Грин не может, а я. Я не могу! Улавливаешь? Или тебе лекцию по теории государства и права прочитать? Поэтому все. Будет, как я сказал. А если Векс этот невиновен, то можешь считать, что он пал смертью храбрых ради спокойствия и процветания Северной Конфедерации.
— Ратников, а как быть с настоящим убийцей?
— Так и он попадется когда-нибудь. И свое получит. Все, иди.
— Ну ты и сволочь, Ратников…
— Не возражаю. Все, свалила!
Кристи пулей выскочила в коридор.
Марк, Координатор, Рат, Черный, Векс. Векс, Марк, Рат, Координатор… Сколько можно! Ничего не получается. Так, попробовать снова? Рат. Даже мысль об этом кощунственна… Он псих, конечно, в бешенстве все может. Но Лору обожал… Хотя Иван Грозный, говорят, сына вот тоже обожал. Нет, все равно, этот — самый последний из всех.
Марк? Слизняк. Хм… А ведь, пожалуй, это единственное, что он, Алекс, знает про него. И то только потому, что его так Рат называл. Не работает, придумал ему папаша отмазку какую-то, только ведь это ничего не значит: глупо не воспользоваться такими связями. Тихий, незаметный. В тихом омуте черти водятся? Вполне возможно, конечно. Но больше ничего на него нету, ничего…
Черный. Исключено! Он два шага ступить не может, задыхается. А тут по туннелю полазить надо…
И если Лора у них у всех под боком, то вот с Мазаем вообще ничего не вяжется.
Алекс представил Ратникова с ножом, пробирающегося по туннелю, и усмехнулся: забавная картинка. Да и зачем ему это? Тысячи вполне легальных способов избавиться от человека, и все — в его распоряжении. И в него, в Алекса, он стрелять бы не стал. Захотел бы расправиться, и киллера нанимать не надо. Только он бы не захотел. Алекс нужен ему. Пока еще нужен. И что тогда?
Штирлиц, блин: Геббельс, Гиммлер, Борман… Может, он просто пошел не тем путем? Поэтому и запутался, заблудился?
— Дверь за мной закрой.
Дежурный послушно выполнил приказание.
Алекс вошел в камеру, на сей раз он был с табуреткой, на которую тут же и уселся.
— Это опять ты? Что еще?
Векс ждал священника, и визит Грина был для него совсем некстати.
— Поможешь?
Векс задумался только на мгновение:
— Да.
— Ты даже не спросил, чего я хочу.
— Угу. Да и так ясно.
— У каждого Холмса был свой доктор Ватсон. Побудь моим. Правда, Холмс из меня никакой. Но кроме тебя некому.
Эта длинная и красивая фраза была «домашней заготовкой» Алекса. Она показалась ему очень удачной, точно выражающей именно то, чего он хотел от Векса. Но вот он выдавил ее из себя. И понял, насколько глупо и нелепо все это звучит.
— Короче, одна голова хорошо, а две — лучше. У тебя ведь тоже вопросы есть.
— Угу.
Есть ли у него вопросы?! Да их столько, что, пожалуй, придется меняться ролями. Доктор Ватсон, хм…
— Только что меня-то выбрал? Или действительно больше пойти не к кому?
— Честно?
Честно, тут надо только честно, без недомолвок. Иначе ничего не получится.
— Действительно, не к кому.
Это была чистейшая правда. Алексу нужно было поговорить, поделиться своими сомнениями, и, может быть, услышать ответы на вопросы, вот уже третий день не дававшие ему покоя. Но с кем? Выбор был невелик: Кристи. Алекс метнулся к ней, но только для того, чтобы убедиться — не приехала. Мамба? Выслушать он выслушает. И не расскажет никому. Но вот будет ли вникать в его проблемы? Не будет. Таблетку посоветовать — это он пожалуйста, посочувствовать опять же. Но Алексу сейчас не такая помощь нужна. Так и получилось, что единственным человеком, который мог ему по-настоящему сейчас помочь, оказался именно Векс.
— Понятно. Я бы тоже так поступил: отсюда информация уйдет только в могилу.
И, увидев реакцию Алекса, добавил:
— Да все в порядке, не надо оправдываться. Еще неизвестно, кто кому помогать будет. Смотрю, бумагу принес. Это правильно, так легче. С чего начнем?
— Давай с тебя, с твоих вопросов. Если я что знаю, то сразу отвечу. Тебе тут сложнее.
— Попробуем. Тогда вот: ты всегда такой был, со странностями?
— Как бы к делу не относится. Но ладно. Не всегда. Двадцать один год.
Векс присвистнул:
— Как ты с ума-то не сошел? Это же такой груз! Неприподъемный.
— Не сошел, вот. Я же не всегда вижу. Правда, тут не совсем еще разобрался… Ну, я подробности вижу только там, где все произошло. На месте преступления.
— А как же с Мазаем получилось?
— Так говорю, не совсем разобрался. Да и сам знаешь: тогда, с тобой, я само убийство не увидел. Вот потом в сторожку попал, тогда и нагляделся. Во всех подробностях. Только лица этого гада я не видел. Твое лицо видел, а убийцы — нет.
— В сторожке?
— Да нет же, там я вообще лица не видел. Только что-то бесформенное.
— А почему?
— А я знаю? Мысли есть, конечно. Только все это за уши притянуто.
— Давай тогда вместе рассуждать.
— Мамба, это доктор наш, рассказал мне про ноосферу. Ну, это вроде как информационное пространство, где каждый свой след оставляет. Эмоции там…
— Понятно, слышал про такое, дальше давай.
— Дальше… Сейчас попробую поточнее. Короче, получается так: я лица не видел потому, что на этом месте уже ты побывал. А я, как бы, самое последнее вижу, свежее.
— Не получается. Как же ты тогда потом увидел все, что произошло?
— Не путай меня, сам запутаюсь. Сначала там, в коридоре, я увидел, как ты труп тащишь…
— Говорил же, не тащил я его, собирался только.
— Да какая сейчас разница! Неважно это. Я вот что думаю: предположим, что у трупа, ну когда его убивали…
Векс неожиданно рассмеялся:
— На кровати лежал труп и тихо стонал, трупова жена сидела в кресле и плакала, а по полу бегали труповы дети!
Алекс с недоумением посмотрел на него, а потом тоже рассмеялся.
— Извини, старая шутка, не думал, что ты не слышал.
— Да ладно, все правильно. Убитый труп… Ты поправляй меня, я не совсем соображаю сейчас.
«Не совсем соображаю»… Плохо ему, откровенно плохо. Рука опять болеть начала, да и знобит. Но тянуть нельзя, тут жизнь на кону. И его, Алекса, в том числе.
— У Мазая и у его убийцы были очень сильные эмоции, когда все это случилось. Так? Они и остались, ну в ноосфере. Блин, как-то все получается… Ладно. А потом там появляешься ты. И очень «радуешься», когда все это видишь?
— Еще как! До сих пор от радости не отойду.
