Двое во едину плоть: Любовь, секс и религия

нечистоте. Христос объявляет все эти предписания человеческими, нарушая их Сам и дозволяя это делать Своим апостолам (Мф. 15, 1–20; Мк. 7, 2–5; Лк. 11, 38–41; Ин. 3, 25 и др.). Апостол Павел, ссылаясь на Христа, категорически отрицает самую возможность существования субстанциональной объективной нечистоты. Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого, – пишет он Римлянам (14, 14; ср.: Деян. 10, 14–5). Источник учения о нечистоте чисто человеческий, субъективный – человеческое мнение, воображение, которое, однако, не безразлично и с ним нужно считаться: «только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто» (там же).

Поэтому апостолы, с одной стороны, принимая во внимание распространенность предрассудка о нечистоте и опасаясь соблазна (Рим. 14, 20), иногда и сами выполняют некоторые предписания об очищении (Деян. 21, 24–26), а с другой – принимают меры к искоренению этого предрассудка, как в виде увещаний в своих посланиях (Рим. 14, 14–20; 1 Кор. 6, 13; Кол. 2,20–22 и др.), так даже и в форме соборного постановления (Деян. 15, 29; ср.: 21, 25).

Однако, отрицая нечистоту вообще, Новый Завет не касается более частного вопроса о нечистоте родовых процессов, так что вопрос этот решается уже памятниками послеапостольского времени. Он решается, как мы видели, в форме вывода от общего к частному: если по христианскому учению вообще нет никакой физиологической нечистоты, то нет нечистоты и в родовой жизни. Косвенно об этом свидетельствует то, что, следуя этому взгляду, Церковь в древности допускала женщинам такой же свободный вход в алтарь, как и мужчинам[171].

Далее надобно привести слова святителя Иоанна Златоуста о ветхозаветной нечистоте: «Кто совершал прелюбодеяние, или кто решался на воровство, или кто сделал какое-нибудь другое преступление, того оно (иудейское омовение) не освобождало от вины. Но кто касался костей умершего, кто вкушал пищу, запрещенную законом, кто приходил от зараженного, кто общался с прокаженными, тот омывался и до вечера был нечист, а потом очищался. «Да омыет тело свое водою чистою, – говорится в Писании, – и нечист будет до вечера, и чист будет» (Лев. 15, 5; Лев. 22,4). Это не были поистине грехи или нечистоты, но так как иудеи были несовершенны, то Бог, делая их через это более благочестивыми, с самого начала приготовлял их к точнейшему соблюдению важнейшего». Любопытно, что, толкуя эпизод с кровоточивой женой, к похвалам жене за ее веру святитель присовокупляет: «Почему же она не приступила к Нему с дерзновением? Потому что стыдилась болезни своей и почитала себя нечистой. Если женщина во время месячного очищения почиталась нечистой, то тем более могла почитать себя таковой страждущая такой болезнью. Болезнь эта по закону почиталась весьма нечистой»[172].

Феодорит Карский замечает что, все, что происходит по природе, не есть нечисто, а нечисто лишь произволение ко греху: «Из сего явствует, что ничто не нечисто по природе; назвал же Бог одно нечистым, а другое чистым по особой некоей причине… А мы из сего познаем также, какое зло грех, потому что он производит истинное осквернение»[173] .

Преподобный Ефрем Сирин также в духе Апостольских постановлений толкует евангельский эпизод с кровоточивой женой:

«Кто приходил к Нему как к человеку, тот и ощутил в Нем прикосновение человеческого естества; а кто приходил к Нему как к Богу, тот обрел в Нем сокровище врачевания скорбей своих… Сила, исшедшая от Него, была послана и коснулась оскверненного чрева так, однако, что сама не подверглась осквернению. Точно так же и Его Божество не было осквернено обитанием в освященном чреве, поелику дева и по закону и кроме закона более свята, чем та женщина, которая излишеством своей крови вызывала отвращение… Враги Его хотели положить Его себе камнем преткновения, говоря: не знает закона, так как женщина, нечистая по закону, прикоснулась к Нему, и Он не отверг ея… Нет нечистого, кроме того, что порочит жизнь свободы»[174].

