выходные со своим бойфрендом. То есть не то чтобы с бойфрендом… это ее друг, она его очень любит, но пока ничего ему не говорит…
Почему она ему все это рассказывает?..
Марион замолчала и полностью сосредоточилась на разглядывании приемного покоя, как на грех полностью свободного от пациентов.
— Вы провели неврологические тесты?
— Да. Зрачковые рефлексы в норме, костно-сухожильные рефлексы симметричны, синдром Бабинского отсутствует… Я сделала ей очень удачный шов, даже шрама не останется. Для девушки это важно.
— А потом?
— Потом, поскольку у нее еще немного болела голова, отправила ее на сканирование. И в ближайшее время намереваюсь ее осмотреть. Мы решили поужинать вместе… Представляете, оказалось, что мы с ней ровесницы.
Чесс улыбнулся нейтрально-вежливой улыбкой:
— Хорошо.
Пауза.
— Я собирался вам кое-что показать, — прибавил он. — Вы можете ненадолго отлучиться?
Она кивнула:
— Да, конечно. Без проблем.
Сердце ее забилось быстрее.
Они вышли из отделения скорой помощи — Чесс впереди, она за ним — и поднялись по лестнице на второй этаж. В этот сектор больницы Марион еще никогда не заходила.
— Вы были в помещении дежурных врачей? — спросил Чесс.
— Нет.
— Что, никогда туда не заходили?
— Но как бы я могла туда попасть? Для этого нужно приглашение своего интерна или шефа. А у меня даже интерна нет.
— Да, в самом деле. Нужно исправить это упущение. — Он толкнул дверь. — Сейчас здесь не слишком многолюдно, но, так или иначе, на это место стоит посмотреть.
Марион вслед за Чессом вошла в пустое помещение, сунув руки в карманы халата.
Стены сплошь покрывали фрески в античном стиле, изображающие вакханалию: множество пляшущих голых людей, причем некоторые из них сжимали в руках собственный член. Веселые пьяные физиономии были в точности срисованы с бывших начальников отделений. Марион заметила, что соотношение мужчин и женщин — примерно девять к одной на каждый десяток — воплощало настоящий триумф мужского шовинизма. Как-то раз одна женщина-хирург с горечью сказала ей, что мужчина, когда получает повышение, может спокойно почивать на лаврах, в то время как женщинам приходится постоянно доказывать свою профпригодность. Марион тогда задумалась: а сможет ли она сама вписаться в эту мужскую вселенную?
Чесс открыл буфет:
— Хотите чаю? Кажется, тут где-то был и шоколад…
— Нет, спасибо, — ответила Марион.
Выражение его лица по-прежнему было абсолютно нейтральным. Ей все больше становилось не по себе, особенно от вида возбужденных членов на фресках.
Чесс сел за стол и стал крошить в чашку круглую пластинку какао. Затем тоже машинально взглянул на фрески, словно не зная, с чего начать.
— Ну что ж, вы кое-чему научились за время стажировки, — наконец произнес он.
— Да.
— Это было нелегко.
— Да.
— Это потребовало от вас больших усилий.
— Что верно, то верно.
Интересно, какой будет следующая фраза? «Хорошая погода сегодня»?
— Вы верите в бога?
— Э-э… что?
— Извините. Я понимаю, что это очень личный вопрос. Просто хотел узнать — вы верующая?
— Нет.
— Я заговорил об этом, потому что иногда… это помогает.
— Помогает в чем?
Чесс разглядывал последний кусочек пластинки какао, который все еще держал в руке.
— В былые времена, когда что-то не клеилось, я садился в машину и уезжал в лес. Там я выходил и начинал орать во все горло.
Пауза.
— Это были самые первые годы моих занятий медициной, — снова заговорил он. — Иногда, в случае неудачной операции или после того как приходилось сообщать пациенту неутешительный диагноз, я чувствовал, что просто не в силах это выдержать. Некоторые медики загоняют такие переживания как можно глубже внутрь. Другие занимаются спортом до полного изнеможения, или пьют, или бьются о стену головой. А я уезжал подальше в лес, где никто не мог меня услышать, и кричал так, что у меня едва не лопались голосовые связки. Через несколько минут мне становилось лучше. И я мог возвращаться и снова приступать к работе.
Марион ожидала, что в конце рассказа последует какая-то шутка, но Чесс по-прежнему выглядел серьезно.
— Знаете ли, в сущности не так важно, сколько вам осталось жить, — продолжал он. — Важно то, что вы успеете сделать за это время.
— Почему вы мне это говорите?
— Не сердитесь, пожалуйста. Вы столкнулись с этим в первый раз. Вам еще придется через это проходить… но в первый раз это тяжелее всего.
— Что вы имеете в виду?
— Смерть пациента… — Он смотрел на нее с грустью и состраданием. — Дуня, ваша венгерская подружка… У нее начались судороги прямо во время сканирования. Экстрадуральная гематома. Все случилось непредвиденно и очень быстро. Вы тут ни при чем. Вы в любом случае не смогли бы ей помочь. Ее отвезли в операционную, но ничего уже нельзя было сделать. Она умерла.
Глава 13
— Вы живы.
Марион слушала, что говорит врач, стоящий рядом. Это был темноволосый человек лет сорока, на нагрудном кармане его халата она различила инициалы: «П. Б.».
— Вы почти не пострадали, и это просто чудо, если учесть серьезность ДТП.
Он показал ей снимки с результатами сканирования мозга.
— Вы ударились головой о потолок кабины, но подушки безопасности смягчили удар. Внутричерепных кровоизлияний не было. Все результаты осмотра положительные. Вы отделались одними царапинами.
Он убрал снимки в конверт.
Марион колебалась, не решаясь спросить о Коре: она боялась, что ответ услышит неутешительный.
Она помнила внезапный резкий толчок, потом удар подушки безопасности прямо в лицо… Спустя
