очереди — молчаливое давление другого живого существа за вами, временно разделяющего ваше пространство. Но никакой очереди не было, я испуганно обернулся и снова прокричал:

— Бах!

Раздался громкий треск, когда чистая сила промчалась по воздуху, и стеклянная дверь холодильника для мороженого разбилась.

— О, Господи, — простонал Стэн. — Пожалуйста, не убивай меня!

Никто не стоял за моей спиной. Более или менее успешно я старался смотреть во всех направлениях.

В магазине больше никого не было...

И всё же было ощущение присутствия за моей спиной, и сейчас ближе и отчётливее, чем минуту назад.

Что за чёрт?

— Беги! — раздался звучный баритон.

Я развернулся и навёл бумажный пакет на пару игровых автоматов.

— Беги! — раздался голос из игры Синистар. — Я живой! Я... Синистар!

— Не двигайся, — приказал я Стэну. — Живо сложи деньги в пакет.

— Деньги в пакет, чувак, — выдохнул Стэн. Он почти рыдал. — Я должен сделать всё, что ты скажешь, верно? Это то, что хозяева рассказывали нам про кассиров, так? Я должен отдать тебе деньги. Не вопрос. Окей?

— Окей, — сказал я, а мой взгляд нервно метался вокруг. — Не стоит умирать за хозяйское бабло, а, Стэн?

— Тоже верно, — пробормотал Стэн. — Они платят мне всего пять баксов в час.

Наконец, он открыл кассу и начал складывать деньги в полиэтиленовый пакет.

— Ну ладно, чувак. Дай секунду.

— Беги! — сказала машина Синистар. — Беги!

И опять, иллюзорное давление на мой затылок увеличилось. Я медленно повернулся, но там ничего не оказалось — ничего, что я мог увидеть, во всяком случае.

Но что, если там было что-то? Что-нибудь невидимое. Я, на самом деле, никогда не видел чего-то, вызванного из преисподней, но Джастин неоднократно описывал таких существ, и я не думаю, что он лгал. Такой зверь был бы идеальным охотником; как раз такого нужно посылать за болтливым учеником, который отказался носить смирительную рубашку, как хороший мальчик.

Я сделал два шага к видеоигре, уставившись в экран. Я не обращал внимания на космический корабль, или астероиды, или летающие вокруг черепа. Меня не волновали вспышки статического электричества, которые проносились по экрану, потому что я приблизился, и какие-то   детали компьютера реагировали на моё присутствие. Нет. Я вглядывался в стеклянный экран и отражение магазина в нём, которое тускло сияло.

Я нашёл своё отражение в нём, длинное и тонкое. Я мог видеть неясные очертания магазина, как более тёмные формы — проходы и тупики, прилавок и дверь.

И Нечто, стоящее в дверях.

Оно было огромным. Я имею в виду, оно было выше и шире, чем дверь. Оно было более или менее гуманоидом. Пропорции были неправильными. Слишком широкие плечи, слишком длинные руки, ноги кривые и слишком толстые. Оно было покрыто мехом, или чешуёй, или грибковым объединением того и другого. И его глаза были пустыми, раскосыми углублениями, светящимися тёмно-фиолетовым.

Я почувствовал, что мои руки начали дрожать. Трястись. Фактически, их свела судорога. Бумажный пакет упал с плавным звуком. Это было существо из другого мира, стоящее за моей спиной. Я мог чувствовать его, не более чем в семи или восьми футах от меня, не менее реальным, чем Стэн, во всех смыслах, по-моему. Мне потребовалось серьёзное усилие, чтобы повернуть голову настолько, чтобы бросить единственный, быстрый взгляд через плечо.

Ничего. Стэн всё ещё сгребал бабки в мешок. Больше в магазине никого не было. Дверь закрыта, так как я прошёл через неё. На ней был звонок. Он зазвонил бы, откройся она. Я повернулся к отражению.

Нечто было на два фута ближе.

И оно улыбалось.

Форма его головы почти полностью скрывалась за наростами, или шероховатой чешуёй, или спутанным мехом. Но под его глазами я увидел рот, слишком широкий, чтобы быть реальным, заполненный слишком острыми, зазубренными и жёлтыми зубами, не принадлежащими кому-либо с этой планеты. Это была улыбка из наркотического кошмара Льюиса Кэрролла.

Мои ноги чувствовали себя так, словно собирались осесть в воду в любую секунду. Я не мог отдышаться. Я не мог двинуться.

Злоба скользила по моей спине и танцевала ехидной дрожью на затылке. Я мог ощутить враждебность этой твари — не бессмысленную злость такого же мальчика, которого я уколол своей чрезмерной сдержанностью, или холодную, логичную ярость Джастина. Это было чем-то другим, чем-то грандиозным, более обширным и глубоким, чем любой океан. Это была страшная ненависть, что-то настолько древнее, настолько подлое, что могло убить, не дожидаясь какого-либо действия или попытки сопротивления, ненависть настолько старая и настолько ядовитая, что она сгустилась и застыла на его поверхности в зловонном, ошеломляющем презрении.

Это чудище хотело уничтожить меня. Оно хотело причинить мне боль. Оно хотело насладиться процессом. И что бы я ни сказал, что бы ни сделал, уже никогда не изменит этого. Я был вещью, которую надо искоренить, предпочтительно, неким забавным способом. Оно не знало пощады. Оно не ведало страха. И оно было старым, старым за пределами моей способности понять. Оно было терпеливым. И если бы я слишком разочаровал его, я бы только прорвался сквозь видимость того презрения — что находится глубже, и оно растворило бы меня так же, как самая смертоносная кислота. Я чувствовал... запятнанность, просто ощущая его присутствие, будто он оставил на мне некий отвратительный отпечаток или метку, ту, которую нельзя ничем удалить.

И затем оно оказалось позади меня, так близко, что почти касалось, его очертание возвышалось надо мной, огромное и ужасное.

И оно наклонилось. Раздвоенный язык скользил между его ужасными не то акульими, не то похожими на зубья цепной пилы, зубами, и оно прошептало, с идеально низким, спокойным британским акцентом:

— То, что ты только что ощутил вблизи, может помочь твоему разуму охватить моё имя. Как дела?

Я попытался заговорить. Я не мог. Я не мог заставить сформироваться слова в моём рту. Я не мог достаточно вздохнуть, чтобы вытолкнуть голос из горла.

Чёрт возьми. Чёрт возьми, я был больше, чем какой-то испуганный ребёнок. Я был больше, чем какой-то беспомощный сирота, готовый вытерпеть то, что кто-то значительно старше и сильнее меня