Если мы от памятников канонических и святоотеческих обратимся к памятникам более современным (XVI–XVIII вв.), то увидим, что они более благоприятствуют ветхозаветному взгляду на родовую жизнь, чем новозаветному. Например, в Великом Требнике мы найдем целый ряд молитв об избавлении от скверны, связанной с родовыми явлениями. Таковы «Молитвы жены в первый день рождения отрочате ея», «Молитва во еже назнаменовати отроча в осьмый день», «Молитва жене родильнице по четиредесетех днех», «Молитва жене, егда извергнет отроча», «Молитва о искушающемся во сне». В этих чинопоследованиях, как бы возвращаясь к ветхозаветному пониманию нечистоты, авторы молитв считают нечистыми не только саму родильницу, но и прикоснувшихся к ней, сама она до сорока дней и не допускается до причащения. Здесь мы находим целый ряд молитв от осквернения животными, считавшимися нечистыми в Ветхом Завете, а также воды, вина, елея, сосуда пшеницы и самого человека, евшего скверное животное[175].

Исходя из этой ветхозаветной позиции, авторы разных пособий и руководств для будущих священнослужителей объявляют женщину нечистой в эти дни и на основании этого запрещают ей прибегать к Таинствам, прикладываться к иконам и даже просто заходить в храм:

«Невеста, находящаяся в периоде послеродового очищения и не получившая молитвы «в сороковой день», не только приступать к Св. Таинствам, но и входить в храм не может. То же касается и невест, находящихся в нечистоте (физиологической). Впрочем, по мнению некоторых, в исключительных обстоятельствах совершение брака или отмена его предоставляются на усмотрение пастыря»[176].

Современная церковная практика рисует, как правило, несколько иную картину. Работающим в епархиальном управлении и на приходах женщинам не составляют графика явки на работу в зависимости от их физиологических циклов. Во многих регентских и иконописных отделениях семинарий приход критических дней также не воспринимается как уважительный повод для пропуска занятий, спевок или служб. Дьякон Андрей Кураев усматривает в этом следствие доступности и общераспространенности женских гигиенических средств: «Произошла гигиеническая революция. В былые века не было ни душа, ни нижнего белья. Кровавым же метам в храме никак не место. Плюс к этому, простите, запах (в четвертом веке преп. Макарий Египетский так перелагал слова пророка Исайи: «И вся праведность ваша – как тряпки женщины в ее месячных»[177])».

Патриарх Сербский Павел говорит о том же: «Позже дошло до такой точки зрения, что женщины не должны приходить в церковь в этом состоянии… Возможно, и из-за запаха, который издает материя очищения при разложении». Патриарх Павел делает вывод, что «месячное очищение женщины не делает ее ритуально, молитвенно нечистой. Эта нечистота только физическая, телесная, равно как и выделения из других органов. Кроме того, поскольку современные гигиенические средства могут эффективно воспрепятствовать тому, чтобы случайным истечением крови сделать храм нечистым, равно как могут и нейтрализовать запах, происходящий от истечения крови, мы считаем, что и с этой стороны нет сомнения, что женщина во время месячного очищения, с необходимой осторожностью и предприняв гигиенические меры, может приходить в церковь, целовать иконы, принимать антидор и освященную воду, равно как и участвовать в пении». Несмотря на это богословское заключение, в отношении причащения патриарх Павел выдвигает ригористическое мнение: «Причаститься в этом состоянии или, некрещеная – креститься она бы не могла. Но в смертельной болезни может и причаститься, и креститься»[178].

Заключение

Подытоживая наше рассмотрение, можно сделать вывод, что ни сущностных, ни догматических или канонических препятствий к причащению женщин во время месячных и послеродового периода нет. Это же можно сказать и о посещении храма, целовании икон или принятии антидора. Запреты в этой области идут от ветхозаветных традиций исполнения иудейского Закона, не имеющих отношения к христианству. Первый апостольский Собор (чье каноническое значение безусловно превышает все последующие канонические постановления) постановил, что «угодно Святому Духу и нам не возлагать на вас никакого бремени более, кроме сего необходимого: воздерживаться от идоложертвенного и крови, и удавленины, и блуда и не делать другим того, чего себе не хотите. Соблюдая сие, хорошо сделаете. Будьте здравы» (Деян.15, 28–29).

К сожалению, на запретительную политику многих церковных деятелей в истории повлияло и