которые небольшой отряд римлян тянул, оттягивая бревно назад и отпуская. Никакая, даже самая толстая стена, не могла долго противостоять ударам этой махины.
Римляне срубили за эти два дня все окрестные леса для этих сооружений. Они работали над ними под защитой каких-то хитроумных конструкций из прочных шкур животных и сырой кожи, которые обезвреживали огненные стрелы, пускаемые осажденными.
Штурм крепости начался рано утром. Небо потемнело от запущенных снарядов и стрел — из всех метательных орудий и катапульт вылетали практически одновременно огромные каменные ядра и большие деревянные копья.
К подножию крепости по насыпи были подведены сооруженные римлянами три башни вышиной примерно с десять-двенадцать метров. На их вершине под защитой металлических пластин и огнеупорных шкур, находились стрелки, пращники и метатели копий, а также несколько орудий — скорпионов — выпускающих дротики длиной в полтора метра.
Где-то позади них зловеще ревели трубы и горн, которые мигом подхватывались горным эхом, а на вершинах холмов и в лагере римлян развевались огромные знамена.
Под прикрытием прочных навесов из больших кусков дерева, обтянутых кожей, и поднятых над головой щитов, вперед выдвинулись основные римские войска, продвигаясь перпендикулярно к осаждаемой стене. Это было какое-то подобие отточенного синхронного движения десятков гигантских черепах, каждая из которых состояла из ста солдат, плотно сдвинувших свои щиты друг к другу.
Под защитой своих башен и этих навесов римляне достигли стен крепости в пяти местах, начав вырывать нижние камни фундамента железными рычагами, пытаясь проделать брешь в стене.
И в это же время массивные железные наконечники нескольких таранов выбивали камни из этих стен крепости, пробиваясь внутрь. Четкие и согласованные действия множества людей вели к неминуемому разрушению.
Снаряды копий и стрел из трех римских башен отгоняли защитников крепости с верхних уровней каменной стены, буквально вынося их оттуда. Ядра, пущенные из катапульт, ломали зубцы стен и крушили опоры, откидывая людей вниз. А тех кому не посчастливилось укрыться, разрывало в клочья, лишая конечностей или даже головы. Повсюду стоял крик и стоны раненых, и всё это под глухой скрежет ударов тарана. Может быть затем и наступит тишина, но это будет безмолвие смерти.
Когда же большую часть стены снаружи облепили римляне, стрелки из башен больше не могли уже выпускать свои снаряды, не рискуя попасть в своих же людей. Это дало возможность защитникам вернуться на свои места на стене, обрушивая сверху град камней, скользкого масла и прочей утвари, что была под рукой.
Камни гулко стучали по щитам, мешая римлянам, но не причиняя существенного вреда, а склизкое масло проникало под железо доспехов, принося гораздо большие неудобства.
Нескольким евреям удалось поднять огромную отколовшуюся от стены глыбу и сбросить ее вниз прямиком на таран. От этого тяжелого удара бревно растрескалось, а железный наконечник отлетел, придавив несколько солдат.
Несмотря на всё это героическое сопротивление, стена крепости сдавалась под неустанным напором римлян, обваливаясь и рассыпаясь, вопреки надеждам ее защитников.
Разрушив окончательно стену в двух местах, римские войска ринулись в образовавшиеся бреши. Евреи покидали свои пункты обороны, разбегаясь врассыпную от нахлынувшей орды.
В спину им неслись дротики и копья, пронзавшие их насквозь и пригвождавшие к месту. Один из евреев спрыгнул со стены прямо в эту гущу римлян, и раненный в пяти местах, скорчился на земле. Тех же кто пытался сдаваться, солдаты перерубали на месте, несясь дальше, вглубь этой небольшой крепости.
Римляне вытаскивали всех укрывшихся и спрятавшихся евреев, не щадя никого из них. Они поджигали и крушили всё вокруг, пробивая к центральному убежищу, в которое отступали остатки сопротивления.
