смысле семьей, успокаивая себя мечтами о собственной жертве во имя человечества. Но Эш заставил ее заглянуть за свои мечты и посмотреть в лицо спрятанным желаниям.
«Прежде всего, я просто женщина. Все, чего я хочу, — это быть любимой, а сама превращаю все в жалкий хаос».
Ее юбки и кринолины раздражали Эша. Кэролайн лишь захлопала ресницами, когда ее прекрасное платье оказалось сорвано и окончательно испорчено, чтобы Эш мог получить доступ к ее бедрам и взять то, что хотел.
Потом Кэрол казалось, будто язык и губы Эша были везде, то покрывая горячими поцелуями ее ключицы и шею, то подбираясь к ее груди, то облизывая мягкие изгибы ее живота и бедер… Она крепко закрыла глаза, отдаваясь этим запретным ласкам и стремясь запечатлеть каждый поцелуй в своей памяти. Рот Эша двинулся ниже, обдавая влажным жаром горячую плоть между ее ногами. Кэрол бесстыдно раздвинула колени, давая ему доступ, которого он жаждал, мечтая получить желанное освобождение.
«Я хочу забыть, что это больше никогда не случится. Что я никогда не смогу усмирить свое сердце».
Эш целовал нежные складочки, и Кэролайн стонала, чувствуя, как его язык легко дотрагивается до ее чувствительного лепестка. Каждое прикосновение дарило необыкновенные ощущения, пока Кэрол безраздельно не оказалась во власти сладостного экстаза.
«Твоя. Навсегда».
Кэрол была близка к завершению, больше похожему на освобождение, дрожа и содрогаясь от касаний его языка. И тогда все замедлилось. Неистовая острота их страсти расплавилась, и каждое его прикосновение наполнилось благоговением и вниманием — как будто Эш боялся, что она может исчезнуть. Его пальцы заменили язык на ее плоти, только чтобы позволить языку проникнуть во влажный вход и попробовать ее, пока она трепетала под ним, дойдя до пика наслаждения.
И затем Эш был над ней, а его возбужденный жезл — внутри ее. Медленные, глубокие движения в сочетании с ее завершением продлевали удовольствие. Эш перебирал ее шелковистые волосы, шепча сладкие глупости на ухо, не делая ей больно и не позволяя уйти, и Кэролайн почувствовала, как ее сердце начало разрываться надвое.
Пик наслаждений Эша пришел следом за ее, и Кэрол зарылась лицом в его плечо. Горячие слезы смешивались с солено-сладким запахом пота и секса.
Их дыхание замедлилось, и спустя несколько минут Кэрол поняла, что сон начал одолевать Эша. Тогда она выскользнула из постели, чтобы собрать свои вещи.
— Кэролайн? — мягко позвал Эш, одна рука искала ее, чтобы вернуть в его объятия.
— Спи, Эш. Я должна пойти переодеться — не хочу, чтобы Годвин увидел меня за завтраком в бальном платье, — прошептала Кэрол.
Эш улыбнулся, его глаза были закрыты.
— Когда мы поженимся, я намерен заставить тебя завтракать, в чем мать родила. — Его голос затих, когда сон окончательно забрал его в свои объятия. — Я бы тогда хотел… увидеть его лицо… а ты?
«Когда мы поженимся…» Сердце нестерпимо сжалось, и Кэрол зажала рот рукой, чтобы не закричать. «Я слишком долго держала тигра за хвост, и неудивительно, что сейчас мне так тяжело отпустить его. Но если я не сделаю это, то думаю, что не выдержу… Прощай, мой дорогой Эш!»
Эш проснулся один.
Подгоняемый непонятной тревогой, он схватил свой халат и бросился в комнату Кэрол. Дверь была открыта. Услышав женский плач, он вздохнул с облегчением.
«Она еще здесь. Она расстроена, но слезы высохнут, и я извинюсь, пока она будет слушать и…»
Но это оказалась Дейзи, она безутешно рыдала, сидя на кровати хозяйки, где лежали платья Кэролайн.
Она не могла уйти. Ее платья все еще здесь…
Но потом обрушилась реальность. Книги исчезли с ее стола.
