Это был чисто риторический вопрос. Генерал хорошо знал основной тезис Батина: ни один олигарх, ни один клан не должны быть приближены к региональной или федеральной власти, наоборот, они должны быть от него равноудалены. Введенский понял, что президент ожидает от него однозначного ответа.
- Совершенно с вами согласен, Всеволод Всеволодович! - отчеканил генерал.
Президент его больше не задерживал. Введенский вышел в приемную и через несколько минут уже ехал в главное здание на Лубянке. Красная папка осталась лежать на столе у главы государства.
Вечером того же дня, сидя в самолете и листая бумаги с грифом «Для служебного пользования», Введенский догадался, чего хотел от него президент. Генерал заключил негласную сделку: Батин поддержал Белова, а сам Игорь Леонидович должен был стать исполнительным механизмом в борьбе против могущественного кремлевского клана, чьим ставленником являлся Виктор Петрович Зорин. Документы выявляли схемы увода государственных денег за рубеж, и генерал понял, что гриф «Для служебного пользования» продержится на них недолго - скоро они станут материалами уголовного дела. Но Введенский даже представить себе не мог, что главный козырь президент на стол не выложил, оставил в рукаве...
XXVIII
Как Шмидт умудрился ночью найти в тайге нужное место, осталось для Белова загадкой. Дмитрий вел машину так уверенно, словно курс ему прокладывал опытнейший штурман. Может, он ориентировался по звездам? Или запомнил карту наизусть? А может, просто чувствовал, куда надо лететь? Белов не находил ответа. Тем не менее факт оставался фактом: когда густая синь ночного неба стала постепенно светлеть, и на востоке полыхнули первые рассветные зарницы, Шмидт похлопал Сашу по плечу и прокричал, показывая вниз:
- По-моему, это где-то здесь.
Быстро светало. Из-за горизонта показался оранжевый ломтик солнца. Наступающий день гнал ночь на запад. Мир, до этой минуты бывший сине-черным, снова обрел красочность и яркость. Белов сверился с подробным планом местности и понял, что не может ни подтвердить, ни опровергнуть слова Шмидта.
- Я не знаю, - признался он. - Может, и здесь...
- Следи за рельефом, - сказал Шмидт.
- За каким рельефом? Кругом - тайга!
На многие километры, насколько хватало глаз, простиралось густое море зелени. Бледная хвоя лиственниц сменялась темным оттенком кедрового стланника, длинные иглы сосны чередовались с пушистыми иголочками елей. Все это рождало ощущение неоднородности: словно зеленый ковер, проплывавший у них под ногами, ткали множество мастериц, и каждая - из своего материала.
- Вот и смотри на верхушки деревьев, - поучал Шмидт. - Видишь, прямо по курсу - впадина, и середина ее - светлее, чем края? Это и есть Чертова балка - длинный узкий овраг, дно которого заросло лиственницами. А справа - верхушки чуть раздвигаются. Заметил? Это - речка Комола. А вон там, чуть подальше - будто бы трещина в кронах? Видишь? Даю голову на отсечение, что там ручей Лебяжий впадает в речку. Ну что, теперь узнаешь пейзажик?
Теперь Белов увидел это своими глазами. Оказывается, земля с высоты птичьего полета не слишком похожа на изображение на карте. Топографические символы только обозначают географические объекты, но не воспроизводят их в точности. Если забраться на десять километров вверх, тогда действительно местность напоминает карту. А когда летишь над ней в нескольких десятках метров, все не так.
Шмидт заложил вираж вправо; мотодельтаплан стал описывать пологую дугу.
- Что ты делаешь? - спросил Белов.
- Выбираю место для посадки, - ответил Шмидт.
