обтягивали мощные ляжки. Профессия шлюхи написана у нее на лбу. Дрянная девица. Чувствуя интерес хозяина, Оля хамски вела себя, работать не желала. Она была из тех молодых хищниц, что знают лишь один способ привязать к себе мужчину – постель. И, как многие до нее, рассчитывала на босса, зная, что у того жена на двенадцать лет его старше. Дамские журналы набиты историями о золушках, сумевших найти свое счастье, да только где ж напастись принцев? Роман потерял к ней всякий интерес, и теперь началась моя партия. Сейчас я скажу ей, что, к сожалению, в фирме предстоят сокращения… С удовольствием скажу. Так и вмажу!
Оля опустилась на стул. Провела кончиком языка по верхней губе. Сложила руки на коленях. На меня она не смотрела, нарочито равнодушно уставилась в окно. Демонстрировала характер, догадываясь, зачем ее позвали. Я в упор рассматривала девушку – несуразный рот, выдвинутая вперед нижняя челюсть, лиловые веки. Чувство мгновенной мстительной радости вспыхнуло и тут же погасло. На лбу жертвы выступили мелкие бисеринки пота. Я вдруг подумала, что не знаю о девушке ничего. Кроме того, что деньги та, видимо, привыкла зарабатывать в постели. Сколько ей? Двадцать пять, больше? Ни профессии, ни видов на будущее. Работать не привыкла, ждет выигрыша, заглядывая в глаза проходящим мужчинам. Месяц «училась» – молча, со скучающим видом сопровождала бабу Броню, потом печатала всякие бумажки, сидела на телефоне или в Интернете. Бегала по первому зову к Роману в кабинет, уверенная, что обеспечивает себе будущее. Роман производил впечатление избалованного и не особенно умного тюфяка, и каждая новая подружка считала, что с легкостью приберет его к рукам. На самом деле наш шеф прагматик до мозга костей, и сентиментальности в нем не больше, чем в кухонной табуретке. Через месяц-другой очередная девица ему приедается, и песенка ее спета. Я, как королевский палач, привожу приговор в исполнение, не испытывая ни малейшей жалости к павшей фаворитке, а только досаду на шефа.
Передо мной сидела такая очередная: вульгарная, дешево одетая и сильно накрашенная молодая женщина, чья жизненная позиция уже наложила отпечаток на ее внешность. Мне вдруг пришла в голову странная мысль, что между Романом и этими девушками есть много общего. И тот и другие продаются, но Роману повезло больше. Он сумел продать себя по хорошей цене…
Я продолжала рассматривать Олю, и та, чувствуя взгляд ненавистной начальницы, стала медленно багроветь. Но по-прежнему смотрела в окно.
– Где вы живете? – спросила я вдруг неожиданно для себя.
– На Вокзальной, – ответила она, не глядя на меня.
– Это далеко отсюда?
– Сорок минут троллейбусом.
Я напряженно раздумывала, уставившись в бумаги на столе. Да что это со мной?
– Жаль, что вы не водите машину.
Если Оля и удивилась странному заявлению, то ничем этого не выказала. Помолчала, видимо, обдумывая услышанное, потом сказала, недоверчиво вглядываясь в мое лицо:
– У меня есть права. У нас в школе был кружок вождения. – Подумав немного, добавила: – У моего жениха машина…
– В таком случае… – Я замолчала, все еще колеблясь. Наконец решилась: – Возьмете машину, серый «Шевроле», съездите домой и переоденетесь. Уберите краску с лица и бижутерию. Скромный костюм, гладкая прическа, туфли… – Хотела добавить: «…поприличнее», но удержалась. – В три у меня назначена встреча с клиентом из Финляндии, поедете вместо меня. Покажете ему три квартиры в центре, я дам адреса. Хозяева будут ждать. И складское помещение под фабрику за городом. Он собирается открыть у нас мебельную фабрику, вернее, сборочный цех. Человек небедный, с серьезными намерениями. Не вздумайте упустить. Ну и… и… – Я снова запнулась, подбирая слова. – …держите дистанцию. Вам понятно?
Девушка кивнула. У нее сделалось странное выражение лица – мне показалось, что она сейчас расплачется.
– Если вы сумеете… заключить сделку, я возьму вас в штат. – Слова вырвались у меня нечаянно, и я тут же пожалела о них – кто за язык тянул? Никаких обещаний. – В нашем деле очень важно умение аргументировать. Помните уроки бабы Брони? Расскажите клиенту, почему именно эта квартира ему подходит больше других, где будет парковка для его машины, где супермаркет. Упомяните, что это один из самых безопасных районов города – рядом отделение полиции или банк с охраной. Понятно? Вы город хорошо знаете?