— Ее чемоданы?
— Мисс взяла только то, что привезла с собой, сэр.
— Она… не взяла ничего больше? — И тут Эш заметил ожерелье, лежавшее на покрывале, — свет падал на сверкающие голубые камни. — Она сказала, куда едет?
— Я думаю, в Беллевуд, а потом домой. Но если вы… остановите ее…
Дейзи громко всхлипнула.
«Зачем? Кто лучше Кэролайн сообщит худшее моему деду, чем моя шапероне? И как я могу остановить ее — после последней ночи? Что еще я должен был сказать, чтобы остановить ее?»
Дейзи вытерла нос, пытаясь взять себя в руки.
— Она не взяла ничего из новых вещей, потому что не хотела, чтобы вы думали… — Дейзи снова всхлипнула. — Мисс Таунзенд поступила как гордая женщина, и, я думаю, к лучшему! Она бедна, но она настоящая леди.
Дейзи снова залилась слезами, и для Эша мир покачнулся.
— Бедна? Что ты имеешь в виду?
— Я никогда ничего не говорила ей, потому что леди имеет право иметь свои секреты, не так ли? Но миссис Кларк, как и я, мы все понимали! Миссис Кларк получила письмо от своей тетушки из Беллевуда, где так много говорилось о мисс Таунзенд… Но она такая хорошая, что никто из нас не хотел причинить ей боль.
Дейзи говорила настолько сбивчиво, что Эш положил руку ей на плечо, чтобы как-то успокоить.
— Дейзи, успокойся. Расскажи мне все по порядку.
— Ее одежда навела нас на эти мысли! Есть то, что не видит никто, кроме горничной, а ее глаза не упустят ничего. Чулки мисс были заштопаны несколько раз, а подкладка в туфлях давно протерлась. Платья, которые она привезла, были достаточно новые… но чересчур скромные… А сама она… тетка миссис Кларк утверждала, будто мисс Кэролайн была кожа и кости, когда впервые появилась в Беллевуде.
— Но она наследница…
— Нет, сэр. Вряд ли. Сами подумайте, стала бы наследница долго и нудно выражать недовольство по поводу каждой корки засохшего хлеба и снова и снова благодарить за простейшие услуги. Она даже не закричала, когда я нечаянно уселась на ее новую шляпку!
Эш покачал головой:
— Хороший характер не означает, что человек не может быть богатым. Кэролайн эксцентрична, но финансовое положение ее семьи, по крайней мере, равно моему, Дейзи.
Дейзи была непреклонна, ее щеки покраснели.
— Извините, мистер Блэкуэлл… сэр! Женщина с наследством не станет переживать о пропавшей свече.
Она быстро поклонилась и выбежала из комнаты, закрыв рукой рот, чтобы сдержать рыдания.
«Пропавшая свеча? Кэролайн была одета как гувернантка, когда я познакомился с ней, но… мог ли я быть настолько слеп? Все сказанное Ярдли — ложь, но, может быть, он прав относительно положения Кэролайн? Или это просто слухи, а слуги ошибаются насчет ее бедности? Невероятно!
Я был так решителен в своем намерении побороть ее гнев поцелуями, что не позаботился расспросить ее… Черт, я не думал, что это важно! Но сейчас… Какой запутанный узел, не так ли? Кэролайн. Бедная? Бедная, но эксцентричная. Книги. Колледж. О Господи! Мой дед, возможно, обещал ей этот колледж! А я даже не подумал об этом. А скандал? Если бы я одержал победу, изменив свое поведение и отказавшись от пагубных привычек, Кэрол получила бы обещанное. Но я провалился и тем самым подвел ее, возможно, во всем».
Сапфиры сверкнули, и Эш подошел, чтобы взять их, с неприязнью ощущая тяжелый вес ожерелья в руке.
— Богатая или бедная, — сказал он, стоя в пустой комнате, — вы не оставили мне выбора, мисс Кэролайн Таунзенд.
Эш знал: если он сейчас не уедет, его всегда будет мучить мысль, что существует какая-то вещь, которую он должен был сделать и не сделал. Эш опустил ожерелье в карман и шагнул к двери.