Саша смотрел вниз, пытаясь найти крышу таежного убежища, но безуспешно. Несмотря на то, что в начале двадцатого века на Камчатке вряд ли был хоть один аэроплан, Митрофанов придавал конспирации немаловажное значение: А может, поляна, на которой стоял дом, уже заросла молодыми деревьями - кто знает? Ведь - подумать страшно - с тех пор прошло почти сто лет!
Наконец Шмидт выбрал подходящую площадку для посадки и устремил аппарат в крутое пике. От вида набегающих верхушек Белову стало не по себе. Еще немного и они бы непременно разбились, но в последний момент Дмитрий выключил двигатель и резко взял штурвал на себя. Нос дельтаплана задрался вверх, колеса коснулись травы, и, пробежав десяток метров по земле, «Фрегат» остановился.
- Приехали! - сказал Шмидт.
Некоторое время они сидели молча: Саша был поражен тишиной, царившей вокруг. Но затишье длилось недолго; по мере того, как поднималось солнце, в тайге усиливались разбуженные птичьи голоса. Шмидт обошел дельтаплан, деловито осмотрел купол и двигатель. Заглянул в топливный бачок.
- Все в порядке, - сказал он. – Посадка была мягкой. У меня есть для тебя хорошая новость.
Саша отстегнул ремни и поднялся с сиденья.
- Какая?
- У нас осталось немного горючего. Хватит, чтобы взлететь.
- И все?
Шмидт пожал плечами.
- Это не так уж мало. А потом что-нибудь придумаем. Давай решать проблемы по мере их поступления.
- Надеешься на дозаправку в воздухе?
- Просто на что-то надеюсь. Пока не думай об этом. Слушай, Лайза, Витек и Ватсон говорили мне про какой-то дом. Мы ведь за этим сюда прилетели?
- Да, - Белов достал карту и расстелил ее на траве. - Если уж ты так хорошо ориентируешься в незнакомой местности, скажи мне, пожалуйста, где он находится?
Шмидт что-то прикинул, взглянул на солнце и верхушки деревьев, повернулся на девяносто градусов вправо и уверенно заявил:
- Там! - Для убедительности он даже ткнул пальцем в направлении небольшого обрыва.
- Это точно? - спросил Белов.
- Саня, - обиделся Шмидт, - ты, похоже, забываешь, что у меня были лучшие в мире инструкторы. Знаешь, чем отличается спецназ от института благородных девиц?
- Чем же?
- В институте благородных девиц учат хорошим манерам и вышивать крестиком. В спецназе обучают всему остальному, а вышивание крестиком проходят факультативно - за полдня.
- Хорошо. Больше не буду задавать глупых вопросов. Пошли.
- Постой! - сказал Шмидт. - Ты не хочешь дать мне пистолет? Все-таки я стреляю лучше, чем ты...
- Нет, - отрезал Белов. - Он записан на Витька. Если у кого-нибудь из черепа достанут пулю с узнаваемыми нарезами, все шишки посыплются на него. Так что забудь про пистолет. Я и сам стрелять не буду, и тебе не дам.
Дмитрий не стал спорить.
- Отлично! - сказал он. - Выходит, пистолета у нас нет, а есть пугач. Ну прямо как в анекдоте: с голыми пятками - да на шашку!
- Если тебе что-то не нравится, можешь улетать, - Белов показал на мотодельтаплан.
- Ну да! - возмутился Шмидт. - Я тоже хочу, чтобы про меня написали в газетах! Может, конечно, я ошибаюсь, но лавровый венок победителя будет мне к лицу. - Он подбоченился и горделиво задрал подбородок. - А? Что скажешь?
- Я прямо вижу эту фотографию! - отозвался Белов. - И подпись под ней: «Дмитрий Андреевич Шмидт, мечта измученных домохозяек и девочек старшего школьного возраста».
- Полагаешь, на большее я не тяну? - встревожился Шмидт.
- Ну, еще тобой грезят почетные члены клуба «Для тех, кому за тридцать», - накинул цену Белов. - С двадцатилетним стажем, как минимум.