Иуда Галилеянин бежал в подземные пещеры с несколькими своими соратниками, пытаясь укрыться в них от наступавших солдат. Подземные ходы разветвлялись, запутывая своими лабиринтами, из которых не было выхода иного, чем тот где оставались римляне. Кругом были одни тупики и обвалы, не позволявшие продвинуться вперед.
Отступать им дальше было уже некуда, и лишь два варианта ясно выделялись перед их взором. Ускорить свою смерть, покончив с этим быстро и от рук своих товарищей. Или же надеется на какую-то мнимую милость со стороны римлян.
Иуда развязал это восстание, понадеявшись на таинственных покровителей с их силой. Но где они были сейчас, когда римляне подступали к нему так близко? Он никогда не был религиозным человеком, и скрываясь под маской праведника, оправдывал все свои преступления и террор.
Но возможно сейчас был тот момент, когда стоило обратиться к Богу. Ведь он нужен только тогда, когда человек находится на грани отчаянья. В такие моменты он перестает надеется на себя, и сдается на милость судьбе.
И судьба сама разрешила за Иуду его проблему — из туннелей послышались множественные приближающиеся шаги. Ворвавшиеся римляне примитивно хватали всех без разбору, вытаскивая их из этих пещер наружу к остальным захваченным.
Всех плененных отправляли в римский лагерь для подсчета, и последующей продажи на аукционе рабов. Кругом и всюду горделиво теснились римские солдаты, ухмылявшиеся глядя на всю эту процессию медленно плетущихся жалких людей, возомнивших себя воинами.
Многие просто беззлобно зубоскалились на пленных, а иные же озлобленные римляне посылали угрозы, издеваясь и насмехаясь над ними. Изредка они подгоняли этих пленных евреев грубыми пинками.
— Ну и хилые же еврейчики. Вы только посмотрите на них. Когда они будут висеть на крестах, то даже мухам поживиться-то будет нечем.
Изможденный Иуда Галилеянин медленно брел вместе со всеми остальными сквозь этот шум, стараясь ничем не выделятся и не вызывать агрессии со стороны победителей. И когда кто-то из них смрадно на него плюнул, он не высказал ничего в ответ.
Пустые надежды, искушения и попытки обрести свободу вылились в смерть и жестокое подавление, только усугубив нынешнее положение для евреев.
Квинтилий Вар еще не дошел до Иерусалима, но его молниеносный марш уже показал всем всю безнадежность сопротивления Риму. И сам Бог оставил свою страну, своих сыновей, и свою святую обитель —
Но в тот момент, когда всех пленных евреев сгоняли в римский лагерь, ночное небо внезапно осветилось ярчайшим ослепительным светом, сопровождающимся невыносимым шумом и грохотом. Будто сами небеса взрывались от каких-то невидимых снарядов, полыхая огнем.
Многие евреи тут же пали ниц перед этим неслыханным явлением, охваченные первобытным ужасом и страхом. Менее религиозные римляне неуверенно озирались, пытаясь хоть как-то сконтролировать пленных, но и сами уже поддавались своему страху.
Началась какая-то дикая суматоха — все куда-то бежали, пытаясь укрыться и ожидали что вот-вот и с небес на них обрушится нечто ужасное. Так как пленных евреев не связали друг с другом, то они получили возможность разбежаться в разные стороны, но многие по-прежнему оставались на земле, молясь своему незримому Богу.
Иуда, ослепленный вспышками этого яркого света, почувствовал как в его голову сзади врезалось что-то металлическое, слегка оглушая его. Теряя сознание от этого удара, он лишь ощутил как кто-то подхватил его, приподняв с земли.
И эта непонятная сила куда-то его стремительно уносила. Кругом были только расплывающиеся множественные лица людей, наполненных страхом, а затем он окончательно погрузился во мрак, ничего более не осознавая.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
