— Оставим. Тогда третье? Что там еще?
— Третье… Сейчас соображу, — Саша перевернул листок, на котором делал пометки.
— Что у тебя тут такое? — заинтересовался Векс.
— Где? В альбоме?
— Ну да, на бумаге. Ты рисуешь, что ли? Дай глянуть.
— Рисую…
Как же он забыл? Как мог он это забыть?! Сейчас… Вот! Вот они, ботинки! Ботинки, которых быть не должно. Неужели…
— Я сейчас. На, посмотри пока, — Алекс протянул Вексу альбом. — Потом все расскажу, некогда. Не обижайся, но правда некогда. Слишком долго рассказывать теперь, когда все встало на свои места…
Вернее, совсем
Кристи выскочила в коридор.
Она проиграла. Все было зря, все. Рат все сделает, как выгодно ему, а то, чем занимается она, — фикция, игра в правосудие. И ведь она давно знала об этом. Еще до этого случая знала. И все равно пыталась что-то сделать. Почему же на душе так погано? Из-за того, что Рат второй раз за эти несколько дней унизил ее? Или от того, что завтра умрет человек, который не заслужил смерти? А она так и не смогла ему помочь? «Многие из живых заслуживают смерти, а многие из мертвых — жизни. Но не нам решать, кому жить, а кому — умереть». Гэндальф, сказочный герой. Цитата на все времена…
— Крис, привет. Ты от Рата, он у себя?
Саша… Сейчас он зайдет к Ратникову и через секунду будет знать все. Во всех этих мерзких подробностях. «Покажем Сашке порнушку»… Все к одному! Хоть бы уж попозднее, хоть бы уж не сейчас! Жить не хочу!..
— Крис, ты дождись меня тут, ладно? Только не уходи, мне поговорить надо. Это про Векса. Ты только дождись!
Про Векса… Поздно говорить про Векса. Все уже решено и ничего не исправить.
— Дождусь…
Это ему вслед. На самом деле ждать она не будет. Надо кое-что доделать, уточнить. И отчет на завтра готов. Никому не нужный отчет. Но она все равно доделает работу. Просто для себя, просто потому, что так хочет. Потому, что нужно чем-то заняться.
— О, Крис, привет! Как там Мурино? Как кашель? Дозу не схватила?
Хорошо бы, если да. И побольше!
— Поживем — увидим. От кашля дай чего-нибудь?
— А послушаться? Раздевайся.
Раздеться?! Чтоб Мамба увидел у нее синяки? Чтоб догадался, как такие могли появиться?!
— Дим, давай потом? Просто дай от кашля. Я же честно признаюсь — дохаю. Что еще надо-то?
— Вы меня все сегодня с утра достали!
— Не сердись, пожалуйста. Лучше поговори со мной.
— Только потому, что это ты. Другому бы в жизнь не простил такого неуважения к собственной персоне. Но! Хуже будет, температура там или еще что, — бегом ко мне. А от кашля дам. Понравилась травка-то?
— Хорошая.
— Что там у тебя, пытай.
— Ты про Марка что рассказать можешь? Насколько у него все серьезно?
— А ты откуда знаешь? Заметно уже? Я тезку предупреждал, чтоб следил за парнем… Узнать бы еще, как он эту гадость достает.
— Ты о чем?
— А ты?
— Я? Про то, что Марк болен. Психически ненормален.
— А-а-а, я понял тебя. Как бы тут поточнее ответить? Скажем так: он психически не совсем нормален. Но не по той причине, по какой думаешь ты. Вот так.
— А по какой?
— Ты меня на куски-то не режь. Врачебная тайна, вообще-то.
— Которую ты мне только что выдал.
— Ага, — Мамба заулыбался, — выдал.
— Так уж продолжай тогда.
— Марк — наркоман. Гадость эту уже где-то с год потребляет. Вроде и недолго, но он и раньше долбанутый был на всю голову, ну без патологии, правда. Вот и сложилось два плюс два. Пока вроде ничего, держится. Я уж подумал, что ты заметила чего.
— Нет, особенного ничего. Спасибо.
— Только не говори никому, не надо. Жалко парня, может еще выкарабкается. Да и если до Рата дойдет, то, сама понимаешь, хорошего мало.
— Ладно, Дим. Спасибо.
Спросить — не спросить?
— Дим, а Алекс?..
— Утром заходил, перевязал его. А вот как сейчас, не знаю. Любой огнестрел — это инфекция. Так что, полагаю, хреново ему сейчас.
— В него что, стреляли?! Кто?!
— Так, сообщаю, что известно: огнестрельное ранение в руку, легкое, жить будет, если станет слушать доктора. Стреляли вчера. Кто — я не знаю. Все. Вопросы есть?
— Нет. Сильно его задели?
— Крысь… Легкое, жить будет. Не сильно!
— Угу. Не кричи так. Слышу. Только я не про это. Алекс давно наркоман?
— Сашка?! С чего ты взяла? Нет. И это окончательный диагноз. Было бы что, я бы знал.
Рат врал. Она так и думала! Какая скотина… А, да что тут вообще говорить…
— Дим, я пошла, спасибо.
— Заходи на огонек!
— Угу, пока…
Больно. Противно. Мерзко…
Саша хватал губами воздух: дышать было нечем, горло словно сдавило гароттой. Руками он старался разорвать невидимые тиски, но все было тщетно. Но вот, наконец-то, стало отпускать, чернота перед глазами рассеялась, Грин вернулся в реальный мир.
— Очнулся, выродок? — Ратников сидел, откинувшись на спинку стула, руки были закинуты за голову. Он спокойно наблюдал, как Алекс приходит в себя, как поднимается с пола…
— Убью! — Саша рванулся было к нему, но тут же остановился: в руках у Рата оказался пистолет.
— Успокоился? А теперь идешь к двери и закрываешь ее с обратной стороны.
— Что ты сделал с ней? За что? — Алекс захлебывался от ненависти: если бы, если бы не этот чертов пистолет!..