Оля кивнула.
– Говорите с ним доверительным тоном. Расспросите о семье, но вскользь, пусть он… расслабится и почувствует себя так, будто вы давно знакомы. Но никаких… – Я снова запнулась, не сумев подобрать нужное слово.
– Я поняла, – сказала Оля, поднимаясь со стула. – Не беспокойтесь, Ксения Валентиновна. В койку тащить клиента не буду, честное слово. Даже за зеленое бабло. Давайте ключи!
Я потянулась за сумочкой, достала ключи на голубом брелоке с Эйфелевой башней, протянула девушке. Видимо, Оля прочла что-то в моем лице. Она осторожно взяла связку и сказала, впервые заглянув мне в глаза:
– Я все сделаю как надо, Ксения Валентиновна, не волнуйтесь. Не маленькая! Спасибо вам.
Крутнувшись на каблуках, она бросилась к двери, словно боялась, что я могу передумать. Она так торопилась, что споткнулась уже у самой двери, но не остановилась. Взмахнув руками, преодолела последних пару шагов и исчезла.
Оставшись одна, я некоторое время пребывала под впечатлением своего необычного поступка. Скажи мне кто-нибудь еще полчаса назад, что я могу совершить подобное, я бы только рассмеялась. Что же произошло? Я не знаю. Я не считаю себя способной на жалость или мягкость. Наоборот, я уверена, что обладаю характером твердым, даже жестким. В наше время иначе не выжить, особенно одиноким женщинам, у которых нет богатого мужа или покровителя. Когда-то Роман протянул ко мне свои липкие лапы, и я залепила ему пощечину. Он не столько обиделся, сколько удивился. Только и сказал: «Ну ты, мать, даешь! Я ж тебе хозяин все-таки». Но рук больше не распускал. Мне, пожалуй, нравилась живучесть хозяина – Роман Руденок катился по жизни, как мячик. Никогда не терял формы. Протягивал руку и брал что хотел, а если не получалось взять именно это, тянул руку к чему-нибудь другому. Не мстил, не дулся, не смотрел волком. В нем, казалось, не было ни капли отравляющего всем жизнь мужского самолюбия. Равнодушие его и некоторая вялость принимались окружающими за добродушие и мягкость, и он слыл хорошим, но слабым по женской части парнем. Хотя почему «но»? А кто, имеющий возможности, не бабник? «Я вас умоляю!» – как говорит баба Броня.
Я посмотрела на часы. До встречи со Стеллой оставалось минут сорок. Мне вдруг пришло в голову – и я приняла эту мысль с облегчением, – что странное происшествие с Олей объясняется моим предстоящим свиданием с приятельницей. Я успела соскучиться – мы не виделись уже несколько дней, – кроме того, голос Стеллы, настаивающий на встрече именно сегодня, звучал так необычно, что я предпочла ее Густаву… И вот, пожалуйста! Баба Броня в «поле», никого другого под рукой не оказалось. Оля неглупая девушка, но… Посмотрим.
Глава 4
О странностях любви
Стелла Ганина тоже деловая женщина. И значит, обречена на вечную девственность. Трезвая и предприимчивая, Стелла примерно раз в год или полтора «ударяется в загул». Это значит, что появляется наконец тот единственный, подходящий по всем статьям. Умен, хорош собой, прекрасный любовник и, что редкость по нашим временам, джентльмен. Я уверена, что мужчин, обладающих подобными качествами, в природе практически не осталось, а Стелла, устав от одиночества, смотрит на мир сквозь розовые очки. К сожалению, я права. Джентльмен, умница и рыцарь на поверку всегда оказывался альфонсом и рыбой- прилипалой, и Стелле стоит больших трудов впоследствии от него избавиться.
В такие моменты я удивляюсь тому «размазанному» состоянию, в которое впадает деловая женщина Стелла. Она плачет, жалуется на судьбу и обвиняет себя в том, что невезучая. По закону компенсации, а в законах Стелла разбирается хорошо, так как она юрист и представляет на сделках «Global Village», среди многих плюсов, которыми одарила ее судьба, имелся лишь один, но весомый минус – отношения с противоположным полом. Стелле – умнице, красавице, богатой и предприимчивой деловой женщине – не везло с мужчинами.
