здесь собирал водителей и все подробно объяснял. В этот раз инструктаж провел Шуруп. Гид с замиранием сердца смотрел, как заезжал женский экипаж, но все прошло благополучно.
Ширина верхней срезанной кромки гребня едва превышала ширину машины. Рельсы давно разобрали и увезли, и эту кромку можно было бы назвать ровной, если бы не попадающиеся местами останки шпал, на которых машины изрядно трясло. С обеих сторон земная поверхность уходила круто вниз, поэтому и без шпал мало у кого возникало желание ехать быстрее пешехода. Через полчаса внизу показалась лесная дорога, к которой машины медленно и аккуратно спустились.
Когда колонна въехала во двор гостиницы, уже начинало темнеть. Гид с Шурупом занялись осмотром машин. В одном Хантере пришлось заменить свечи, в другом – устранить течь в системе охлаждения, а туристы за это время поужинали и разошлись кто куда.
Гид принял душ и переоделся. Столовая оказалась уже закрытой, из бильярдной доносились звуки неторопливой игры и приглушенные голоса. Он помедлил и поднялся в холл второго этажа. Гостиница стояла на склоне холма, и отсюда далеко просматривался бесконечный густой лес. Где-то очень далеко над неровным горизонтом, словно воспоминания о давно прошедшей грозе, беззвучно вспыхивали зарницы. Всполохи долетали до темного холла тусклыми подрагивающими пятнами света. Гид не сразу заметил неподвижную тонкую фигуру у края большого, во всю стену окна. Он молча подошел и встал рядом.
– Здравствуй, Женя.
– Здравствуй…Гид. Это что, твое новое имя?
– Это – мой позывной. По радио. А может, уже и имя.
– Ты совсем не изменился.
– Ты тоже.
– Сколько лет прошло? Шесть?
– Восемь.
– Ты никогда не был разговорчивым.
Он много раз представлял себе эту встречу, о чем-то говорил, что-то спрашивал, но те фразы не запомнились, а когда он пытался составить новые, слова тут же предательски разбегались.
– Ты… Ты помнишь, как мы познакомились? – неожиданно для самого себя спросил он.
– Я все помню. Книжный магазин в подвальчике на Фонтанке. Я листала какую-то книгу. – Женя повернулась к нему. – А ты тогда напугал меня.
– Я просто подошел и начал читать свои стихи. А ты почему-то вскрикнула.
– Просто от неожиданности. А ты сказал: «Мои стихи мало кому нравятся, но пока еще никто не кричал».
– А потом мы еще сидели в беседке у тебя во дворе.
– А я потом весь день ждала твоего звонка.
Гид удивлялся, как легко всплывали в памяти события, о которых он уже столько лет не вспоминал.
– Ты… замужем? – нарушил он затянувшееся молчание.
– Да.
– Знаешь, я не ожидал…
– Ты думал, что я буду восемь лет ждать? – перебила его Женя.
– Я не о том. Я не ожидал, что, увидев тебя… Что буду мяться, как мальчишка.
– Тебе всегда не хватало решительности.
– Разве?
– Нет, тебе ее хватало только на то, чтобы поставить синяк сопернику.
– Ты и это помнишь? – Гид посмотрел ей в глаза, но в холле было темно.
– Я ждала, что ты придешь и я буду лечить твои раны.
– Это была всего лишь ссадина.
– Для меня это были раны, – чуть слышно произнесла Женя.
– Ты была шестнадцатилетней девчонкой.
– А ты мне казался взрослым мужчиной, и мне это нравилось. А когда мы последний раз виделись, мне было девятнадцать.
– Я уже был женат… – сказал Гид и тут же пожалел об этом.
– Ты был женат? – Женя резко повернулась к нему.
– У нас с тобой пять лет разницы. Тогда это была пропасть.
– Которая тебе оказалась не по зубам. – В ее голосе чувствовалась обида.
– Мне пришлось жениться.
– Ну, это в корне все меняет. А что значит пришлось? Под дулом пистолета?
– Нет, она была беременна.
– А-а, как порядочный человек с беспорядочными связями?
– Можно и так сказать.
– То есть вечером ты читал мне стихи, а ночевать бегал к ней?
Гид молчал.
– А через три года ты приехал с охапкой цветов, ты так смотрел на меня, и не сказал, что ты женат? – Ее голос стал резким.
– А потом мы разошлись, – сказал он.
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
Женя повернулась, и он подумал, что она сейчас уйдет.
– Женя, может, мы встретились через столько лет не для того, чтобы ссориться? – сказал он.
– Может. Но и не для того, чтобы пытаться начать все сначала, – ответила Женя. – Это у твоих машин есть задний ход, а у времени нет.
– Наверное. Я не знаю, перед кем виноват больше, перед тобой или собой.
– Ты ни в чем не виноват, просто у меня был герой… Принц из детской мечты. А теперь его нет, – сказала Женя уже мягче, но обида в голосе осталась.
– А может, твоему принцу пришла пора стать королем и исправить юношеские ошибки?
– Это как? Не смог построить свой дом и теперь хочешь сломать чужой? Сломать-то несложно.
– Несложно, если у тебя не дом, а карточный домик.
– Пусть карточный, но я его построила и в нем живу. Я уже взрослая, если ты не заметил.
– Не заметил, – произнес Гид.
– Давай оставим мою личную жизнь в покое, лучше расскажи о себе, – предложила Женя.
Они помолчали.
– То, чем ты занимаешься, это бизнес или хобби? – спросила Женя.
– Наверное, и то и другое.
– И как? Получается?
– Ну, если мерить деньгами, то результат – не очень. А по мне, так все здорово.
– Бывает же! Я последний раз видела человека, который всем доволен, в советские времена, да и то на трибуне, – сказала Женя с иронией.
– Нет, я не всем доволен, но и не вижу смысла жаловаться. А в целом меня все устраивает. Я на своем месте.
– Но ты же в универе учился и, кажется, хотел стать математиком?
– Хотел, – ответил Гид. – Из нашей группы наукой занимаются трое, человек пять пошли в бизнес, а остальные – кем только не стали: режиссер, карточный игрок или шулер, не знаю, политик… да, и священник. Как говорил у нас один профессор, у математиков очень сложная жизнь, потому что жизнь гораздо сложней, чем математика.
– Интересно.
– А ты как? Рисуешь? В смысле, пишешь? – спросил Гид.
– По выходным, бывает, пишу. Так, для себя. А на работе рисую, иногда даже черчу. Я – дизайнер.
– А здесь ты с кем?
– С Анжеликой, с подругой. Мы учились в одной группе. Она обожает машины и решила вывезти свою
