мошенница, принявшая с помощью магии воды облик Амары Кальдерон.
Бернард на секунду остановился, моргая.
— Моё.
Она наклонила голову.
— Что?
— Это… имя моего Дома.
Амара сморщила нос и засмеялась.
— Ну, да, милорд. Кажется, так. Все твои письма подписаны: 'Его превосходительство, граф Бернард Кальдерон', помнишь?
Он не улыбнулся в ответ. Выражение его лица, напротив, было очень озабоченным. Он задумчиво молчал всю дорогу, пока они шли назад в лагерь, после окончательных испытаний их новой экипировки.
Амара шла рядом с ним, ничего не говоря. Это всё равно не помогло бы оторвать Бернарда от размышлений.
Иногда её мужу требовалось время, чтобы мысли в его голове должным образом преобразовались в слова, поэтому было нужно — по крайней мере, как правило — подождать.
— Это всегда была моя работа, — сказал Бернард наконец. — Мое призвание. Мой долг, как стедгольдера. То, что было для меня источником средств к существованию.
— Да, — сказала Амара, кивая.
Он сделал широкий жест по направлению к северо-востоку, к Риве и их дому в Кальдероне.
— И это было моё место. Гаррисон. Город, крепость, люди, которые жили там. Проблемы, которые нужно решать, и так далее. Ты следишь за ходом моих мыслей?
— Думаю, да.
— Бернард Кальдерон был как раз тем человеком, который должен был убедиться, что всем было, где укрыться во время урагана, — проворчал Бернард. — И должен был убедиться, что мужчины, у которых больше свободного времени, чем здравого смысла, не беспокоили людей, которые стараются зарабатывать на жизнь. И тем человеком, который пытался заключить прочный мир со своими соседями на востоке, чтобы те перестали иногда поедать земледельцев.
Амара рассмеялась и сплела свои пальцы с его.
— Но Амара Кальдерон… — он покачал головой. — Я… никогда не слышал это вот так, вслух. Ты понимаешь?
Амара нахмурилась и стала размышлять.
— Нет. Я полагаю из-за того, что наши отношения долгое время были… — ее щеки вспыхнули, — непристойны.
— Таящиеся любовники, — произнес Бернард, не без удовольствия, — таящиеся любовники, встречающиеся довольно часто.
Щеки Амары заалели еще ярче.
— Да. Точно. Но люди, в обществе которых мы проводили большую часть времени, вряд ли желали обвинить тебя в этом. Они просто называли меня твоей леди.
— Точно. Таким образом, как видишь, сейчас есть новая особа. Амара Кальдерон.
Она косо взглянула на него.
— Кто она? — тихо спросила Амара.
— Очевидно, соблазнительница, которая обольщает женатых мужчин в их спальных мешках под покровом ночи, когда лишь звезды могут ее видеть.
Она снова рассмеялась.
— Мне было холодно. Остальное, как я помню, было твоей идеей.
— Не припоминаю, — сказал он серьезно. Его глаза блестели, пальцы нежно сжали ее руку.
— А ещё она жена того мужчины из Кальдерона. Основателя Дома Кальдерон. Чего-то, что… что могло бы длиться очень долго. Чего-то, что могло бы стать надёжным и расти. Что могло бы сделать для множества людей много хорошего.
Амара почувствовала, что начинает дрожать, но сдержала себя.
— Чтобы это случилось, Бернард, Дому нужны дети, — сказала она тихо. — А я не… У нас нет… — она пожала плечами. — Сейчас я не могу быть уверена, что это вообще когда-нибудь произойдет.
— Или можешь, — сказал Бернард. — Некоторые вещи не терпят поспешности.
— Но что, если я не смогу? — спросила она без злобы или горя в голосе.
Через секунду она с удивлением поняла, что и не чувствовала их. По крайней мере не так сильно, как раньше.
— Любимый, я не пытаюсь вызвать сочувствие. Это рациональный вопрос. Если я не смогу дать тебе наследника, что ты станешь делать?
— Мы усыновим, — быстро сказал Бернард.
Она выгнула бровь.
— Бернард, законы о Гражданстве.
— О, вороны с этими законами, — Бернард сплюнул, улыбаясь. — Читал я их. Они, главным образом, предлог, чтобы Граждане не отдавали свои деньги и статус никому, кроме собственных детей. Великие Фурии знают, если бы все это было замешано только на крови, то все побочные дети, такие как Антиллар Максимус, конечно же, унаследовали бы гражданство.
— Усыновить незаконнорожденного ребенка Гражданина, — задумалась Амара.
— У них такие же большие способности к заклинательству фурий, какие могут быть у нашего ребенка, — сказал Бернард. — И, вороны, таких детей немало. Почему бы не взять руководство над несколькими из них? Готов поспорить на все мечи из моего арсенала, что почти каждый из этих наемных Рыцарей Аквитейна — внебрачный ребенок Гражданина.
— Предположим нам это сойдет с рук, — спросила она. — Но что потом?
Он выгнул бровь.
— Мы воспитаем их.
— Воспитаем их.
— Да. Из тебя выйдет отличная мать.
— А. Тебе не кажется, что это слишком просто?
Он рассмеялся, и его теплый смех покатился по лесу.
— Воспитать ребенка не сложно, любимая. Это не легко, но и не так уж трудно.
Она посмотрела на него и склонила голову.
— Как же мы это сделаем?
Он пожал плечами.
— Просто нужно любить их больше, чем воздух, воду и свет. Все остальное выстроится на этом естественным образом.
Он остановился и нежно потянул ее за руку, повернув лицом к себе. Прикоснулся к ее щеке, очень легко, лишь кончиками пальцев.
— Пойми меня, — тихо сказал он, серьезно посмотрев, — я не отказался от идеи воспитать наших с тобой детей. И никогда не откажусь.
Она спокойно улыбнулась.
— Все зависит от того, что скажет природа, — ответила Амара. — Возможно, все получится, а может, нам придется смириться.
— Тогда позволь мне подытожить, Амара Кальдерон, — прогремел он. — Я создаю будущее. И ты будешь в нем. И вместе мы будем счастливы. И я не согласен хоть что-то из этого уступить.
Она несколько раз моргнула.
— Любимый, — произнесла она низким шепотом, — в ближайшие пару дней мы собираемся приступить к заданию короны, с которого, по всей вероятности, уже не вернемся.
Бернард фыркнул.
— Я слышал это и раньше. Так же как и ты.
Он наклонился и поцеловал ее в губы, она была поражена огромной, теплой, нежной силой,
